Мы лежали прижавшись друг к другу наподобие ложек, его шея отдыхала на моем животе. Я обняла его одной рукой и нащупала его соски, поглаживая и вдыхая в них жизнь и одновременно возбуждая эрекцию в его паху. Он прижался задом к моим половым органам, снова вызывая ни с чем не сравнимые ощущения. Я перевернулась и сползла вниз, чтобы поцеловать его член. Мой язык начал свою работу у основания, затем пошел вдоль ствола, вылизывая, целуя и дразня. Рот скользнул вдоль набухшей головки, всасывая все глубже и сильнее и вбирая в себя все, что я могла проглотить из его восьми дюймов. Я жадно пожирала его, набивая рот и издавая нечленораздельное бормотание. Гюнтер тесно сжал бедра, напряг мускулы и застыл. Я знала, что он близок к тому, чтобы кончить.
Я лихорадочно сосала его, зарывшись носом в его волосяной куст и крутя головой, мой рот скользил вверх и вниз вдоль его ствола; с внезапным рывком бедер Гюнтер стал эякулировать, а я продолжала сосать, проглатывая каждую каплю его сока, пока он не кончился.
Я неохотно поцеловала на прощание его пенис, подхватив языком последнюю жемчужную каплю. И мы снова заснули.
В восемь часов наша комната была полна средиземноморским солнцем. Хотя мы и провели бурную ночь с очень малой толикой сна, я чувствовала себя свежей и с радостью пошевелилась. Гюнтер, прохладный и прекрасный, продолжал спать. Мне хотелось приласкать его и расцеловать с ног до головы, что я и сделала, тем самым разбудив его. Затем мы целовались, снова целовались, пожирая друг у друга языки, как будто это были члены. Гюнтер был худощав, но я могла чувствовать его силу во время поцелуев. Я настроилась на хорошее, неистовое прощальное траханье.
Фактически, после Парижа я еще ни с кем хорошо не трахалась, поэтому я дразняще взглянула на него и сказала в своей лучшей Мэй-Вестовской манере:
– Ну давай, половой гигант, покажи мне, где раки зимуют. Гюнтера мои слова отнюдь не позабавили. Возможно, что его германская гордость была уязвлена моей агрессивностью.
Однако он возбудился.
– О'кэй, леди, тебе здорово этого хочется, и ты получишь на полную катушку, – сказал он и прыгнул сверху на меня.
Мои ноги были широко раскинуты, и я едва успела подпихнуть под зад подушку, как он вонзил в меня свой длинный член.
– Ты хочешь трахнуться по-настоящему, голубушка, и тебя сейчас будут трахать, как следует, – решительно сказал он.
Приподняв свой зад, он пригвоздил мои запястья своими вытянутыми на всю длину руками; его таз был все еще прижат к моему, а его член прямо-таки насаживал меня, как вертел.
– О, боже, Гюнтер, ты делаешь мне больно, – запротестовала я, но его пальцы впились в плоть моих рук, а кость его таза уперлась в мою, когда он стал вколачиваться в меня.
– Ну давай, сука, покажи, на что ты способна, – зарычал он, и я стала работать бедрами в такт его движениям. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? – требовал он. – Скажи мне, Ксавьера?
– Трахай меня, я хочу, чтобы ты трахнул меня!
– Повтори еще раз!
– Оттрахай меня, Гюнтер!
– Я хочу тебя, хочу тебя, сука, – прорычал он, и стал колотиться своим телом о мое, вгоняя внутрь меня свой член все глубже и сильнее, выбивая дыхание из моего тела. Он рыл так силен, что все мои чувства, мысли и фантазии уступили место одному невообразимому ощущению. Все мое тело стало одним сплошным траханьем – и ничем больше.
Я едва успела перевести дыхание, как его живот стал с силой обрушиваться на мой, все быстрее и быстрее, и только подчиняясь его убыстряющемуся ритму, я могла вдохнуть несколько глотков воздуха.
Казалось, его член из стали, и он неоднократно делал больно не только моей вагине, но и моему сознанию, и всему телу. Кровать тряслась, как хижина во время урагана, а наши тела ударялись друг о друга с невероятной быстротой и силой.
– Не надо, Гюнтер, ты убьешь меня, – услышала я свой голос, когда его энергия еще возросла, если это вообще было возможно.
Я опасалась, что в своей ярости он переломает мне все кости.
Но он не отвечал, даже не показывал, что слышит мои просьбы, настолько он был занят своими таранными действиями. Мои глаза под воздействием этой непрерывной атаки закрылись, нижняя часть тела выгнулась невероятным образом и стала жить абсолютно отдельной жизнью от верхней половины, и теплая волна заполнила меня. Мои собственные спазмы заставили Гюнтера совершить последнюю атаку, он напрягся и был готов кончить.
Мои спазмы продолжались, слезы залили лицо, и я начала умолять:
– Еще, Гюнтер, ну не останавливайся же!
Он сдержался, затем грубо вынул член и подтащил меня к краю постели. На этот раз он стоял на полу, а я лежала на животе. Он прижал одной рукой мое бедро, а второй сзади вставил мокрый член в мою вагину.
Его разъяренный стоячий член был темно-красного цвета и после всего этого насилия должен был чуть-чуть смягчиться. Однако, когда он воткнул в меня сзади (а это одна из моих любимых поз), он был еще больше, чем раньше.
Мои внутренности напоминали густой горячий суп или же теплый сбитый крем, и меня захлестывали медленные волны с каждым новым движением. Он не торопясь довел меня до преддверия оргазма и держал в этом состоянии до тех пор, пока во мне накапливалась огромная масса энергии. Затем он начал неистовые качательные движения, его бедра бились в мои ягодицы, вызывая цепную реакцию оргазмов, при которых каждый удар члена вызывал новую судорогу.
Я трепыхалась, как рыба, нанизанная на вертел его члена. Мои пальцы судорожно ухватились за простыни и пытались впиться в матрац. Спина изогнулась, как радуга, и дергалась от наслаждения при каждом ударе. Внезапно мне захотелось, чтобы меня физически наказали.
– Сделай мне больно, Гюнтер, – произнесла я задыхаясь, но моя голова была укрыта подушкой, поэтому он поначалу не расслышал.
– Гюнтер! Побей меня. Сделай мне больно. Пожалуйста, Гюнтер!
И он сделал это, ударяя меня рукой, телом и членом, и я заполнила постель приглушенными стонами, а когда боль стала невыносимой, стала кричать при каждом новом ударе.
Он доводил себя и меня до кондиции, наконец его тело плотно прижалось сверху, и его член извергнул струю и затопил меня до предела.
В изнеможении мы рухнули на постель. Однако через несколько мгновений состояние усталости исчезло. Мы тихо помылись, оделись и распрощались.
Мы больше никогда не встретились. Какая жалость! Он был таким великолепным любовником… но на этом все и кончилось. Он пошел к себе в контору, а я взяла такси до дому, и не уверена, что он когда- нибудь еще вспомнил обо мне.
14. ХОЛОДНАЯ ФРЕДА
Лео и Марика все еще спали, когда я вернулась на виллу в Раматюэлль. Я приняла горячую ванну для того, чтобы расслабиться и отдохнуть. Утро было прекрасным, и из ванны я вышла наружу, чтобы солнце обсушило меня. Затем я смазалась кремом и легла на матрац на краю бассейна.
Я должна была быть полностью удовлетворенной, однако, как ни странно, все еще чувствовала себя на взводе, готовой к дальнейшим действиям – нет, не с Гюнтером, и даже не с мужчиной. Позднее к ленчу собиралась подъехать Фреда, и я не могла перестать думать о ней, о ее прекрасном теле и сложной натуре.
Гюнтер сказал мне накануне вечером, что он и Фреда родом из одного города, что она в самом деле сложная натура, и он так и не добрался до нее. У нее были сексуальные проблемы, сказал он. Когда она однажды участвовала в свинге вместе с четырьмя партнерами, ни одному из них не удалось довести ее до
