гомосексуалистов и прочей слабой на голову богемы. Раньше эта публика предпочитала район Кройцберг, но после объединения его здорово перестроили и они переместились в Пренцлауэр-берг. А когда и он, по их мнению, обуржуазился, то перебрались в этот самый Фридрихсхайн. Там они все и обитают в настоящее время. Это в восточном Берлине. Практически центр города, собственно говоря.
– Веселое надо думать местечко, – задумчиво проговорил Геннадий.
– Не то слово, – заверила его Сима, – вертеп еще тот, центр ночной жизни и тому подобное. Но именно такое место и нужно. В этом гадюшнике никто не обратит на нас внимания, да и с нужными людьми встречаться легче будет.
Визит вежливости в Комендатуру много времени не занял, и уже часа через полтора они выходили из станции метро Франфуртер-Тор на Карл-Маркс-Аллее.
– Похоже на Кутузовский проспект в Москве, – заявил Геннадий, оглядевшись по сторонам.
– Ничего удивительного, – кивнула Сима. – В свое время эта улица носила имя Сталина, ну и архитектура соответствующая. Пойдем, тут недалеко, метров триста в сторону Берзарин-платц.
– Берзарин-платц? Это в честь советского коменданта Берлина назвали, или как?
– В честь него, почетный гражданин города как-никак. После падения стены переименовали, но потом одумались и переиграли назад.
Подъезд дома был на кодовом замке. Сима набрала нужную комбинацию и открыла дверь. – Прошу, сначала заглянем к управляющему и предъявим наши верительные грамоты. Чтобы не возникало проблем, если он потом увидит наши симпатичные физиономии в коридоре.
Управляющий оказался желчно-мрачным немцем лет пятидесяти. Определив в визитерах иностранцев, да еще и русских, он разразился длинной лекцией о правилах цивилизованного общежития. Видимо опасался, что новые жильцы засолят в ванной огурцы, сигареты будут тушить о полированную и мягкую мебель, а водочные бутылки начнут выбрасывать прямо в окно. Лекция Симе не понравилась, особенно та ее часть, где запрещалось приводить в дом разного рода гостей. Не для того она арендовала квартиру, чтобы в ней нельзя было встречаться с интересными людьми. Халдея пришлось поставить на место. Сима сразу заявила ему, что для господ офицеров российской армии все эти правила не указ. И если им будет благоугодно, то управляющий лично будет вызванивать девочек или мальчиков по вызову, встречать и с почетом провожать до дверей квартиры. А если не захочет, то пусть пеняет на себя. Управляющий стух, взял ключи и, что-то ворча про себя, повел их к лифту. Квартира была на пятом этаже. Три комнаты, довольно большая кухня, раздельные удобства. Довольно чисто, уютно, но без претензий.
Когда управляющий показал все необходимое и покинул квартиру, Геннадий с удовлетворением вздохнул и опустился на диван в гостиной. – Неплохое местечко. Мне нравится. И управдом симпатичный, зря ты его так.
– Этим типам только дай волю, они сразу на голову сядут, – возразила Сима. – Оккупанты мы, в конце концов, или нет?
– А мы оккупанты?
– Ну, две трети местных газет пишут что да. Нельзя их разочаровывать. Ладно, будем устраиваться. День уже к вечеру клонится, ничего полезного сделать уже не успеем. В душе сполоснемся, переоденемся и пойдем по улицам погуляем.
– Есть хочется, – сообщил Геннадий. – Мы в последний раз еще в Любеке на вокзале перекусили. А в холодильнике шаром покати….
– А что ты там обнаружить надеялся? Черную икру в трехлитровых банках? Не волнуйся, мы найдем, где перекусить. В этом районе полно разных баров, кафе, харчевен и прочих забегаловок. С голоду не умрем.
Искать подходящее заведение долго не пришлось, ближайшее обнаружилось уже в соседнем доме, в полуподвале. Они с аппетитом уплетали местное дежурное блюдо – тушеную капусту со свининой и запивали его пивом. – Когда покончим с ужином, – предложила Сима, прожевав очередной кусок, – можем для моциона прогуляться по Карл-Маркс-Аллее до телебашни.
– Угум, – с набитым ртом согласился Геннадий.
Сима вернулась, было, к еде, но краем глаза поймала чей-то неприязненный взгляд и инстинктивно проследила его источник. За соседним столиком сидел
парень лет двадцати в поношенном прикиде «унисекс», перед ним стояла одинокая кружка с пивом. Он-то и сверлил ее злобным взглядом. Сима посмотрела ему в глаза.
– Пауль Шлегель, – немедленно откликнулся Контактер, выполняя мысленный приказ, – двадцать два года, студент Берлинского Технического Университета, активный член организации «Молодежное землячество Восточной Пруссии».
– Это те, что Калининград вернуть тщатся? Наследники, так сказать? – Сима с новым интересом посмотрела на недоброжелателя.
– Да, его родственники происходят из Восточной Пруссии. Прадед бы одним из основателей организации «Союз Изгнанных», отец долгое время работал в редакции газеты «Остпройссенблатт», а мать в информационном центре «Восточная Пруссия».
– Дурная наследственность, понятненько. А чем сейчас это «молодежное землячество» занимается?
– В последнее время они провели ряд акций против российских войск расквартированных на территории Германии. Большей частью это демонстрации у военных баз, мелкие акты вандализма, оскорбления военнослужащих на улицах. Четыре месяца назад два члена этой организации устроили взрыв у здания военной комендатуры в городе Саарбрюкен, там, в окрестностях расположен один из укрепрайонов прикрывающих границу. Люди не пострадали, но в здании были выбиты окна.
– Мелкие пакостники, значит, – с пониманием усмехнулась Сима.
Она приветливо улыбнулась незадачливому потомку восточных пруссаков и жестом предложила ему пересесть за их столик. Тот сделал вид, что не заметил этого предложения и отвернулся. – Ну, если гора не идет Магомету….
Сима поднялась. – Сиди, Геннадий, я не надолго. Только вон с тем парнем потолкую, – остановила она своего спутника. Прихватила с собой кружку с пивом и уселась напротив потомственного борца за возвращение Кенигсберга.
– Привет! Меня зовут Серафима. Можно узнать, чем мы вам не угодили, что вы смотрите с такой злостью?
Парень скривился. – Вы русские. Вы оккупанты.
– Четко и ясно, сразу видно техническое образование. Но российские войска находятся в Германии по просьбе вашего правительства. Если бы не они, то тут были бы другие оккупанты. Сомневаюсь, что они понравились бы вам больше. Мы вам больше союзники, чем враги.
– Какая разница? Что одни, что другие. Но вы забрали у нас Восточную Пруссию, да еще передали полякам и чехам большие куски, а теперь и их себе оттяпали и население депортировали. Верните все это, тогда и будем говорить о союзе.
– Как передали, так и забрали. Действительно, сейчас и Данциг и Штеттин и Бреславль под нашим контролем. Все балтийское побережье до самого Калининграда. Действительно, население пришлось согнать с мест и выставить за границу. Превентивная мера безопасности, чтобы потом не мучиться. А что было делать, если у нас с поляками отрицательная комплиментарность? Но передавать эти области мы не собираемся никому. С какой стати? Это наш военный трофей, да и права Германии на эти территории достаточно спорны. Так что мы сами собираемся там отныне жить, программа переселения уже запущена. Сами же знаете, что большая часть наших сельскохозяйственных угодий в России – сплошная зона рискованного земледелия. А тут такой подарок судьбы. Нет, ребята, ничего вы назад не получите. И не мечтайте….
– Вот, вот, а завтра вам и остальные немецкие земли понадобятся. Тогда вы и нас депортируете?
– А это как себя вести будете. Вообще-то мы предпочли бы видеть Германию своим стратегическим союзником. Но если тон в ней будут задавать умники вроде тебя, то можем и передумать. Бросайте это тухлое дело пока не поздно, вы действуете во вред своей стране. Это мой дружеский совет. – Сима
