распространятся, можешь мне поверить. Многие торговцы Удачного поддерживают самые тесные отношения со своей родней из Чащоб. Письмоносные птицы туда-сюда все время летают. Поэтому мы должны действовать решительно и очень быстро. Пока другие свое мнение высказывать не принялись!
– Я все же не понимаю… Как могло до этого дойти? – горестно вопросила Подруга. – Они же обещали, что он будет содержаться в неприкосновенности и со всеми удобствами. Когда он отсюда уезжал, я всячески убеждала его, что это делается ради его блага и безопасности! Что могло заставить его переменить мнение на сей счет? Почему он решил сбежать? Чего он вообще хочет?
Слуха Роники достиг короткий смешок Роэда.
– Сатрап, может, и зеленый юнец, – сказал он, – но далеко не дурак. Между прочим, в отношении меня тоже часто допускают ту же ошибку. Когда речь идет о взятии власти, главное – не годы, а наследственная предрасположенность. Так вот, сатрап – прирожденный властитель. Подруга. Ты можешь сколько угодно утверждать, что он в упор не видел подковерных битв в собственном дворце, но, прости меня, твоего стремления к власти не разглядел бы только слепой. А он не слепой, Подруга. Может, он испугался именно того, чем ты сейчас занята. Ты правишь от его имени, говоришь его голосом, принимаешь за него все решения, касающиеся Удачного. Между тем, если я что-нибудь понимаю, сам он говорил и решал бы совершенно иначе. Что нам с тобой притворяться друг перед другом? Ты знаешь, как скверно он распорядился своей властью над нами. И я знаю, на что ты надеешься. Ты подумываешь о том, чтобы завладеть всей полнотой власти и править нами достойнее, чем это удавалось ему!
Говоря так, Роэд не стоял на месте, а расхаживал по комнате взад и вперед. Роника даже чуть отстранилась от двери, опасаясь быть разоблаченной. Серилла молчала.
Вот Роэд заговорил снова – уже начисто отбросив все придворные тонкости.
– Будем до конца откровенны, – услышала Роника. – У нас с тобой есть общие интересы. Мы оба хотим, чтобы Удачный восстал из руин и всемерно окреп. Народ тянет кто в лес, кто по дрова: одни твердят про полную независимость от Джамелии, другие – что надо по-доброму договориться с «новыми купчиками» и тогда-то, мол, заживем. На самом деле не сработает ни то ни другое. Если мы хотим, чтобы процветала торговля, связи с Джамелией нам жизненно необходимы. И ровно по этой же причине «новых» из города надо искоренить. В идеале я вижу следующее: ты остаешься в Удачном и правишь нами от имени сатрапа, тем самым обеспечивая обе главные цели. Но если сатрап погибает, ты мгновенно лишаешься источника власти. Что еще хуже, если он возвращается невредимым – твой голос перестает звучать, ибо он начнет говорить сам. Поэтому я предлагаю следующий план. Он весьма прост по форме, беда только, воплотить, скорее всего, окажется тяжеловато, хотя и необходимо. Мы должны заполучить сатрапа обратно. Когда он снова окажется у нас в руках, мы уж как-нибудь заставим его передать тебе власть над Удачным. Тогда ты сможешь снизить налоги и пошлины, выгнать из наших гаваней калсидийцев и забрать в доход города земли, присвоенные «новыми купчиками». А сатрапу мы предложим сделку, от которой он не сможет отказаться. Его жизнь – в обмен на перечисленные мною уступки. Пусть подпишет соответствующий декрет – и живет себе дальше в чести и спокойствии. Разумеется, здесь у нас. А появится великий и ужасный джамелийский флот, которым нас все время пугают, – выложим на стол те же самые козыри. В смысле, продемонстрируем им сатрапа: пусть убедятся, что он жив-здоров, а значит, отмщать не за что. Пройдет время, все уляжется, и в какой-то момент мы отправим его обратно в Джамелию. Разумный план, тебе не кажется?
– За исключением двух моментов, – негромко отозвалась Серилла. – Пока что сатрап у нас из рук улизнул. И еще… – тут Роника прямо-таки увидела на лице Сериллы проницательную усмешку, – еще я как- то не возьму в толк, что будешь от всего этого иметь лично ты? Ты, может, и патриот, Роэд Керн, но плохо верится мне в твое абсолютное бескорыстие!
– Поэтому-то мы и должны предпринять безотлагательные шаги по захвату сатрапа, – был ответ. – С этим, кажется, ясно. Что же до меня… Моя корысть сродни твоей. Как, впрочем, и мое положение. Мой отец крепок и здоров и происходит из рода записных долгожителей. Пройдут годы, а то и десятилетия, прежде чем меня станут звать торговцем Керном и дадут право говорить на Совете от имени моей семьи. Полжизни долой, пока я обрету власть и влияние! И, что хуже, к тому времени, когда я наконец получу все, от Удачного вполне может остаться только бледная тень. Вот я и хочу обеспечить свое будущее, сам себе создав высокое положение. То есть сделать примерно то же, чем ты сейчас занимаешься. И я не понимаю, почему бы нам не объединить наши усилия!
Судя по топоту каблуков, он быстрым шагом пересек комнату. Роника живо вообразила, как он, должно быть, вплотную подошел к госпоже Подруге, чтобы по-деловому продолжить:
– Если я что-нибудь понимаю, ты не привыкла жить сама по себе. Здесь, в Удачном, тебе нужен защитник. Мы можем заключить брак. Я дам тебе защиту, свое имя и дом. А ты за это разделишь со мной власть. Что может быть проще?
Судя по голосу, Серилла отказывалась верить собственным ушам.
– А не слишком ли высоко ты залетел, сын торговца? Роэд в ответ рассмеялся.
– В самом деле? Ты думаешь, кто-нибудь сделает тебе более выгодное предложение? По здешним понятиям ты без пяти минут старая дева. Подумай о будущем, Серилла. О том будущем, которое простирается дальше ближайшего месяца или недели. Нынешние беды и потрясения рано или поздно минуют. И с чем ты в итоге останешься? В Джамелию ты вернуться не сможешь. Только слепой и глухой способен поверить, будто ты была в восторге от роли Подруги при нашем сатрапе. Ну и что ты намерена делать? Останешься в Удачном и будешь вечно чужой для нашего народа, который и не подумает тебя принимать? Жизнь немолодой женщины, бездетной и одинокой, не особенно весела. К тому же ты не сможешь бесконечно пользоваться домом и хозяйством торговца Рестара. Их придется вернуть. Как и где ты намерена жить?
– Я, как ты сам сказал, буду олицетворять власть сатрапа. И это положение уж как-нибудь да поможет мне безбедно прожить!
Роника не выдержала и улыбнулась в темноте.
– Понятненько, – сказал Роэд. Самоуверенность Сериллы явно позабавила его, и он даже не пытался это скрыть. – По-твоему, независимая женщина в Удачном сможет безбедно прожить?
– А почему бы и нет? Я же вижу, как другие горожанки сами ведут дела и управляются с домами и семьями. Да хоть та же Роника Вестрит, например!
– Вот именно. Хоть та же Роника Вестрит, – почти перебил Роэд. – Ладно, не будем отвлекаться от главного. Ты и сама скоро поймешь, какое выгодное предложение я тебе сделал. А пока сосредоточимся на поимке сатрапа. Вестриты и раньше вызывали у нас немалое подозрение. Вспомним хотя бы, как извивался Давад тогда на балу, чтобы привлечь внимание сатрапа к Малте Вестрит! Так вот, если именно Малта умыкнула сатрапа из Дождевых Чащоб, можно считать, что заговор налицо. Либо они хотят привезти его назад в Удачный и сдать «новым купчикам», либо стремятся доставить морем к его союзникам- калсидийцам, чтобы уже те обрушились на нас своим огнем и осадными машинами.
В комнате воцарилась тишина. Роника приоткрыла рот и медленно выдохнула. Малта? Что они имели в виду, говоря, будто она умыкнула сатрапа? Чушь какая-то. Полная бессмыслица. Малта ни в чем не могла быть замешана.
И все же Роника с жуткой определенностью чувствовала, что именно так оно и есть. Малта действительно во что-то влипла.
– Тем не менее у нас есть еще оружие. – Голос Роэда Керна заставил пожилую женщину снова навострить уши. – У них там заговор, но у нас есть заложница.– И его последующие слова подтвердили худшие опасения Роники: – У нас в руках бабка девчонки. И ее жизнь или смерть будут напрямую зависеть от поведения Малты. Той, может, и наплевать на собственную семью, но не на свое наследное состояние. А мы можем отобрать дом, принадлежащий Вестритам, можем пригрозить разрушить его. У девчонки есть друзья среди торговцев Удачного. Вряд ли она останется совсем глуха к нашим, скажем так, разумным увещеваниям.
За дверью снова стало тихо. Когда же Подруга заговорила вновь, в ее голосе прозвучал гнев.
– Да как ты можешь подобное предлагать? Что ты намерен сделать? Схватить ее прямо здесь, в моем доме?
– Времена нынче суровые, – со всей убежденностью ответил Роэд. – Добротой и благородством Удачный мы не спасем. Любые средства хороши, если речь идет о благе нашей родины! И не я один так
