храбрых солдат.
79. Так как Цезарь никоим образом не мог принудить противников спуститься на ровное место и рискнуть своими легионами, а равно и сам не видел возможности разбить лагерь ближе к неприятелю из-за недостатка воды, то он понял, что противники не столько уверены в своей доблести, сколько презирают его именно из-за этого безводья. Выступив в третью стражу накануне апрельских Нон и пройдя от Аггара десять миль, он расположился лагерем у Тапса, где стоял Вергилий с большим гарнизоном. В тот же день он начал облагать город осадными укреплениями и повсюду занимать гарнизонами удобные и подходящие места, чтобы враги не могли проникнуть к нему и занять его внутренние укрепления. Тем временем Сципион, понявший намерения Цезаря и вынужденный к сражению, поспешно пошел по горам вслед за Цезарем и стал двумя лагерями в восьми милях от Тапса, чтобы не лишиться позорнейшим образом весьма преданных его делу тапситанцев и Вергилия.
80. Было здесь соленое болото, между которым и морем пролегало ущелье не более шестисот шагов в ширину. Им-то и хотел пройти Сципион, чтобы подать помощь тапситанцам. Но Цезарь и это предвидел. Еще накануне он заложил на этом месте форт и оставил там гарнизон из трех когорт, а сам расположился в лунообразном (36) лагере под Тапсом и начал со всех сторон окружать его укреплениями. Тем временем Сципион, потерпев неудачу в этом замысле, на следующий день совершил ночной переход к северу от болота и на рассвете остановился недалеко (в шестистах шагах по направлению к морю) от вышеупомянутого лагеря и гарнизона и стал укреплять свой лагерь. Когда об этом дали знать Цезарю, он увел солдат с работы, оставил для прикрытия лагеря проконсула Аспрената с двумя легионами, а сам с готовыми к бою войсками спешно отправился туда. Часть флота он оставил у Тапса, а остальным кораблям приказал приставать по возможности к самому берегу в тылу у врагов и следить за его сигналом: как только он будет дан, они должны вдруг неожиданно поднять крик и нагнать с тылу на врагов страха, чтобы они в смятении и панике принуждены были озираться назад.
81. Когда Цезарь прибыл и заметил, что боевая линия Сципиона находится перед валом (со слонами на правом и на левом флангах) и что при этом часть солдат довольно деятельно укрепляет лагерь, то сам он построил свое войско в три линии, причем на правом фланге стояли против врага 10-й и 9-й легионы, на левом — 13-й и 14-й; в четвертой линии у самых флангов стояло против слонов по пять когорт 5-го легиона, стрелки и пращники были расположены на обоих флангах, а легковооруженная пехота была размещена между всадниками. Сам он пешком стал обходить солдат и, упоминая в дружеском обращении к ним о проявленной ветеранами храбрости и о прежних сражениях, возбуждал в них боевой дух. А новобранцев, пока еще не бывших в бою, он ободрял к состязанию в храбрости с ветеранами и рекомендовал им стремиться к победе и этим заслужить себе их славу, положение и имя.
82. И вот во время обхода войска он заметил, что враги у своего вала беспокойно суетятся, бегают в страхе туда и сюда, то возвращаются к воротам, то беспорядочно и без соблюдения дисциплины выходят наружу. Когда это стали замечать и другие, то вдруг легаты и добровольцы-ветераны стали умолять Цезаря без колебания дать сигнал к бою; бессмертные боги, говорили они, предвещают полную победу. Цезарь колебался и противился их горячему желанию, он кричал, что не желает сражения, и все более и более сдерживал свои боевые линии, как вдруг, без всякого его приказа, на правом крыле сами солдаты заставили трубача затрубить. По этому сигналу все когорты со знаменами понеслись на врагов, хотя центурионы грудью загораживали солдатам дорогу и силой удерживали их от самовольной атаки без приказа императора. Но это было уже бесполезно.
83. Когда Цезарь увидел, что остановить возбуждение солдат никоим образом невозможно, он дал пароль «Счастье» и поскакал на врага. Тем временем с правого фланга пращники и стрелки осыпают снарядами и стрелами слонов. Животные, устрашенные свистом пращей и камней, повернули, перетоптали сзади себя много столпившегося народа и бурно устремились в недоделанные ворота вала. Точно также и мавретанские всадники, стоявшие на том же фланге для охраны слонов, теперь, когда остались одни, первыми бросились бежать. Таким образом, легионы, быстро окружив животных, овладели неприятельским валом и перебили тех немногих храбрецов, которые пытались защищаться; остальные поспешно спаслись бегством в лагерь, из которого выступили накануне.
84. Здесь, мне кажется, нельзя обойти молчанием храбрость одного ветерана 5-го легиона. На левом фланге раненый слон от сильной боли бросился на безоружного обозного служителя, подмял его под ноги, а затем, став на колени, задавил его до смерти, причем поднял свой хобот и стал с страшным ревом ворочать им в разные стороны. Наш солдат не стерпел и с оружием в руках бросился на зверя. Когда слон заметил, что на него нападают с оружием, он бросил мертвого, обвил солдата хоботом и поднял кверху. Вооруженный солдат, понимая, что в подобной опасности нельзя терять голову, стал изо всех сил рубить мечом по хоботу, в который был захвачен. От боли слон наконец сбросил солдата, с страшным ревом повернул назад и бегом пустился к остальным животным.
85. Тем временем солдаты гарнизона, стоявшего в Тапсе, сделали из города через приморские ворота вылазку и вышли, может быть, для того, чтобы подать помощь своим, а может быть, чтобы бросить город и спастись бегством; во всяком случае, они направились к берегу, войдя в воду до пупа. Но так как бывшие в лагере рабы и обозные мальчики пускали в них камни и копья и не дали им подойти к берегу, то они вернулись в город. Тем временем войска Сципиона были совершенно разбиты и врассыпную бежали по всему полю, а легионы Цезаря их преследовали, не давая им времени оправиться. Они наконец прибежали в лагерь, к которому стремились, чтобы там оправиться, снова начать защищаться и найти какого-либо авторитетного и видного вождя, на которого можно было бы опереться и продолжать сражение. Но, заметив, что там нет никакой для них опоры, они немедленно бросили оружие и поспешили бежать в царский лагерь. Оказалось, что и он уже занят юлианцами. Отчаявшись в своем спасении, они засели на одном холме и оттуда, опустив оружие, по-военному салютовали мечами победителю. Но это мало помогло несчастным: озлобленных и разъяренных ветеранов не только нельзя было склонить к пощаде врагу, но даже и в своем войске они ранили или убили нескольких видных лиц, которых они называли виновниками… В числе их был бывший квестор Туллий Руф, умышленно убитый солдатом, который пронзил его копьем; также и Помпей Руф, раненный мечом в руку, был бы убит, если бы не поспешил убежать к Цезарю. Поэтому многие римские всадники и сенаторы в страхе удалились с поля сражения, чтобы и их не убили солдаты, которые, надеясь ввиду своих блестящих подвигов на безнаказанность, решили вслед за этой великой победой, что им все позволено. И вот упомянутые солдаты Сципиона, хотя и взывали к Цезарю о помиловании, были все до одного перебиты у него самого на глазах, сколько он ни просил собственных солдат дать им пощаду.
86. Цезарь овладел тремя лагерями, причем неприятелей было убито десять тысяч человек, а еще более обращено в бегство, и вернулся в свой лагерь, потеряв пятьдесят человек убитыми и несколько человек ранеными. Но еще тут же на походе он остановился у города Тапса и выстроил перед ним шестьдесят четыре захваченных слона во всем снаряжении и вооружении, с башнями и украшениями. Он это сделал с той целью, чтобы этим явным доказательством поражения Сципиона по возможности сломить упорство Вергилия и остальных осажденных. Затем он лично обратился к Вергилию и предложил ему сдаться, сославшись на свою кротость и милосердие. Но, увидав, что тот не дает ему ответа, оставил город. На следующий день он созвал своих солдат на сходку, принес жертву и на глазах у горожан похвалил солдат, одарил всех ветеранов и раздал с трибуны награды всем отличившимся храбростью и особыми заслугами. Затем, немедленно выступив отсюда, он поставил проконсула Ребила (37) с тремя легионами у Тапса, а Гн. Домиция (38) с двумя легионами — у Тиздры, где стоял Консидий, для продолжения осады; М. Мессалу он отправил вперед в Утику, куда поспешил и сам.
87. Тем временем всадники Сципиона, бежавшие с поля сражения и направившиеся к Утике, достигли города Парады. Так как там их не хотели принять жители, которые были уже предупреждены молвой о победе Цезаря, то они взяли город с бою, снесли на его площадь кучу дров со всеми пожитками горожан, подожгли ее, всех жителей без различия пола, звания и возраста связали и живыми бросили в огонь, предав их таким образом мучительнейшей казни. Затем они прибыли в Утику. Еще до этого М. Катон, мало ожидавший опоры для своей партии со стороны жителей Утики вследствие льгот, которые им давал Юлиев закон, выгнал безоружный плебс из города и заставил его жить под стражей перед «Военными воротами», в лагере, укрепленном только фашинами и маленьким рвом; а городской сенат он содержал под караулом. На их-то лагерь и напали эти всадники и, зная, что жители Утики поддерживали партию Цезаря, приступили к штурму, с тем чтобы их избиением отомстить за свой позор. Но жители Утики, которым победа
