– У нас в доме порядки строгие, – шепнула Фэнцзе. – Если старая госпожа и госпожа Ван узнают, что второй господин женился во время траура, его могут убить. Так что придется тебе пока избегать встреч со старой госпожой и госпожой Ван. Поселишься на время в саду, где живут сестры, посторонние туда не ходят. А я тем временем все устрою, доложу старой госпоже, и тогда ты сможешь увидеться и с ней, и с госпожой Ван.
– Как вам будет угодно, старшая сестра, – покорно ответила Эрцзе.
Слугам, сопровождавшим Фэнцзе, велено было ехать не к главным воротам, а в объезд.
Когда коляска остановилась, Фэнцзе отпустила слуг и через задние ворота повела Эрцзе в сад Роскошных зрелищ, где представила ее Ли Вань.
Об истории Эрцзе давно знали девять из десяти живущих в саду. И сейчас девушки бросились к ней, засыпали вопросами. Все восхищались красотой и скромностью Эрцзе.
Между тем Фэнцзе наказала слугам:
– Никому ни слова! Узнает старая госпожа или госпожа Ван, шкуру с вас спущу!
Старухи и девочки-служанки побаивались Фэнцзе, к тому же знали, что Цзя Лянь вопреки высочайшему указу женился во время траура, поэтому старались держаться от этого дела подальше, будто им ничего не известно.
Фэнцзе оставила Эрцзе на попечение Ли Вань, пообещав:
– Как только переговорю со старой госпожой, заберу сестрицу к себе.
Ли Вань не стала возражать, поскольку знала, что Эрцзе отведен отдельный флигель.
Вместо служанок, которые приехали с Эрцзе, к ней была приставлена одна из прислужниц Фэнцзе, а женщинам, живущим в саду, Фэнцзе тайком наказывала:
– Глаз с нее не спускайте! Если сбежит, отвечать вам!
О том, что делала Фэнцзе втайне от всех, чтобы осуществить свой план, мы пока умолчим.
Между тем в доме лишь диву давались и говорили между собой:
– Вы поглядите, какой доброй и мудрой стала наша госпожа Фэнцзе!
Эрцзе, надобно сказать, была счастлива, что обрела наконец надежное пристанище – девушки относились к ней вполне дружелюбно. Но на третий день служанка Шаньцзе вдруг вышла из повиновения. Когда Эрцзе сказала ей:
– У меня нет масла для волос, попроси у старшей госпожи Фэнцзе… – Шаньцзе ответила:
– Вы что, не видите, госпожа, как занята старшая госпожа! И старой госпоже она должна угодить, и госпоже Ван, получить от них указания, а барышням, невесткам и золовкам – дать распоряжения. Ей приходится вести все дела, даже с ванами и гунами. Доходы и расходы, суммой до десяти тысяч лянов серебра, проходят через ее руки. А вам, видите ли, подай масла для волос?! Потерпите немного! Вас просватали незаконно и в дом взяли тайно. Госпожа Фэнцзе очень добра, потому и внимательна к вам. Ни в древности, ни в наши дни не встретишь такого человека! Другая, передай я ей вашу просьбу, вышвырнула бы вас на улицу! Где тогда вам искать приют?!
Эрцзе ничего не сказала, лишь опустила голову. Шаньцзе все больше наглела: подавала к столу не вовремя и к тому же объедки. Эрцзе раз-другой сделала ей замечание, но та лишь глаза таращила и грубила. Эрцзе терпела и молчала… Боялась, как бы ее не стали осуждать за то, что она ропщет на судьбу.
Прошла чуть ли не целая неделя, а Эрцзе всего лишь раз встретилась с Фэнцзе: та была веселой и радушной, с уст ее не сходили слова «милая сестрица».
– Если служанки не будут тебя слушаться, – говорила Фэнцзе, – скажи мне, я их накажу!..
И она тут же обрушивалась на служанок:
– Знаю я вас! Вы только сильных боитесь, а слабых всегда обижаете! Одну меня признаете! Но знайте, душу из вас вытряхну, если не угодите второй госпоже!
Эрцзе верила в доброту Фэнцзе и утешала себя: «Старшая сестра заботится обо мне, и ладно. А со слуг какой спрос? Они ведь невежественны. Пожалуешься на них, чего доброго, осуждать станут». И она не жаловалась. А служанки совсем распустились.
Тем временем Фэнцзе приказала Баньэру разузнать историю Эрцзе во всех подробностях. Оказалось, что она и в самом деле была помолвлена. Жених ее, девятнадцатилетний малый, бездельник из бездельников и игрок, промотал все свое состояние. Родители выгнали его из дому, и приют себе он нашел в одном из игорных домов. Отец его за двадцать лянов серебра, полученных от старухи Ю, расторг брачный договор, даже не уведомив об этом сына, Чжан Хуа.
И вот Фэнцзе дала Ванъэру двадцать лянов серебра, велела втянуть Чжан Хуа в долги, выманить у него расписку и потребовать, чтобы он подал в суд на Цзя Ляня за то, что Цзя Лянь, пользуясь своей силой и влиянием, заставил его расторгнуть брачный договор, покинул законную жену и во время государственного и семейного траура взял себе другую, нарушив тем самым высочайший указ и обманув родных.
Чжан Хуа отказался, опасаясь, как бы дело не приняло дурной оборот. Когда Ванъэр доложил об этом Фэнцзе, та вышла из себя.
– Ну и дурак! – вскричала она. – Недаром пословица гласит: «Паршивой собаке не перепрыгнуть через стену»! Ты бы ему растолковал, насколько могущественна наша семья, пусть даже нас обвинили бы в мятеже против государства. Просто нам нужен скандал, он не выйдет за пределы нашего дома, а если даже и пойдут пересуды, я тотчас же положу им конец.
Ванъэр снова отправился к Чжан Хуа и объяснил, что нужно делать.
Фэнцзе после этого без конца твердила:
– Если этот дурак вздумает жаловаться, пойди в суд и дай показания… Скажи то-то и то-то. И ни о чем не беспокойся, я знаю, что делаю…
Ванъэр смекнул, что Фэнцзе все берет на себя, опять отправился к Чжан Хуа и потребовал, чтобы тот в своей жалобе указал и его имя:
– Свали все на меня, будто я это подстроил и второго господина Цзя Ляня втянул.
Чжан Хуа, наконец, решился написать жалобу, а на следующий день отправился в судебное ведомство и заявил, что его обидели. Когда судья начал разбирать дело и обнаружил, что обвиняют Цзя Ляня, а в жалобе значится имя Лай Вана[*], он послал за Лай Ваном, как за ответчиком. Посыльный не осмелился войти во дворец, а велел вызвать Ванъэра. Тот только этого и ждал и с улыбкой сказал:
– Извините за беспокойство! Я совершил преступление! Вяжите меня, и дело с концом!
Посыльный оробел и стал уговаривать Ванъэра:
– Дорогой брат, не шумите, пойдите лучше по-хорошему в суд!
И они отправились в суд. Судья велел дать Лай Вану прочесть жалобу. Ванъэр сделал вид, будто внимательно читает, затем, отвесив низкий поклон, сказал:
– Это все мне известно, дело касается моего господина. Но Чжан Хуа давно зол на меня и, чтобы отомстить, вовлек в эту историю. Прошу вас, почтенный господин, допросите его еще раз!
– Сознаюсь, что виноват во всем сам господин, но я не посмел на него жаловаться и подал жалобу на слугу! – вскричал Чжан Хуа, отвешивая низкий поклон судье.
– Что ты болтаешь, дурень! – прикрикнул на него Ванъэр. – Неужели не знаешь, что в столичный суд полагается вызывать всех, неважно, господин это или слуга!
Тогда Чжан Хуа назвал Цзя Жуна. И пришлось судье вызывать его в суд.
Фэнцзе между тем тайком послала Цинъэра за Ван Синем, рассказала ему, что этой тяжбой ей нужно кое-кого припугнуть, дала Ван Синю триста лянов серебра и велела подкупить судью.
Вечером Ван Синь пробрался в дом судьи, отдал серебро и изложил суть дела. Судья не отказался от взятки и на следующий день заявил, что бродяга Чжан Хуа выманил деньги у семьи Цзя, а затем вздумал оклеветать честного человека.
Надобно сказать, что этот судья был другом Ван Цзытэна, и когда Ван Синь рассказал ему всю правду, он не осмелился вызвать никого из ответчиков, кроме Цзя Жуна, а потом решил и вовсе замять дело.
Цзя Жун как раз был занят делами Цзя Ляня, когда неожиданно вошел слуга и доложил:
– На вас поступила жалоба в суд.
