Джей Ди стиснул зубы и ничего не ответил.
– Пойду приготовлю кофе, – тихо, скороговоркой сказала Мэри и поспешила отвернуться, чтобы Джей Ди не смог увидеть ее глаз. – Это быстро. Надеюсь, ты не слишком привередлив?
– В зависимости от того, насколько он будет крепок и горяч. – Джей Ди последовал вниз по лестнице за Мэри, с каждой новой ступенькой чувствуя себя все более виноватым. Он попытался избавиться от этого чувства, раздражаясь его навязчивостью и значением, с которым ему никак не хотелось соглашаться.
«Вот тебе и еще одна причина, по которой ты должен смыться», – подумал Рафферти, но вместо того, чтобы выскочить за дверь, притащился вслед за Мэри на кухню.
– Мой конек: горячий, крепкий, густой. Мои коллеги, судебные секретари, постоянно мне звонили и заказывали кофейник, если им предстояло стенографировать всю ночь.
– Это, наверное, хорошая работа… судебный секретарь?
– Конечно, если ты – независим, богат и законченный мазохист.
Мэри поставила кофейник на плиту и достала из буфета две чашки. На одной из них, белой с голубой каемкой, была изображена картинка, на. которой спаривались два мультипликационных кролика, на другой, коричневой, тем же самым занимались мультипликационные собачки. Люси в своем репертуаре.
– Впрочем, я не совсем справедлива, – почувствовав в душе укор совести, вздохнула Мэри. – Это замечательная работа для людей на своем месте. Я была не на своем месте. Сюрприз! – Она изобразила на лице широкую фальшивую улыбку.
Джей Ди прислонился к стойке и пристально разглядывал Мэри:
– Что ты будешь делать теперь, бросив эту работу?
– Ну-у, моя мамаша предполагает, что я найду себе работенку в каком-нибудь затрапезном баре, пристращусь к наркотикам и закончу панелью, торгуя телом, чтобы заработать на карманные расходы. Я, правда, настроена более оптимистично.
Рафферти даже не усмехнулся. Он лишь кашлянул. И ждал прямого ответа. Мэри сделала круглые глаза, наполнила чашки и положила в каждую по кусочку фруктового сахара.
– Так… Мне кажется, ты отсутствовал в тот день, когда раздавали чувство юмора.
– Работал! – ухмыльнулся Джей Ди.
– Мне следовало бы догадаться. – Мэри вручила Рафферти чашку и подула в свою, прежде чем отхлебнуть. Вкус напитка походил на остатки машинного масла, слитого из картера автомобиля и прокипяченного вместе с грязными, вонючими носками. Божественно. Если добавить к этому сигарету, ощущение тупика и сопение дышащего ей в затылок отвратительного адвоката, которому очень не мешало бы почистить зубы, то Мэри почувствует себя совсем как дома. От этой мысли ее передернуло. – Я не знаю, что буду делать дальше, – тоже прислонившись к стойке, призналась она. – Над этим я как раз и собиралась поразмыслить во время своего летнего отпуска в «эдемском саду».
Она отпила кофе и уставилась на пряжку ремня Рафферти – потускневший серебряный овал в медной оправе в виде лассо и с фигуркой связанного теленка в центре. Над теленком была выгравирована надпись: «Чемпион Дня пограничника, 1978». В то время Рафферти, должно быть, было лет шестнадцать или семнадцать. Интересно, каким был Джей Ди в подростковом возрасте, каким в детском. Мэри представила мрачный взгляд этих серых глаз, неулыбчивый рот на мальчишеском лице и почувствовала, как у нее защемило сердце. Ей захотелось обнять Рафферти и постоять с ним просто так, прижавшись друг к другу. Она обозвала себя дурой.
– Нет необходимости принимать решение прямо завтра, – сказала она, чтобы хоть как-то продолжить разговор. – У меня осталось достаточно денег от продажи оргтехники, чтобы спокойно пожить какое-то время. Господи, да если я приведу в порядок хозяйство Люси, то смогу прожить здесь до тех пор, пока у меня не выпадут последние зубы. – Мэри сама удивилась этой неожиданной идее. – Кажется, большинство людей будут не в восторге от такой перспективы. Я не знаю… Я чувствую… какую-то неуверенность, что ли.
– Ты чувствуешь неуверенность оттого, что она оставила тебе деньги и недвижимость? – удивленно приподнял бровь Рафферти. – Люси не стала бы испытывать чувство вины, а заграбастала бы обеими руками то, что свалилось ей на голову, вцепилась бы в это зубами и продолжала бы жить, веселясь и радуясь.
– Мы были приятельницами, а не родственницами. Чем я все это заслужила? – Мэри махнула рукой, обозначив этим жестом дом и все ранчо. Ее густые темные брови сошлись над переносицей. Мэри прикусила губу и озабоченно взглянула на Джея Ди. – Кажется, больше всего меня беспокоит вопрос: чем это заслужила Люси?
Рафферти пожал плечами и отхлебнул очередную порцию горячей кислятины:
– Ты должна знать больше меня. Ведь она была твоей подругой.
– У тебя нет никаких соображений по поводу того, во что Люси вляпалась?
– Полагаю, что в беду. Она была из породы людей, которым нравится дразнить палкой ядовитых змей – просто так, ради забавы.
– Да, и боюсь, что одна из этих змей ее и убила, – помрачнела Мэри.
Джей Ди с громким стуком поставил чашку на стойку.
– Господи, Мэри Ли, ты когда-нибудь угомонишься? Это был несчастный случай. Такое бывает.
– Да, и совершенно случайно разгромили этот дом, потом контору Миллера Даггерпонта и мой номер в гостинице? – Мэри покачала головой и нетерпеливо откинула назад прядь непокорных волос. – Меня на этом не купишь. Мне кажется, здесь что-то происходит, продолжается какая-то темная история, если бы мне найти еще хотя бы парочку фрагментов, я бы составила полную мозаику и узнала, бы чем тут дело.
– Сейчас-то какая в этом разница? – грубо перебил ее Рафферти. – Смерть есть смерть.
– Не верю собственным ушам! – набросилась на него Мэри. – Мистер Кодекс Чести. Мистер Порядочность. Какая разница? – Мэри фыркнула и резко взмахнула руками, от чего слишком длинные рукава халата затрепыхались из стороны в сторону. – Есть чертовски большая разница между промахнувшимся козлом – дилетантом от охоты – и хладнокровным убийцей. И ты так спокойно можешь позволить кому-то продолжить жизнь в довольстве и развлечениях, когда по его умыслу оборвалась жизнь молодой женщины?
Стиснув челюсти, Рафферти смотрел куда-то мимо Мэри: в животе его бурлил кофе, в груди – стыд. Джей Ди не прощал убийцу. Он просто хотел забыть о том, что Люси Макадам когда-то существовала, и о том, что кто-то это существование прервал. Он хотел, чтобы Люси никогда сюда не приезжала, никогда не покупала эту землю на границе с его миром, чтобы сюда никогда не приезжали друзья Люси, включая и Мэри Ли. Господи,
– У меня есть работа, – буркнул Джей Ди и направился к двери.
Мэри вытянула руки, отрезая ему путь к бегству. Она пристально смотрела на Рафферти и испытывала душевную боль: злость и страх за свое сердце и стыд за себя, испытывающую этот страх.
– Неужели она действительно значила для тебя так мало, что тебе плевать на то, что убийца Люси не наказан? – тихо, но едко спросила Мэри.
Джей Ди подумал о том, что сказал ему Дел о Шеффилде. Взгляд Рафферти застыл на урне с прахом, поставленной Мэри на каминную полку в большой комнате.
– Он наказан, Мэри Ли. Оставь ты все это и займись собственной жизнью.
– Да… Да, все верно, – с горечью прошептала Мэри. – Что за дело до погибшей партнерши по сексу, если ее место тут же заняла другая?
Рафферти перевел взгляд на Мэри, и в душе его что-то перевернулось: он почувствовал приступ яростного гнева и задетой чести.
