принадлежит другой. Хорошо, что он не слышал этого разговора, не то учинил бы скандал!»
При этой мысли радость ее померкла, и она продолжала размышлять, но уже о другом: «Как же все-таки быть? Разве знает старая госпожа о сокровенных чувствах Баоюя к Дайюй? Она думает, Баоюй обрадуется предстоящей свадьбе и сразу выздоровеет! А что, если его чувства к Дайюй не изменились?! Недаром при первой встрече с Дайюй он хотел разбить свою яшму. Потом, это было летом, когда мы с ним повстречались в саду, он принял меня за Дайюй и стал говорить о своей любви. А как он плакал и убивался, когда Цзыцзюань в шутку сказала, будто Дайюй уезжает…
Конечно, если он совсем потерял разум, то отнесется к этой новости безразлично. А если хоть что-то соображает, это может его просто убить. Придется поговорить с госпожой. Это мой долг. Иначе могут оказаться несчастными сразу три человека!»
Как только Цзя Чжэн ушел, Сижэнь оставила Баоюя на попечение Цювэнь, а сама отправилась к госпоже Ван и попросила ее пройти во внутренние покои. Матушка Цзя подумала, что Баоюю что-либо понадобилось, и приходу девушки не придала особого значения, поглощенная мыслями о том, какие подарки послать невесте и как устроить свадебный обряд.
Пройдя во внутреннюю комнату, Сижэнь бросилась перед госпожой на колени и заплакала. Теряясь в догадках, госпожа Ван взволнованно спросила:
– Что случилось? Тебя кто-нибудь обидел?
– Я не должна была вам этого говорить, но иного выхода нет! – воскликнула Сижэнь.
– Рассказывай, – ласково произнесла госпожа Ван. – Только не торопись!
– Баоюй и Баочай – прекрасная пара! Что и говорить, – начала Сижэнь. – Но к кому Баоюя больше влечет – к барышне Баочай или к барышне Дайюй?
– Конечно к Дайюй, – отвечала госпожа Ван. – Ведь они дружны с самого детства!
– Я не об этом, – возразила Сижэнь и принялась рассказывать об отношениях Баоюя и Дайюй, а потом промолвила: – Да что это я вам говорю, вам и так все известно, вот только о моем разговоре с Баоюем однажды в саду вы не знаете.
– Я и сама кое-что замечала, – проговорила госпожа Ван, коснувшись руки Сижэнь. – А сейчас лишний раз убедилась в этом. Но ведь он, наверное, слышал сегодняшний разговор? Какое он произвел на него впечатление? Ты не заметила?
– Дело в том, – отвечала Сижэнь, – что Баоюй, когда с ним говорят, хоть и улыбается, но ничего не понимает. А в остальное время дремлет.
– Как же быть? – нерешительно произнесла госпожа Ван.
– Я всего-навсего ваша рабыня, госпожа, – сказала Сижэнь, – и обязана все вам рассказать, а вы можете доложить старой госпоже и посоветоваться, что делать.
– Ладно, иди, – махнула рукой госпожа Ван. – Сейчас у старой госпожи полно людей, неудобно. Но я выберу время и поговорю с ней. Что-нибудь придумаем.
Она вышла из комнаты и отправилась к матушке Цзя.
Матушка Цзя в это время беседовала с Фэнцзе, но, увидев госпожу Ван, прервала разговор и спросила:
– О чем это вы секретничали с Сижэнь?
Воспользовавшись случаем, госпожа Ван не преминула рассказать матушке Цзя все, что ей было известно о чувствах Баоюя к Дайюй. Матушка Цзя выслушала ее, подумала и сказала:
– Бог с ней, с Дайюй, а вот если у Баоюя к ней серьезные чувства, могут возникнуть осложнения.
– Какие еще осложнения, – промолвила Фэнцзе. – Я уже кое-что придумала, не знаю только, согласится ли тетушка.
– Если придумала, расскажи старой госпоже, – вмешалась госпожа Ван, – а потом вместе обсудим!
– Сейчас надо, как говорится, забросить удочку! – сказала Фэнцзе.
– Что это значит? – удивилась матушка Цзя.
– А то, что нужно распустить слух, будто отец решил женить Баоюя на барышне Линь Дайюй. Посмотрим, как Баоюй к этому отнесется. Если останется равнодушным, беспокоиться нечего. А обрадуется – тогда хлопот не миновать!
– Допустим, он обрадуется, – произнесла госпожа Ван. – Что тогда?
Фэнцзе наклонилась к госпоже Ван и что-то прошептала на ухо.
– Да, да, – закивала госпожа Ван. – Неплохо!
– Хватит вам шептаться! – с шутливым укором произнесла матушка Цзя. – Хоть бы мне рассказали, что собираетесь делать!
Опасаясь, что намеков матушка Цзя не поймет, а если сказать прямо, кто-нибудь услышит, Фэнцзе стала шептать ей на ухо. Сначала матушка Цзя ничего не поняла, но когда Фэнцзе ей все разъяснила, расплылась в улыбке.
– План, конечно, хороший, – сказала она, – но ведь Баочай будет страдать! А о Дайюй и говорить не приходится!
– Мы скажем только Баоюю, – стала успокаивать ее Фэнцзе. – А остальным строго-настрого прикажем молчать.
Вошла девочка-служанка и доложила:
– Вернулся второй господин Цзя Лянь!
Опасаясь, как бы матушка Цзя не узнала от него о кончине Ван Цзытэна, госпожа Ван незаметно сделала знак Фэнцзе. Та поспешила навстречу мужу и предупредила, чтобы ничего не рассказывал бабушке. Они вместе прошли в комнату госпожи Ван и стали ее дожидаться. Госпожа Ван вскоре пришла и сразу заметила, что у Фэнцзе глаза покраснели от слез.
Цзя Лянь приблизился к госпоже Ван и справился о здоровье. Затем рассказал о своей поездке и сообщил:
– Есть высочайшее повеление о пожаловании покойному посмертного титула Ученейшего и Прилежнейшего гуна. Членам семьи покойного приказано сопровождать гроб с телом к месту погребения, а чиновникам из учреждений, находящихся на пути следования, оказывать им всяческое содействие. Они тронулись в путь еще вчера. Жена вашего брата кланяется вам и весьма сожалеет, что из-за неблагоприятного стечения обстоятельств не может приехать в столицу излить вам душу. Кроме того, ей стало известно, что мой шурин Ван Жэнь собирается в столицу, и если она встретит его по пути, непременно велит ему побывать у вас, и он все вам расскажет.
Незачем описывать, какова была скорбь госпожи Ван. Фэнцзе всячески ее утешала.
– Отдохните немного, госпожа! – проговорила она. – А я приду вечером, и мы посоветуемся, как быть с Баоюем.
Она оставила госпожу Ван и вместе с Цзя Лянем возвратилась домой. Фэнцзе рассказала мужу о предстоящей свадьбе Баоюя и попросила послать людей для обустройства покоев.
Но об этом речь пойдет ниже.
Однажды после завтрака Дайюй в сопровождении Цзыцзюань отправилась навестить матушку Цзя. Ей хотелось справиться о здоровье бабушки, а заодно немного рассеяться.
Едва выйдя из павильона Реки Сяосян, она вдруг вспомнила, что забыла платочек, и послала за ним Цзыцзюань, а сама медленно пошла вперед.
Добравшись до моста Струящихся ароматов, Дайюй свернула за горку, где когда-то вместе с Баоюем хоронила опавшие лепестки цветов, и вдруг услышала плач и причитания.
Девушка прислушалась, но ни голоса не узнала, ни слов не разобрала. Движимая любопытством, Дайюй, неслышно ступая, пошла к тому месту, откуда доносился плач, и увидела большеглазую девочку с густыми бровями. Это была служанка.
Дайюй подумала, что ее хотят выдать замуж насильно, и она пришла сюда выплакаться.
«Но какие чувства могут быть у этой глупышки! – Дайюй даже стало смешно. – Ведь это простая служанка для черной работы. Видимо, кто-то из старших служанок ей дал нагоняй…»
Дайюй внимательно оглядела девочку, но не смогла определить, чья она. Девочка же, завидев
