сумели не дать осаждающим замкнуть свою гавань, но платой за это достижение стало полное прекращение торговли. Долго при таких обстоятельствах городу не продержаться, и калсидийцам это было отлично известно. То-то они покамест не предпринимали новых попыток открытого штурма. Торговля была дыханием и кровью Удачного, и калсидийцы попросту душили город — неторопливо, но верно.
А упрямые торговцы упорно не желали раскрыть глаза и увидеть истину! Как ни крути — Удачный всегда был и теперь оставался уединенным поселением на не слишком-то дружественном берегу. Своими силами он никогда не мог себя прокормить. На что ему рассчитывать в открытом противостоянии с воинственной державой вроде Калсиды? Серилла уже прямо задавала этот вопрос предводителям удачнинского Совета. Ответ гласил: не впервой. Выдюжим. «Не впервой? — негодовала она про себя. — Ну конечно. Только в прежние времена у вас за спиной была вся мощь Джамелии. И вам не приходилось иметь дело с „новыми купчиками“, которым калсидийское нашествие может оказаться не так уж немило». Она-то знала, сколь многие из этих самых «новых» поддерживали прочные связи с Калсидой. Благо именно Калсида была главным потребителем рабов, коих «новые» возили через Удачный.
Серилла вновь вызвала в памяти сообщение, кем-то отправленное с почтовой птицей и перехваченное для нее Роэдом Керном. В послании говорилось о калсидийской флотилии, которая вот уже нагрянет сюда, чтобы стереть в порошок мятежных торговцев и сполна отплатить им за убиение сатрапа.
От одной мысли об этом Серилле делалось холодно. Как быстро прибыла злополучная записка! Ни одна птица, даже самая быстрая, не могла успеть долететь! А значит, сети заговора оказались воистину обширными. И ниточки тянулись в самое что ни есть высшее столичное общество. Кто-то заранее оповестил Джамелию о гибели сатрапа да еще и позаботился, чтобы улики указывали на торговцев из старинных семей. И быстрота, с которой оттуда ответили, лишь подтверждала: именно этой новости там и ждали.
Оставалось прикинуть, насколько широко успела раскинуться зловещая паутина. И Серилла отнюдь не была уверена, что сумеет искоренить основное ядро заговора, даже если вправду сумеет до него докопаться. Ах, если бы Роэд Керн и его люди поменьше спешили в ту ночь, когда захватывали сатрапа! Уцелей Давад Рестар и Вестриты, из них, вероятно, удалось бы вытрясти правду. Но Рестар погиб, а Вестриты исчезли непонятно куда. А значит, ответов от них уже не добиться.
Серилла отодвинула карту и взялась за другую. Это было настоящее произведение искусства, обнаруженное ею в библиотеке Рестара. Великолепно исполненный план города и окрестностей еще и содержал массу полезных сведений. Каждый земельный надел, изначально выделенный тому или иному знаменитому семейству, был отмечен гербовыми цветами данной фамилии. Уже своей рукой Давад привнес на лист основные участки, так или иначе «застолбленные» «новыми купчиками». Серилла пристально вглядывалась в карту, пытаясь сообразить, можно ли тут сделать какие-то выводы о возможных союзниках Рестара. Она долго хмурилась в раздумье, потом взяла перо, обмакнула его в чернила и сделала для себя несколько пометок. Надо будет, решила она, иметь в виду местечко под названием Барбарисовый холм. Когда все отгремит и уляжется, там можно будет выстроить славную летнюю резиденцию. Надо думать, торговцы Удачного будут только рады уступить ей этот надел. Или, будучи полномочной наместницей сатрапа, она сама его к рукам приберет.
Серилла откинулась в огромном кресле и мимолетно пожалела о том, что покойный Рестар был так высок ростом и тучен. Все в этой комнате было слишком велико для нее. До такой степени, что порою она сама себе казалась ребенком, вздумавшим поиграть во взрослые игры. Кстати, сходное впечатление на нее производило и само удачнинское общество. Ведь на самом деле ее присутствие здесь представляло собой сплошной блеф. Начиная с верительных грамот за подписью сатрапа, которые она добыла во время его болезни буквально выкручиванием рук. Вот на таком шатком основании зиждилась вся ее власть, все ее притязания. А во главе угла вообще лежало допущение, что Удачный был и оставался неотъемлемой частью Джамелии. Серилла, помнится, испытала настоящее потрясение, обнаружив, сколь прочные корни пустила в среде торговцев идея отделения и самостоятельности. Это грозило уже окончательно выбить почву у нее из-под ног. Серилла даже задумалась, не сделала ли она ошибку: может, лучше ей было встать на сторону «новых»? Хотя нет. Кое-кто из них все-таки понимал, что джамелийским вельможам сатрап и самим до смерти надоел. А значит, если уж в самой столице его власть повисла на волоске, то что говорить о положении дел здесь, в наиболее удаленной провинции?
И уж в любом случае слишком поздно было колебаться и отступать от намеченной линии. Серилла сделала выбор и взялась играть роль. Стало быть, теперь ее главная и единственная надежда — до конца играть хорошо. Если она преуспеет, Удачный до конца дней станет ей домом. Сбудется ее давняя мечта: она ведь знала, что здесь, в Удачном, женщина может добиться тех же прав, что и мужчина.
Удобно устроившись на подушках, она обвела комнату глазами. В кабинете горели камин и множество свечей по стенам. Теплый свет огня играл на полированном дереве стола. Серилле нравилась эта комната. То есть, конечно, стенные занавеси попросту оскорбляли ее вкус, да и многочисленные книги на полках были подобраны безыдейно и к тому же выглядели захватанными, но ведь все это легко можно переменить! В целом дом выглядел чуть ли не по-деревенски, и вначале это здорово выводило ее из себя, но теперь, когда бывшие Рестаровы хоромы стали принадлежать ей, начало даже нравиться. Некоторым образом помогало чувствовать себя законной частицей Удачного. Другие дома старинных семейств, где ей довелось побывать, были выдержаны в том же духе. Ну что ж. Она приспособится.
Серилла пошевелила пальцами ног в уютных мерлушковых тапочках. Раньше они принадлежали Кикки и были ей самую капельку маловаты. Серилла даже подумала, что у той, может быть, как раз сейчас мерзнут ноги… хотя, впрочем, жители Дождевых Чащоб наверняка содержали высокопоставленных заложников со всеми мыслимыми удобствами. Серилла не сдержала самодовольной улыбки. Месть оказалась блюдом, приносившим наслаждение даже мелкими порциями. Притом что сатрап, вероятно, еще не додумался, кого ему следовало благодарить за столь бурную череду приключений.
— Госпожа Подруга? Мальчишка-слуга опять возник на пороге.
— Я же сказала, что занята! — тоном предупреждения отрезала ученая дама. А про себя подумала, что удачнинские слуги понятия не имели о должной почтительности по отношению к господину. Всю свою сознательную жизнь Серилла изучала Удачный, но эти занятия так и не подготовили ее к ужасающей простоте здешних нравов Вот и теперь она едва не заскрипела зубами, ибо мальчишка, вместо того чтобы молча исчезнуть, отважился возражать.
— Я сказал этой даме, что ты занята, госпожа, но она знай твердит, что ей надо всенепременно с тобой встретиться, — осторожно ответил юный слуга. — Она говорит, что ты не по праву завладела домом Давада Рестара. Она хотела бы выслушать твои объяснения на сей счет, а не то прямо сразу возьмет и отправится в Совет с жалобой от имени его законных наследников!
Серилла швырнула перо на стол. Подобные речи она не собиралась терпеть ни от кого вообще, а уж от слуги…
— Давад Рестар был предателем, — сказала она. — Своими действиями он сам лишил себя каких бы то ни было прав. И своих наследников вместе с собой! — Тут до нее дошло, что она как будто произносит перед мальчишкой те самые «объяснения», которых от нее требовали. Ее терпение лопнуло: — Вот что, скажи ей, пусть убирается! Нет у меня на нее времени. И не будет!
— Скажи мне это сама, — прозвучало в ответ. — Да и посмотрим, сумеешь ли ты меня переспорить.
Серилла озадаченно вскинула голову. Ее глазам предстала весьма немолодая женщина, стоявшая на пороге. Она была очень просто одета — как говорят в таких случаях, бедно, но чисто. Никаких украшений, однако волосы, поблескивавшие сединой, были тщательно уложены в подобающую прическу. И если отбросить все внешнее и судить по осанке и манере держаться, женщина определенно была из славной старинной торговой семьи. Ее лицо показалось Серилле смутно знакомым, но тут как раз ничего удивительного не было — все старинные семьи Удачного состояли между собой в более или менее отдаленном родстве; вплоть до того, что кое-кто сам себе доводился двоюродным братом.
Серилла испепелила женщину взглядом.
— Поди прочь! — потребовала она без обиняков. И с напускным спокойствием вновь взялась за перо.
— Нет, я не уйду. Пока не получу удовлетворения. — В голосе женщины звучала холодная
