Почти до следующего вечера председатель местного совета безуспешно старался избавиться от назойливого клиента из Варшавы. Вывезенный на машине не просто за город, а и за границы района, он в изумлении выслушивал поразительные и в большинстве случаев взаимно исключающие предложения главного инженера, употреблял пищу в неизвестных ресторанах, исследовал глубину придорожных рвов и осматривал натыканные по дороге санитарные устройства. Нарастающая боль головы мешала ему собраться с мыслями и понять, для чего все это делается. Волочащий его за собой парень выказывал поразительную фантазию и с редко встречающейся нерешительностью, что приводило его к постоянному изменению направления движения, поворотам, блужданиям и вращением по кругу. Председатель местного совета перестал в конце концов что-либо понимать, перестал слушать, перестал протестовать и в мрачном молчании мечтал лишь о том, чтобы наконец вернуться в собственный дом, лечь в тихом спокойном месте, положить холодный компресс на больную голову и закрыть глаза.
Главный инженер выполнил доверенное ему задание тщательно и безошибочно.
Во втором часу ночи весь персонал бюро облегченно вздохнул, отер пот со лба и триумфально поглядел на сотворенную вновь карту. Триумф был несколько затуманен мелким и мало значащим обстоятельством.
– Ты же брал те печати, как хотел, – сказал раздраженно Януш Каролеку. – Не мог уже посмотреть, не осталась ли какая-нибудь из них?
– Смотреть-то я мог, но ничего не было видно, – неуверенно отвечал Каролек. – Мне все мешало, а те очки совершенно были ни к чему.
– Вообще неизвестно, есть та печать там или нет, – недовольно произнесла Барбара. – Вероятно, она находится в пожарной охране.
– В пожарную охрану вламываться не будем, но немедленно это следует уточнить. Если есть та печать, то ее нужно извлечь, отпечатать, а завтра подбросить при оказии. На старательно вычерченной карте не хватало маленькой, немного невыразительной печати инспектора противопожарной охраны. После некоторого размышления решено было забрать карту в ратушу и во время подбрасывания украденного оттиска приложить печать на нужном месте. Это сохраняло дальнейшие усилия и беспокойных сложностей.
Необычайно работящая уборщица снова вошла в ратушу. Из окна женского туалета вылетел шнур. Горбатый Лесь привязал к шнуру большой рулон. Горбатый Януш скрывался на площади в тени бани.
Горбатый Каролек следил за выходом улицы сзади дома. Главный инженер ждал на окраине городка в машине.
Через четверть часа раздался шум мотора, и весь персонал бюро, вместе с картой в сирене Стефана, возвращался обратно в пансионат, где сокрушавшийся Бьерн приготовлял несколько опоздавший ужин.
– Я должна сказать вам, что у нас было просто слепое счастье, – сказала Барбара, отпихивая валявшуюся под ногами подушку, снятую с себя. – Не знаю, что мы делали бы, если бы тот председатель не упился бы и не оставил бы все открытым. Ни одна отмычка не подходит ни к столу, ни к двери в кабинет, я специально проверяла. Замки испорчены и очень туго открываются. Подходит только только один – тот, к шкафу, потому что только там стоит новый прекрасный замок…
Разбуженные ролью графа старые чувства Леся снова опутали его воображение. Их огонь, правда, несколько уменьшился, но все же угли еще тлели в его душе, только смысл их немного изменился. Руины замка вызывали романтические ассоциации, и глазам его явились образы разнообразных героических поступков. Он явственно видел заключенную в башню красивую кастелянку и спасающего ее из затруднительного положения влюбленного рыцаря, бородатых разбойников, нападающих на даму в повозке, сорвавшегося с цепи медведя или тигра и нападающего на них с копьем энергичного оруженосца, отдельно какой-то поединок на ристалище… Победитель в поединке, влюбленный рыцарь, атаман разбойников и энергичный оруженосец несомненно имели черты лица, которые ежедневно он видел в зеркале.
Башня лежала в руинах и не была похожа на тюрьму ни в коем случае, тигров не было даже на лекарство, в качестве разбойников могли выступить лишь местные хулиганы, но и как хулиганы они были удивительно вялыми и мало агрессивными. Прозаичная действительность не давала нужных реквизитов, и волей-неволей Лесь должен был прекратить бесплодные мечты.
Инвентаризационные работы подходили к концу. После захода солнца весь персонал бюро прерывал служебные работы, потому что в неосвещенном замке быстрее темнело, и измерения становились невозможными. Барбара, Каролек, Януш и Бьерн отдыхали на опушке рощицы вблизи городка, поедая с трудом добытые Барбарой помидоры и ожидая Леся, который был занят тем, что отдавал в вулканизацию шину мотороллера. Перед ними, на хорошо наклоненном склоне расстилалась поляна в цветах, на середине которой пасся молодой бугай.
– Чтобы их привлечь сюда для туристов, это было бы очень тяжело, – сказал Януш, посыпая солью помидор. – Будет все: гостиница в замке, бассейны, посещение шахты, но есть ли у вас понятие, как это все подать в рекламе?
– Бассейны есть всюду, – недовольно сказал Каролек. – Эта гостиница в замке и шахта – может быть в этом что-то есть…
– Ничего нет, а пропагандируем, – прервала его Барбара. – И люди приедут. Только мы все скрываем вместо того, чтобы показывать. Хороший человек для рекламы – вот чего нам не хватает!
– Что-то нужно придумать, – задумчиво сказал Каролек. – Что-нибудь вроде того, что один американец задумал здесь играть свадьбу. Распространить лозунг: только свадьба в польских замках дает нам максимум удовольствия!
– И брать за это огромные деньги, потому что иначе это будет малопривлекательно…
– Весь объект окупится за два года, а остальное – это уже чистая прибыль. Понимаете? Мы выигрываем баталию за туризм, у нас есть заказы на десять ближайших лет, общее развитие строительства…
– А этого человека для рекламы уже имеешь? – иронически прервала его Барбара.
Нарастающий энтузиазм увял внезапно, как сорванный цветок. Каролек впихнул в рот целый помидор и с возмущением забормотал что-то неразборчивое. Януш недовольно пожал плечами.
На противоположном склоне появился Лесь. Он избавился от шины и теперь шел медленно в направлении друзей, полностью поглощенный сценой побега на вороном коне с кастелянкой в объятиях. Погоню организовал несимпатичный муж кастелянки.
– Вот он спокойно себе пасется, а как ударит ему что-нибудь в голову, так неизвестно, что будет, – вдруг сказал Януш, морщась от неудовольствия.
Наблюдая за Лесем, Барбара и Каролек ощутили нечто вроде беспокойства. Лесь шел медленно с опущенной головой, но расстояние его лица от буйной травы была довольно большой. Ничего не указывало на то, что он будет в этот момент есть.
– Почему ты считаешь, что он пасется? – спросила Барбара с нескрываемым интересом.
– Ну а что он делает? Ты же видишь, что он жрет траву!
– Я не вижу, – запротестовал Каролек. – Он идет и ничего не срывает.
Теперь уже и Януш ощутил странность положения.
– Ты что, поглупела? Что он должен срывать? Мордой жрет непосредственно!
Барбара и Каролек вытаращили глаза на Леся в убеждении, что какие-то его действия ускользают от их внимания.
– Ты видишь, что он что-то жрет? – спросила Барбара недоверчиво.
– Не вижу, – решительно произнес Каролек. – Он идет и даже не наклоняется. Ему, видимо, эти помидоры не пошли на пользу, и у него галлюцинации.
Януш оторвал взгляд от бугая и посмотрел с удивлением на Каролека.
– О чем вы говорите? – подозрительно спросил он.
– О Лесе. Он идет и ничего не жрет…
– А, вы о Лесе! Что вы, я ведь говорю о том бугае!..
Бугай пасся спокойно, как баран. Идущий через самую середину лужайки Лесь приближался к нему
