— Звучит прелестно. Чем вы с ним занимались?
— Парень, который на него работал, обвинил Уайнанта в том, что тот будто бы украл у него то ли какую-то идею, то ли изобретение. Его звали Розуотер. Он пытался припугнуть Уайнанта, угрожая застрелить его самого, взорвать дом, похитить детей, перерезать горло жене — и бог знает что еще — если тот не признается в содеянном. Мы так его и не поймали — наверное, спугнули, и он исчез. Как бы то ни было, угрозы прекратились, и ничего страшного не случилось.
Нора отвлеклась от виски и спросила:
— А Уайнант действительно украл это изобретение?
— Ай-яй-яй, — сказал я. — Сегодня как-никак Рождество: постарайся же думать о ближних только хорошее.
IV
В тот день я вывел Асту на прогулку, объяснил двум прохожим, что она — шнауцер, а вовсе не помесь шотландской овчарки с ирландским терьером, заглянул в бар к Джиму на пару коктейлей, встретил на улице Ларри Краули и привел его с собой в «Нормандию». Нора разливала коктейли для Куиннов, Марго Иннес, незнакомого мужчины, чье имя я не уловил, и Дороти Уайнант.
Дороти сказала, что хочет со мной поговорить, и мы перешли со своими коктейлями в спальню.
Она сразу же приступила к делу.
— Ник, вы думаете, это отец убил ее?
— Нет, — сказал я. — Почему я должен так думать?
— Ну, полиция же... Послушайте, она была его любовницей, да?
— Когда я знал их, — согласно кивнул я.
Глядя на свой стакан, она сказала:
— Он мой отец. Я никогда его не любила. Я никогда не любила маму. — Она посмотрела на меня. — Я не люблю Гилберта. — Гилберт был ее братом.
— Пусть это тебя не беспокоит. Многие не любят своих родственников.
— А вы их любите?
— Моих родственников?
— Моих. — Она бросила на меня нахмуренный взгляд. — И перестаньте разговаривать со мной так, будто мне все еще двенадцать.
— Дело не в этом, — объяснил я. — Просто я пьян.
— Правда?
Я покачал головой.
— Что касается тебя, то здесь все в порядке — ты просто была испорченным ребенком. Без остальных же я бы вполне обошелся.
— Что же с нами не так? — спросила она, причем не с тем выражением, с каким выдвигают аргумент в споре, а так, будто действительно хотела это знать.
— Разные вещи. Твои...
Харрисон Куинн открыл дверь и сказал:
— Ник, пошли поиграем в пинг-понг.
— Чуть позже.
Прихвати с собой малютку. — Он плотоядно посмотрел на Дороти и вышел.
Она сказала:
— Я полагаю, вы не знаете Йоргенсена.
— Я знаю некоего Нельса Йоргенсена.
— Везет же некоторым. Нашего зовут Кристиан. Он просто милашка. Это в мамином духе — развестись с сумасшедшим и выйти замуж за жиголо. — На глаза ее навернулись слезы. Она всхлипнула и спросила:
— Что мне делать, Ник? — У нее был голос испуганного ребенка. Я обнял ее за плечи и понес какую-то бессмыслицу, звучавшую, как я надеялся, утешительно. Она плакала у меня на груди. Подле кровати зазвонил телефон. Из соседней комнаты доносились звуки передававшегося по радио модного шлягера «Вознесись и сияй». Стакан мой был пуст. Я сказал:
— Уйди от них.
Она опять всхлипнула.
— От тебя не уйдешь.
— Наверное, я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Пожалуйста, не издевайтесь надо мной, — смиренно попросила она.
Нора, вошедшая, чтобы снять трубку телефона, вопросительно посмотрела на меня. Я скорчил ей гримасу поверх головы Дороти.
Когда Нора сказала «алло» в телефонную трубку, девушка быстро от меня отпрянула и покраснела.
— Я... Простите меня, — заикаясь, выдавила она из себя, — я не хотела...
Нора сочувственно улыбнулась ей. Я же сказал:
— Не валяй дурака.
Девушка вытащила носовой платок и принялась вытирать им глаза.
Нора говорила по телефону:
— Да... Я посмотрю, дома ли он. Простите, а кто его спрашивает? — Она зажала рукой трубку и сообщила мне: — Это человек по имени Норман. Ты хочешь с ним говорить?
Я сказал, что не знаю и взял трубку.
— Алло.
Грубоватый мужской голос произнес:
— Мистер Чарльз?.. Мистер Чарльз, насколько я понимаю, вы были раньше связаны с Транс- Американским детективным агентством.
— Кто это? — спросил я.
— Мое имя Альберт Норман, мистер Чарльз, и оно, вероятно, ни о чем вам не говорит, но я хотел бы сделать одно предложение. Уверен, что вы не...
— Какого рода предложение?
— Я не могу обсуждать его по телефону, однако, если бы вы уделили мне полчаса вашего времени, смею вас заверить, что...
— Извините, — сказал я, — но я чертовски занят и...
— Но, мистер Чарльз, дело... — В этот момент в трубке раздался громкий звук: его можно было принять и за выстрел, и за стук упавшего тяжелого предмета или же за какой-либо иной громкий резкий звук. Я несколько раз произнес «алло» и, не получив ответа, повесил трубку.
Нора уже усадила Дороти перед зеркалом и при помощи пудры и губной помады приводила ее в порядок.
— Какой-то страховой агент, — сказал я и пошел в гостиную чего-нибудь выпить.
За это время пришло еще несколько человек. Я поговорил с ними. Харрисон Куинн встал с дивана, на котором он сидел с Марго Иннес, и сказал:
— Теперь — пинг-понг.
Аста подпрыгнула и толкнула меня передними лапами в живот. Я выключил радио и налил себе коктейль. Мужчина, имя которого я не уловил, вещал:
— Вот наступит революция, и всех нас поставят к стенке в первую же очередь. — Похоже, эта мысль ему нравилась.
Куинн подошел ко мне, чтобы вновь наполнить свой стакан. Он бросил взгляд на дверь спальни.
