Отзвук гнева еще наполнял душу черного дракона, словно отголосок его тайного имени в утраченном золоте Бездны.
«Тогда иди», — сказал он, и подобное стеклянному кружеву прекрасное создание метнулось вниз, скрытое мягкими дымчатыми сумерками.
Жар и магия драконов внезапно отдались болью во всем теле, и Дженни почувствовала, как восторг полета сменился страхом падения.
Она упала на колени в темноте осеннего леса, и немилосердный холод въелся в свежие, только что зажившие раны на спине и руках. Между бородавчатыми белесыми стволами она увидела алый огонек костра и почувствовала знакомый запах дыма и лошадей. Простенькая мелодия жестяной свистульки висела в воздухе. Светлый ореол, обводивший по краешку все предметы, пропал; сумерки обесцветились, стали сырыми, туманными и пронизывающе холодными. Дженни задрожала, запахнула поплотнее овечью куртку. Колени ощущали влажность земли сквозь ветхую ткань юбки.
Отбросив с лица грубые черные волосы, Дженни взглянула вверх. Сквозь сплетение голых сучьев был виден черный силуэт дракона, одиноко кружащего в пустом вечернем небе.
С благодарностью, которой не выразить в словах, она коснулась его разума и ощутила всю его печаль, боль и ярость.
«Жесток твой подарок, колдунья, — сказал он. — Ты лишила меня моих старых радостей, заставила жить во вражде с самим собой. Как и ты, я уже не смогу стать прежним».
«Прости, Моркелеб, — сказала она ему. — Мы изменяем все, к чему прикоснемся, будь это магия или чужая жизнь. Десять лет назад я бы пошла с тобой, не прикоснись я к Джону и не прикоснись он ко мне».
Голос его отдался подобно эху в ее мозгу:
«Будь счастлива, колдунья. Ты сделала свой выбор. Я не знаю, почему ты так поступила, этого не понять драконам. Хотя мне уже и себя не понять».
Она скорее почувствовала, чем увидела, как он исчез, растворившись в полумраке. На секунду силуэт его обозначился на белом диске луны — затем пропал навсегда. Печаль сдавила горло — — печаль невыбранной дороги, дверей, что никогда не откроются, песен, которым никогда не прозвучать. Человеческая печаль утраты. Но в конце концов, освободив ее, он тоже сделал свой выбор.
«Мы изменяем все, чего коснемся, — думала она. — Ты — драконья погибель, Джон, ты — драконья погибель…»
Дженни вздохнула и, тяжело поднявшись с колен, стряхнула с юбки листья и сучки. Ветер вновь донес до нее пронзительно ясный голосок жестяной свистульки вместе с запахом дыма и начинающей подгорать кукурузной лепешки. Дженни закуталась в плед и медленно двинулась по тропинке к горящему на поляне костру.
