очереди триплет. Как указывает само название, речь идет о трех заездах подряд, нужно угадать победителя в каждом заезде. Например…
– Нет, лучше я сам приведу пример, тогда ясно станет, правильно ли я понял. Например, в первом заезде выигрывает лошадь номер два, во втором – лошадь номер один, в третьем лошадь номер пять. И тогда триплет будет два-один-пять. Правильно?
– Первоклассно. Триплет двести пятнадцать. Сейчас, минуточку… Двести пятнадцать? А что, идея, завтра так и поставлю…
Выражение лица майора Юзека Вольского явно указывало на то, что он усомнился, можно ли со мной разговаривать.
Януш счел нужным вмешаться.
– Не обращай внимания на эти отступления. Она когда-то ставила на номер жетона сберкассы, знаешь, такой жетон, который дает контролер, чтобы ты получил деньги в кассе. Один тип ставит на номер своей старой машины, а одна баба – на номер квартиры. Номера автобусов тоже в ходу. Это специфика помешательства.
Юзя Вольский несколько успокоился. Я вернулась к теме.
– Теперь у нас остается квинта.
– Давайте квинту.
– Отлично, я ее тоже люблю. Это обыкновенный vifaif по-датски, vcinq по-французски, этакий расширенный триплет, а у нас называется квинтой, потому что мы издревле обожаем латынь. Надо угадать первых лошадей в пяти заездах. У нас С первого по пятый…
– Минутку. А триплет с которого?
– Триплет – с любого. Первый-второй-третий. Или второй-третий-четвертый. Четвертый-пятый- шестой. И так далее. А квинта только от первого по пятый, что является безграничным кретинизмом, ведь во всем мире вифайф – от второго по шестой.
– Почему?
– Что почему?
– Почему «кретинизм»?
– Потому что люди не успевают. Ясное дело, что надо успеть поставить перед первым заездом, за двенадцать минут до заезда закрывают кассы. Кто придет позже, может повесить свои билеты на гвоздик в сортире. Содом и Гоморра, потому что одновременно ставят и два первых триплета. У них точно такие же ограничения. Если бы начинали со второго заезда, то успели бы все, для ипподрома чистая прибыль, а так – чистый убыток. Не знаю, какой кретин выдумал, что должно быть с первого заезда, и у меня в глазах темнеет при мысли о том, что это какой-то нездешней силы дебил или враг бегов, общества и государства! Я разговаривала на эти темы с директором, он признал, что я права, сказал, что попробует что-нибудь сделать, но ему ничего не удалось… Так что же за скотина это выдумала, какая сволочь, у козьего орешка и то в голове мозгов больше!
– Вы и вправду считаете, что у козьего орешка где-нибудь есть голова? – так живо поинтересовался Юзя Вольский, что я сразу опомнилась.
– Не знаю. Наверное, есть: такая же, как у того олуха царя небесного, что решил насчет квинты! Не случайно же во всем мире ее начинают со второго заезда, так его распротак, неужели мы не можем учиться на чужих ошибках, а должны их совершать сами?! Впрочем, о политике я из принципа не разговариваю…
– И вы не знаете, кто решал этот вопрос?
– Понятия не имею. Если уж директор повлиять не смог, так что это значит?! Кто, тупы его в качель, решает вопросы бегов, если директор этих же бегов ничего не может сделать?!!
– За здоровье лошадей! – быстренько предложил Януш тост, сунув мне в руку рюмку вина.
Я выпила, не успев успокоиться, и только чудом вино не выплеснулось на юбку. Я немного пришла в себя.
– Зловредный кретин, – мстительно пробормотала я.
– Все понятно, квинта, – деловым тоном сказал Юзек Вольский, – стало быть, пока мы обсудили «верх», последовательность, триплет и квинту. Есть что-нибудь еще?
– У нас нет, – ответила я, подумав. – В Канаде есть квадриплет.
– Что-что?
– Ну, не знаю, как еще это назвать. Квадриплет, или кварта. Четыре лошади, что-то среднее между триплетом и квинтой. Я забыла, как они это называют, потому что потеряла программку, а выражение квадриплет пошло от того, что когда-то Мария, моя подружка с гениальной способностью к математическим ошибкам, именно так заполнила купон на триплет, у нее получилось четыре лошади вместо трех. И она меня в тоске спросила, что у нее тут, черт подери, вышло? Квадриплет, что ли? А потом оказалось, что такое существует – в Канаде.
– Не хочу быть свинтусом, – очень решительно заметил Юзя Вольский. – Вы догадываетесь, что я все это записываю на магнитофон?
– Нет, но мне это без разницы. Записывайте сколько хотите.
– Я, разумеется, из записи потом выкопаю то, что мне нужно, но хотелось бы это как-нибудь заранее упорядочить. Квадриплет, насколько я понял, нас не касается?
– Пока нет.
– Так, что там еще?
– Ничего. С азартом покончено. А вам еще мало?
– Нет, нет, что вы, для меня так даже чересчур…
– В Пардубицах есть еще ставка на четыре лошади, – бесцеремонно перебила его я, потому что мною овладели воспоминания. – Ах, заешь ее корова, забодай ее комар, холера чертова…
Наверное, прозвучали мои слова интригующе, потому что заинтересовались оба. Я не выдержала.
– Или вы позволите мне об этом рассказать, или вообще с вами разговаривать не стану, – пригрозила я. – Это нечто настолько незабываемое, что душу распирает. Или позволите мне рассказать о Большом Пардубицком стипльчезе, или фигу с маком!
Позволили рассказать – это слабое выражение! Они на коленях молили рассказать о Большом Пардубицком стипльчезе.
Ах, Пардубицкие стипльчезы… Сумасшедшая гонка, зрелище, достойное боя быков, вызывающее тысячи противоречивых эмоций, это проверка на выносливость, в которой столько участников отпадает, а с честью выдерживают ее только лучшие из лучших! По мнению директора Пардубиц, в этом есть свой смысл, это верх возможностей лошади, кто попало за это не берется. Страшная скачка!
Первый раз Большой Пардубицкий стипльчез я смотрела после дождя, когда турф был тяжелый, скользкий. Упали три лошади и один жокей. Тогда-то и возник Англичанин.
Он отличался уже на представлении участников, ведь во всех пардубицких лошадях была видна их мощная сила: полукровки или чистокровки, они, казалось, состояли только из мышц, красавцы! И один англичанин на лошади, которая на фоне других выглядела как куколка: нежная, стройная, изящная… На трибунах поднялся крик – что, дескать, эта скотиняка тут делает, ведь она совершенно не годится, тренер с ума сошел, да и жокей тоже! Англичанин даже без скакуна в глаза бросался: белые перчатки, камзол в золотых звездах и бородка-эспаньолка. Один Господь ведает, что он с ним происходило на первых четырех препятствиях, во всяком случае объявился он перед Большим Таксисом, когда все лошади уже прошли, если только можно так выразиться о том, что в яму с водой одна за одной валились лошади, а с ними люди. Которые выкарабкались, пошли дальше, и тогда появился Англичанин.
Накинулся он с разбегу на Большой Таксис как положено, а лошадь отказалась прыгать. Он развернулся и разогнался снова. Видно было, что конь-то прыгнул бы, но на сей раз испугался всадник. Снова поворот и разгон. Остальные участники пропали за лесочком, смотреть было не на кого, только один этот конь и остался, так что весь ипподром сосредоточился на нем. Уже на второй попытке все стали свистеть, кричать, аплодировать. Поэтому в третий раз Англичанин разогнался как следует, взыграла в нем амбиция, и он прыгнул. Но как! В тот момент, когда конь оторвал от земли передние копыта, всадник вырвал ноги из стремян, и препятствие они взяли вместе, но как бы по отдельности. Англичанин это сделал
