полицейский инстинкт в шерифе Куине никак не желал просыпаться.
– Вам не кажется, что тут слишком уж много совпадений? – продолжала давить Мэри. – Я была подругой Люси. Она оставила мне все свое состояние. А что, если она оставила мне что-то такое, до чего кое-кто так страстно желает добраться, что не останавливается даже перед преступлением?
– А она такое оставила?
Сдерживая бешенство и боль, Мэри закрыла глаза. Шериф скорее всего уже успел посчитать ее за лунатика. Еще одно
– Люси оставила мне письмо на случай своей смерти, что само по себе уже странно. В письме она упоминает книгу – справочник Мартиндейла-Хьюбелла, биографический указатель по юриспруденции. В кабинете Люси стоит полное собрание этого издания, но один том пропал.
– Если вы считаете, что книга пропала и что именно ее искал вор, тогда с какой стати ему было громить контору Даггерпонта и ваш гостиничный номер? Он мог взять ее из кабинета мисс Макадам, когда похозяйничал там.
– Люси могла спрятать книгу. Вор мог подумать, что она отдала ее на сохранение Даггерпонту или что мне каким-то образом удалось заполучить злосчастный том.
– И зачем же ей было прятать справочник у адвоката?
– В нем могла содержаться какая-то информация.
– Какая, например?
«Не знаю» – два эти слова гарантировали подергивание щеки шерифа. Они всегда туго соображают, эти полицейские. Они любят вещественные доказательства, логику и простые объяснения. Ничего этого Мэри предоставить Куину не могла. Все, чем она обладала, – это набор ужасных предположений и подозрений, в центре которых стояла фигура Люси. Если Мэри скажет Куину, что видела, как судья Макдональд Таунсенд на вечеринке нюхал кокаин, шериф скорее всего поинтересуется, а чем же тогда в то же самое время занималась она.
Таунсенд был вне всяких подозрений. Мэри и сама, быль может, не поверила бы в подобную историю, если бы не видела все собственными глазами и не знала о связи между судьей и Люси. Куин также не нашел бы ничего странного в том, что сторону Шеффилда в деле об убийстве Люси представлял Бен Лукас. Лукас был официальным адвокатом с совершенно законной лицензией на юридическую практику в штате Монтана, Он вращался в тех же кругах, что и Шеффилд. Так что ничего странного, если они знакомы еще по Сакраменто.
– Не хочу показаться брюзгой, но с самого начала некоторые вещи в деле о смерти Люси меня беспокоили. И вот теперь мои тревоги подтверждаются.
– Дело было открыто и закрыто, мисс Дженнингс. – твердо заявил Куин. – Есть человек, взявший на себя ответственность.
– Шеффилд заявил, что никогда не видел Люси.
– Допускаю, что он лгал. Шеффилд по ошибке застрелил женщину. Поняв, что натворил, он запаниковал.
– Или же Люси мог застрелить кто-нибудь другой. Надув щеки, шериф шумно вздохнул:
– Мне кажется, у вас есть и идея, кто это мог сделать?
– Я только сказала, что могут существовать и другие предположения. Как насчет наемного рабочего Люси, скрывшегося после ее убийства? Кендала Мортона. По всем сведениям, это была довольно темная личность.
– Но вы проверили его? – не отставала Мэри.
– Я не могу делиться подобной информацией, – проскрипел Куин. – Мы сделали все необходимое…
– Необходимое? – фыркнула Мэри, не в силах более сдерживать свой темперамент. – Вы повесили человеку высшего общества непредумышленное убийство и отправили его обратно в Беверли-Хиллз выжимать жир из задниц богатых дамочек. А вы вообще проработали кого-нибудь из других возможных подозреваемых? Как насчет Дела Рафферти? Он вчера в меня стрелял!
Куин и глазом не моргнул, так, словно пальба по людям в этих краях была делом столь же обычным, как рост травы.
– Но ведь не убил же? Если бы Дел хотел вас убить, мы бы с вами сейчас не разговаривали.
– Может быть, он хотел убить Люси?
– Потому что ему понадобился этот справочник по. юристам, чтобы он смог всех их выследить, а потом поубивать?
– Не издевайтесь надо мной, шериф! – Мэри, сверкнув глазами, подалась всем телом вперед. – У Дела Рафферти крыша поехала. Он стрелял в меня за то, что я вторглась на его территорию. По той же причине он мог решить, что имел право поступить подобным образом и с Люси.
Произнося эти слова, Мэри чувствовала себя предательницей. Она машинально вспомнила Джея Ди, то, как он защищал своего дядю. Мэри вспомнила и Дела. Он до смерти напугал ее, но в памяти всплыл его взгляд, и сердце облилось кровью. В голове у Дела творился сущий ад.
Куин смотрел на Мэри с холодным гневом.
– Послушайте, мисс Дженнингс: у Дела не все в порядке с головой. Это известно всем. Но он не бродит по округе и не убивает людей. И если бы каким-нибудь невероятным, случайным образом Дел застрелил женщину (что крайне маловероятно), он сам бы в этом признался, Никто из Рафферти не допустил бы, чтобы за его проступок был обвинен невиновный человек.
Поверженная Мэри подняла руки, сдаваясь. Куин не собирался осложнять свою жизнь, заново открывая дело, по которому уже вынесен приговор.
– Ну хорошо, я сдаюсь. Вижу, что все это бесполезно.
– Да, мэм. – Куин поднялся во весь свой огромный рост. – Уверен, что так. Мне жаль, что ваша подруга убита. Мне жаль, что на вас напали. И особенно мне неприятно, что все это случилось здесь.
Мэри медленно встала и посмотрела Дену прямо в глаза:
– Мне тоже неприятно, шериф. До глубины души.
Встряхнув головой, Джей Ди взглянул на стоявшего в другом конце загона Уилла. Судьба ранчо оказалась положенной на ненадежные детские качели. Уилл был тем грузом, который мог двинуть эти качели вверх или же вниз.
За время, прошедшее после сцены, разыгравшейся у бара «Проклятые и забытые», братья не сказали друг другу и полслова. Джей Ди не мог за себя поручиться. Он понимал, что его горячий характер может только испортить дело, и стоило ему взглянуть на Уилла, как взор застилала красная пелена. С самого своего рождения он любил ранчо, трудился на его благо, глотку готов был за него перегрызть любому, а Уилл был способен лишить Джея Ди его родного гнезда.
Опершись о стену конюшни, Уилл пил воду из шланга. За завтраком он ничего не ел, ограничившись чашкой кофе, которую выпил в полном молчании, прислонившись спиной к кухонному буфету. Зеркальные солнечные очки скрывали его глаза, должно быть, красные после бессонной ночи. Сейчас же Уилл снял очки и плескал себе в лицо лившуюся из шланга ледяную воду.
Весь день они провели, заканчивая прививки и прочие мелкие приготовления к выгону молодняка и скота на летние пастбища. Как обычно, загон представлял собой море грязи, взбитой ногами многопудовых животных. Джей Ди был по пояс испачкан навозом. Он чувствовал, как навозные капли засыхают на лице и шее. Оторвавшись от ограды, Джей Ди направился к водопроводному крану.
Уилл передал брату шланг и, водрузив солнцезащитные очки на место и откинув с лица прядь темных волос, повернулся профилем к солнцу. Он выглядел кинозвездой, принимающей солнечные ванны. Прямо Том Круз, приехавший на денек из Голливуда сыграть в новом фильме роль ковбоя. Аналогия лишь подогрела раздражение Джея Ди. Чтобы несколько охладиться, он, низко наклонившись, подставил шею и голову под струю ледяной воды. Джей Ди закрыл кран и медленно выпрямился.
– Нам нужно поговорить, – тихо произнес он.
