человека темно-голубыми глазами, которые выражали внимание и интерес. Ноги существа обвивали три каната, до этого места идущие параллельно, а затем переплетавшиеся и расходившиеся в разных направлениях. Внезапно Гартмана осенило: паук выбрал неверный путь и теперь просто ждал следующего шага своей добычи, прежде чем решить, в каком направлении двигаться.
Гартман посмотрел вниз и сделал вывод, что его преследователю придется немного спуститься, чтобы найти нужное ответвление. Таким образом, Гартман выигрывал немного времени. Когда паук качнул ногой, Гартман торопливо огляделся: не появилось ли поблизости еще одно из этих отвратительных созданий, но никого не заметил. Тем не менее сердце учащенно забилось у него в груди.
Итак, вниз ползти нельзя: паук сразу же отрежет ему путь. По той же причине невозможно было вернуться на галерею. Оставалась только одна дорога — вверх. Запрокинув голову, Гартман уставился в потолок. Он не мог разобрать деталей, но логика подсказывала ему, что эта путаница из канатов должна крепиться где-то наверху. Возможно, там даже есть какое-нибудь окно или выходной люк. Во всяком случае, Гартман надеялся на это.
Медленно и осторожно он освободился из петли, собираясь начать подъем. Паук ни на секунду не выпускал его из виду. Его взгляд неотступно следовал за человеком, в то время как ноги запутались в паутине канатов. Пасть твари то и дело открывалась и закрывалась: очевидно, пауку тоже досаждала жара.
Гартман с трудом заставил себя отвести взгляд от своего преследователя и сконцентрироваться на предстоящем рывке. В запасе у него было не больше десяти минут. Прижимаясь к скалистым колоннам, Гартман достиг выдававшейся вперед стены и еще раз оглянулся. Паука нигде не было видно. Видимо, он решил оставить узел с разветвлениями.
Некоторое время Гартман изучающе рассматривал скалистую стену. Канаты проходили довольно близко от базальтового цилиндра, но ни один из них не крепился на нем. Сплетение канатов и подпорок покрывало стену наподобие нейлонового чулка с дырками. В земных условиях Гартману вряд ли пришла бы в голову мысль продолжить путь, карабкаясь по скале. Но, судя по всему, здесь его подстерегает меньше неожиданностей, чем в паутине канатов. Правда, паук мог поджидать свою жертву где-нибудь в тупике, потому что этот путь был намного проще.
Убедить себя в том, что он находится внутри Луны, в условиях почти полной невесомости, оказалось довольно трудно, а уж заставить поверить в то, что только с помощью рук можно вскарабкаться по отвесной скале, было практически невозможно. Тем не менее, Гартман решительно придвинулся поближе к колонне. Наименьшее расстояние между его связкой канатов и стеной составляло около пяти метров. Однако колонна оказалась абсолютно гладкой, и в случае неудачи ничто бы уже не задержало падения. Гартман не отваживался двигаться дальше, перепрыгивая с каната на канат, так как риск попасть не на то ответвление был слишком высок.
Неожиданно он заметил краем глаза какое-то движение и быстро повернул в ту сторону голову: на расстоянии трех метров от него сидел паук, вытянув вперед свои лапы-руки. Очевидно, он успел нагнать Гартмана, пока тот предавался праздным размышлениям. Вопреки ожиданиям, существо удивительно ловко пробралось по сплетению канатов.
Голубые глаза паука внимательно изучали Гартмана и, несомненно, они светились умом. Между тем существо медленно опустило одну из своих тяжелых лап и обвило канат, на котором находился Гартман. В то же мгновение излучающие металлический блеск края своеобразных ножниц-лап с мелодичным звуком обрубили канат так, что один его конец глубоко врезался в бедро Гартмана, едва не сбросив его вниз.
Вскрикнув от боли, Гартман обеими руками ухватился за качающийся узел канатов, затем резко оттолкнулся. Его понесло к стене с заметной, но не достаточной скоростью. Одновременно с этим слабая гравитация подхватила Гартмана, увлекая вниз сначала едва ощутимо, потом все быстрее и быстрее. Паук торопливо освободил лапы и тоже бросился вперед, промахнувшись всего на несколько сантиметров своими протянутыми лапами-ножницами. Едва не свернув себе шею, Гартман медленно повернулся вокруг своей оси, не желая терять противника из виду. Однако тот снова куда-то исчез. По спине Гартмана пробежал холодок. Ему казалось, что он буквально всей кожей чувствует, как за ним наблюдает эта тварь, оценивая его шансы.
После нескончаемых секунд полета Гартман наконец мягко ударился о колонну. Его падение ускорилось настолько, что он прокатился еще почти полметра по шероховатой поверхности скалы, прежде чем сумел найти опору. У него невыносимо болели суставы рук, напоминая Гартману о том, что он потерял вес, а не свою солидную массу. Гартман со стоном подтянулся вверх, пока окончательно не закрепился, затем снова осмотрелся.
Недалеко от него на узле раскачивался паук. Похоже, он не решил пойти на риск: инстинкт охотника уравновешивал природную осторожность. Существо раздраженно щелкало лапами- ножницами.
Гартман почувствовал облегчение и засмеялся, как сумасшедший.
— Ну, давай же! — заревел он, взмахнув рукой, и едва не потерял равновесие. — Что, не доверяешь себе, ты, выродок?!
Глаза паука заблестели. Он вдруг перестал раскачиваться. Гартман тоже замер, осознав, что ему не избавиться так просто от своего преследователя. Рано или поздно паук настигнет его: мороны во многом были подобны машинам.
— Ну, что же ты? Вперед! Прыгай!
Стараясь не смотреть вниз, Гартман отцепил радиопередатчик, осторожно обмотал ремень вокруг правой руки и опустил прибор.
— Ну, что же ты, жалкий трус!
Паук выбросил вперед тяжелые лапы и оттолкнулся своими волосатыми, но не очень сильными ногами. Приблизившись к скале на том же уровне, где стоял Гартман, создание растопырило ноги и открыло зубастую пасть. Передатчик Гартмана угодил прямо в безобразную морду паука. Пасть инстинктивно закрылась, обшивка прибора тотчас разлетелась на куски, а прочные, как алмазы, зубы принялись перемалывать чувствительную электронику. Когда паук выплюнул остатки передатчика и вновь вытянул вперед свои ножницы, раздался жуткий оглушительный свист. Затаив дыхание, Гартман наблюдал, как паук схватился за опору. На какую-то долю секунды ему показалось, что она остановит падение существа, но в следующее мгновение лапы-ножницы соскочили, разрезав стальную трубу, и зловещий противник с пронзительным воплем рухнул в пропасть.
Проклиная все на свете, Гартман смотрел вниз до тех пор, пока не потерял паука из вида. Потеря прибора явно не входила в его расчеты, но другого выхода из сложившейся ситуации просто не было.
— Нужно спешить, — сам себе напомнил Гартман и осторожно продолжил подъем.
Колонна оказалась испещрена мелкими трещинами, из которых высыпался хрупкий черный минерал. Тем не менее Гартман цеплялся за прочный базальт и опоры и чувствовал себя в безопасности. Медленно, метр за метром, взбирался он вверх, пока спустя четверть часа не увидел в красноватом отблеске озера из лавы куполообразный потолок пузыря.
Вскоре Гартман взобрался на самый верх колонны, составлявшей в диаметре добрых пятнадцать метров, и в первый момент вообще не понял, где находится. Вытерев с глаз горячий пот, он огляделся: оказывается, колонна не заканчивалась на потолке, точнее, никак не соединялась с ним. Гартман стоял на коленях на гладкой круглой поверхности, находившейся метров на двадцать ниже потолка. Похоже, все эти колонны свободно поднимались из лавового озера. Так как они не поддерживали свода пузыря, их функция казалась еще более таинственной.
Неожиданно Гартман заметил тонкий серебристый канат, выходивший из самого центра скалы и поднимавшийся вертикально вверх. Охваченный дурными предчувствиями, Гартман запрокинул голову: невероятно тонкий канат тянулся до самого свода, уходил в цилиндрическое отверстие — на несколько метров больше колонны — и исчез в шахте, высоту которой определить не представлялось возможным.
— Невероятно, — в ужасе выдохнул Гартман.
Он знал, насколько прочны материалы моронов, но если этот канат действительно удерживал всю тяжесть колонны-монстра, даже в условиях такой низкой гравитации это было очень опасно. Гартман знал об экспериментах с волокнами, состоявшими из органических соединительных веществ, и о теории подъемных канатов из одной-единственной длинной огромной молекулы с многими триллионами отдельных
