вины…
– Хорошо, хорошо, – сказала она с легким беспокойством. – Может быть, это продолжалось и долго, но ты сам в этом виноват. Мы не могли найти твои рубашки. Но Барбара уже выехала полчаса тому назад!
Лесь снова открыл было рот, чтобы обрушить на Януша очередной поток ругани и запротестовать против перекладывания вины на его голову за распущенные действия жены, но его поразило имя Барбары.
– Что? – спросил он в полном недоумении. – Какая Барбара?
– Ну, Барбара приехала сюда вместо Януша. Она и забрала твою одежду.
– Как это?! А Януш? Януша не было?…
– Говорю же тебе, что приехала Барбара. Они поменялись. Я вижу, что ты ее не дождался. Брось эти грязные лохмотья и пойди умойся.
Это добило Леся окончательно. Вместо того, чтобы дождаться в бюро Барбару, везущую ему одежду, ту одежду, которая могла бы их соединить каким-то интимным узлом, вместо того, чтобы из ее рук получить галстук, рубашку, брюки и надевать на себя, вместо того, чтобы, одевшись, провести с ней наедине несколько мгновений, он бродил по городу, как испуганный кретин, в одежде циркового клоуна! Какое же проклятие пало на его голову!
Вид Касеньки, непонятно оживленной и относящейся к нему по-доброму, более внимательно, чем можно было бы ожидать, утвердил в нем подозрения. Януша здесь и в самом деле не было, но что, собственно, делала его жена до поздней ночи? Где была? Почему ведет себя иначе, чем прежде?… Не намеревается ли она… не решила ли… не пришло ли ей в голову бросить его?!
При мысли, что в знаменательную пору его жизни в жене могла произойти страшная перемена, Лесь утратил способность говорить. Оглушенный количеством случившихся событий, ошеломленный разнообразными впечатлениями, он чувствовал себя абсолютно не в состоянии достичь истины, доискиваться правды и развязывать узел супружеских проблем. Лучше переждать… Если бы можно было, по крайней мере, рассказать о радостной тайне, огласить миру победу его таланта, если бы можно было открыто триумфовать!… Но нет, нельзя, ничего нельзя, потому что проклятый выигрыш в тото-лотко сдирает у него со лба свежий струп! И в самом деле, это должно быть, какое-то проклятие!…
Лесь пришел на следующий день в бюро в черном вечернем костюме, бальной бабочке и лакированных туфлях, потому что один комплект его одежды находился в стирке, а другой – в руках Барбары, которая, не в состоянии проникнуть в закрытое помещение бюро, известила об этом по телефону Касеньку. Он хотел было показаться в этом одеянии дворничихе напротив, которая своим истерическим криком спугнула его вчера из подъезда, сомневаясь в состоянии его мозга, но он преодолел искушение, ибо у него были более важные дела, чем мнение местных дворничих. Он опасался немного, что его коллеги станут глупо упираться, желая собственными глазами увидеть счастливые билеты, и, после некоторого размышления, решил заткнуть им рот деньгами. Билеты были на предъявителя, поэтому теоретически он мог эти деньги получить сам без всяких препятствий…
Оказалось, что, после вчерашнего происшествия с огнетушителем, ничего уже не могло удивить коллектив архитекторов со стороны Леся. Поэтому они не обратили ни малейшего внимания на его внешность, а особенно на то, что он, придя в бюро, небрежным жестом бросил на стол деньги, предназначенные для дележа. Из газет они уже знали размеры выплат, и девятнадцать тысяч шестьсот восемьдесят злотых, предназначенных для раздела, никак не хотели поделить на шесть, что привлекло внимание и заняло много времени. Взаимное одалживание остатков несколько затянулось и, наконец, все вместе решили, что, кому и сколько нужно одолжить, чтобы удовлетворить самые важные нужды. Когда все взаимные расчеты закончились, оказалось, что Леся в комнате нет, ибо он пошел пить пиво.
И только тогда, против ожидания всех, оказалось, что и на этот раз Лесю удалось удивить всех и причем больше, чем когда-либо.
– Послушайте, – остро сказал Стефан, входя в комнату через пятнадцать минут после того, как он оттуда вышел. – Откуда у него эти деньги?
Трое присутствующих оторвались от работы и посмотрели на него, не понимая вопроса.
– Как так, откуда, – удивился Каролек. – Кажется, мы выиграли в тото-лотко?
– Когда выиграли? В последнее воскресенье? Позавчера?
– Конечно. Не в прошлом же году!
– Тогда имейте в виду, что тото-лотко производит выплату по средам, а сегодня вторник. Что вы на это скажете?
Бесконечное изумление появилось на переглядывающихся между собой лицах сотрудников.
– Действительно, – сказал недоумевающий Януш. – В самом деле, в среду. Что-то здесь не так.
– Тогда откуда же он взял эти деньги? – спросил Каролек почти в остолбенении, потому что наличие у кого-либо денег в последнее время в бюро не умещалось в головах членов архитектурного учреждения.
– Собственно говоря, это я вас об этом спрашиваю!
– Это невозможно, – с уверенностью сказала Барбара. – У него нет никаких денег. Я об этом знаю от его жены.
– Но ведь он нам их дал!!!
Невероятность происшедшего на несколько минут парализовало все мысли. А затем все, как по команде, вывернули свои карманы, вытащили свои деньги и стали их внимательно и недоверчиво рассматривать, словно в опасении, не пали ли они жертвой какой-то галлюцинации. Наконец, Януш помотал головой.
– Что-то в этом должно быть. Я должен вам сказать, что те, вчерашние его заявления о том, что он оставил билеты дома, сразу показались мне подозрительными. Что он там снова скомбинировал?
– У него не было денег все время, потому что он отдал бы их нам еще раньше и заплатил за электричество, – сказала задумчиво Барбара. – А я знаю, что его отключили, а жена его одалживала деньги у своих родителей.
– Так откуда же, к черту, он их взял?!
Все побросали работу, стараясь разгадать загадку. Каролек выдвинул предположение, что Лесь на кого-то напал и ограбил. Стефан подозревал, что у Леся была связь с денежной пожилой дамой с противоестественными вкусами. Януш и Барбара рассматривали возможность выигрыша в карты по принципу: «дуракам всегда везет». Влодек думал о том, что Лесь мог что-то продать, только откуда и что он взял…
Общие усилия мысли не привели, однако, ни к чему, и все решили подождать возвращения того, кто единственно мог дать какие-то пояснения.
Избавленный от тяжести висящей над ним угрозы, не подозревая ничего плохого, Лесь вернулся в бюро только для того, чтобы забрать оттуда принесенный Барбарой свой костюм. Беззаботно он вошел в комнату архитекторов и оказался узником.
В дверях встал Стефан, держа в руках трафарет для чертежей. Остальные тесным кольцом окружили пойманного Леся. Выражение лиц коллег не предвещало ничего хорошего.
– Признавайся, – зловеще произнес Януш. – Признавайся сейчас же, откуда у тебя деньги. Мы знаем, что не от тото-лотко, но если они были у тебя все время, когда мы все здесь изводимся и выпрашиваем какие-нибудь паршивые сто злотых, то я с тебя сдеру шкуру!
Лесь облился холодным потом. Что за проклятие снова нависло над ним?! Он бросил вокруг затравленный взгляд.
– А почему не в тото-лотко? – жалобно и с тенью протеста спросил он.
– Потому что тото-лотко производит выплату по средам, – ответила Барбара с таинственной и холодноватой улыбкой.
– Проклятье! – сказал Лесь с тупым упрямством и умолк.
Он внезапно понял, что Барбара говорит дело. Желая во что бы то ни стало скрыть ненавидимые билеты и позорную правду, он слишком поспешил с реализацией выплаты. Лучше бы было, вероятно, выйти из дому и исчезнуть на целый день, даже в этом вечернем костюме и в лакированных туфлях, которые угнетали его подметками. Потом он как-нибудь выпутался бы… А теперь что? Что теперь ему,
