— Странный вопрос, — сказал Кеннит, — естественно, постараюсь. — Он добавил своей улыбке тепла, подал Этте руку, и они вместе подошли к поручням. — Если дело пойдет к драке, — на ходу проговорил Кеннит, — полагаюсь на твое суждение на сей счет, но, в общем, если тебе покажется, что все может обернуться не так, как хотелось бы Уинтроу, уведи его вниз, — сказал он негромко. — Найди предлог, отвлеки его, придумай что угодно. Все, что угодно.
Этта искоса глянула на него.
— Уинтроу больше не дитя, — сказала она, — чтобы забывать одну игрушку, как только ему покажут другую.
— Не притворяйся, будто не поняла. Я просто предложил тебе сделать то, на что очень даже способна, как нам обоим отлично известно. Ты — женщина, очень даже способная отвлечь любого мужчину. Короче, что бы ты ни сделала, я не поставлю это тебе в вину. Повторяю: все, что угодно! Отнюдь не рассчитываю, чтобы ты заставила его напрочь забыть об участи его семьи в нынешних событиях, но смотреть он, по крайней мере, не должен.
Вот так. Прозрачнее намекнуть он был не в состоянии — разве что напрямую приказать ей соблазнить парня. Са свидетель: плотских запросов Этты вполне хватило бы и на двоих мужчин. То-то последнее время она стала попросту ненасытной. Вполне могла бы занять Уинтроу на все то время, пока он, Кеннит, будет преодолевать нынешнее затруднение. Кажется, она как раз размышляла об этом, когда они подошли к Уинтроу.
Тот как раз говорил — негромко, но с нажимом.
— Альтия на самом деле выросла на твоей палубе. Если бы ей предоставили хоть какое-то право выбора, она нипочем не покинула бы тебя. Стоит ей вновь оказаться у тебя на палубе — и ты непременно все вспомнишь, твои чувства к ней оживут, потому что иначе просто не может быть. Она вернет тебе твою истинную личность, Проказница. Я знаю, что ты обрадуешься ей. Хватит уже гневаться на нее за проступок, который она когда-то совершила совсем не по своей воле!
Молния слушала его, упрямо сложив руки под грудью, а вода кругом нее так и кишела морскими змеями.
— А я и не думаю гневаться, Уинтроу. Сказать честно, я чуть не заснула от скуки, слушая твою проповедь. Я, знаешь ли, слыхивала о жрецах вроде тебя, таких же неутомимых спорщиках. С ними в конце концов соглашались, просто чтобы рот им заткнуть. Короче, я тебя вот о чем попрошу. Если я притворюсь, будто кое-что чувствую к ней, могу я рассчитывать, что ты замолчишь и уйдешь?
Уинтроу опустил голову, и Кеннит готов был решить, что юноша признал себя побежденным. Однако тот вскинул глаза и посмотрел на подходившего Совершенного.
— Нет, — ответил он тихо. — Никуда я не уйду. Я останусь и буду стоять здесь, рядом с тобой. Когда она поднимется на борт, должен же кто-то будет объяснить ей, что с тобой произошло!
«Ну нет, — подумал Кеннит, — так не пойдет!» Он быстро принял решение.
— Уинтроу, — окликнул он, — я тут хочу тебе кое-что поручить. Даже не тебе одному, а вам с Эттой. Как только мы встанем на якорь, садитесь в шлюпку и отправляйтесь на «Мариетту». У Соркора там такие горячие головы, что как бы не дошло до беды. Надеюсь, вы сумеете никого не обидеть и в то же время твердо втолкуете им, что с этим кораблем буду иметь дело только я — и никто кроме меня. Скажите Соркору — я хочу, чтобы он на «Мариетте» держался поодаль, да притом чтобы команда не висела на фальшборте, а занималась своими делами. Так мне будет удобнее. Этот корабль идет под флагом перемирия, и я совсем не хочу, чтобы там увидели нашу превосходящую численность и сочли ее за угрозу. Если они испугаются и наделают глупостей, дело может кончиться насилием, которого, право, все мы хотели бы избежать!
— Кэп, но не мог бы ты послать… — с мольбой в голосе начал Уинтроу.
Кеннит со значением сжал руку Этты, и она тотчас уловила намек.
— Не ной, Уинтроу, — попрекнула она. — Чего ради тебе здесь торчать? Чтобы Молния тебя всласть помучила? Она же играет с тобой, точно кошка с глупым мышонком, а у тебя ума не хватает просто взять и уйти. Вот Кеннит за тебя это и делает. Пошли! У тебя талант красно говорить: сумеешь небось передать Соркору приказание нашего капитана, да так, чтобы он не обиделся!
Кеннит слушал ее прямо-таки с восхищением. Вот уж у кого был талант, так это у нее. Уинтроу лишь попытался ему возразить, а она тотчас выставила его дурачком и притом законченным себялюбцем. Наверное, это был особый дар, присущий только женщинам. Так с самим Кеннитом в детстве часто разговаривала мать. Тоже умела внушить ему, насколько он всегда был во всем виноват. Капитан решительно отмел ненужное воспоминание. С Совершенным скоро будет покончено. И чем скорее, тем лучше. А то что-то слишком дружно стали его одолевать воспоминания, которые он уже много лет считал надежно погребенными в прошлом.
Уинтроу продолжал неуверенно поглядывать то на него, то на Этту.
— Но я надеялся быть здесь, когда Кеннит встретится с…
— А для них это выглядело бы так, как будто мы держим тебя в заложниках. Я же хочу, чтобы они сразу поняли: ты с нами по доброй воле. Хотя, впрочем… — Кеннит помедлил и странно посмотрел на Уинтроу. — Быть может, ты хотел бы покинуть корабль? Если ты желаешь уехать с ними, только скажи. Пусть отвезут тебя обратно в Удачный или вовсе назад в твой монастырь.
— Нет! — ответил Уинтроу до того быстро, что даже Этта удивилась. — Мое место здесь. Теперь я окончательно это понял. И никуда я не хочу уезжать. Кэп, я хочу быть с тобой, хочу вместе с тобой увидеть, как Пиратские острова признают настоящим законным королевством. Я… я чувствую, что Са предначертал мне быть именно здесь. — Он помолчал, глядя себе под ноги, на палубу. Потом снова поглядел Кенниту в глаза: — Я поеду к Соркору, кэп. Мне отправляться прямо сейчас?
— Да, пожалуй, — сказал Кеннит. — Пусть ляжет в дрейф прямо там, где сейчас находится. И пусть ничто, что он может здесь увидеть, его не смутит. Я справлюсь.
Этта и Уинтроу поспешили прочь, а Кеннит встал к поручням, туда, где только что стоял юноша.
— И что тебе так нравится его изводить? — с усмешкой поинтересовался он, обращаясь к кораблю.
— А что он все время ко мне пристает с этой своей Проказницей? — пробурчало носовое изваяние. — Талдычит и талдычит, просто сил никаких нет. Хоть бы кто мне объяснил, ну что в ней такого было особенного? Такого расчудесного? Почему он не может просто взять и принять меня вместо нее?
«Да никак мы ревнуем?..» Будь у Кеннита хоть сколько-то времени, он, пожалуй, отдал бы дань любопытству. Но теперь следовало сосредоточиться на более важных вещах.
— Мальчишки вечно пытаются сохранить неизменным то, к чему привязаны, — отмел он все ее вопросы. — Повремени, и с ним все образуется. — И сам спросил о таком, о чем прежде попросту не решался: — Скажи, а могут змеи совсем потопить судно? Я имею в виду, не просто пробоин наделать, чтобы ход потеряло, а отправить прямо на дно? — Перевел дух и докончил: — Желательно в виде мелких щепочек.
— Не знаю, — отозвалась она. Искоса глянула на него через плечо и осведомилась: — А ты хочешь, чтобы мы попытались?
Несколько мгновений Кеннит тщетно пытался обрести голос, потом все-таки выговорил:
— Да. — И неуклюже добавил: — Ну… если не будет другого выхода.
Ее голос сделался гортанным и низким.
— Подумай хорошенько, о чем просишь, — проговорила она. — Совершенный — живой корабль, такой же, как и я сама. — Она смотрела вдаль, туда, откуда он приближался. — В его деревянных костях спит дракон, родня мне по крови. И ты просишь, чтобы ради тебя я расправилась с родичем? По-твоему, я на это пойду?
У Кеннита чуть палуба не ушла из-под ног. Его планы грозили начисто рухнуть, причем самым неожиданным образом. А Совершенный тем временем уже сбрасывал паруса и становился на якорь, держась на расстоянии чуть-чуть больше полета стрелы. Все же там командовали далеко не глупцы. У Кеннита оставался единственный выход — склонить Молнию на свою сторону. Причем быстро.
— Для меня ты — первейшая и главнейшая на всем свете, — сказал он. И пообещал, причем от чистого сердца: — Если бы ты потребовала подобной жертвы от меня, я согласился бы не
