сказал:
– Два часа, товарищ майор. В двадцать два тридцать можем быть готовы. – Он спрятал часы обратно в брючный карман и тут же добавил, как бы извиняясь: – Понимаете, у командиров – семьи…
– Хорошо, значит, в двадцать три ноль-ноль, – прервал его Звягинцев, сознавая, что два часа – это срок минимальный, и накидывая еще тридцать минут. – Надо забрать со склада взрывчатку и мины. Об инструменте, продовольствии ну и так далее я не говорю, это вам, конечно, ясно.
Он произнес последние слова скороговоркой, давая понять Суровцеву, что эти отпущенные ему два с половиной часа должны быть употреблены отнюдь не только на то, чтобы собрать отлучившихся к семьям командиров.
Но Суровцев лишь поспешно кивал головой и, когда Звягинцев кончил, сказал:
– Ясно, товарищ майор.
«Все ему ясно!» – подумал Звягинцев, испытывая смутное недовольство от видимой готовности Суровцева со всем соглашаться и далеко не будучи уверен в его способности выполнить все, что обещает. «Знаю я этих молодых комбатов, – „ясно, товарищ майор“, „так точно“, „будет исполнено“, – главное, быстро ответить, а там – разберемся…»
Звягинцев посмотрел на Суровцева. Тот сидел выпрямившись, на лице его была написана готовность не пропустить ни одного слова из того, что скажет Звягинцев.
И вдруг без всякой связи с предыдущим Звягинцев подумал:
«А какого черта я им недоволен? Какие у меня для этого основания? Откуда этому комбату знать, почему решение выступать было принято так поспешно и почему я, думая, что имею еще два-три дня в запасе, не приехал в батальон раньше? И, в конце концов, какой он есть, этот капитан, таков и есть. Мне с ним работать».
Он спросил:
– У тебя, комбат, карта с собой?
– Так точно, товарищ майор, – поспешно ответил Суровцев и стал расстегивать планшет.
Вытащив сложенную вчетверо карту, он начал было разглаживать ее на столе. Но Звягинцев, едва взглянув на карту, сказал:
– Отставить. Нам нужен сейчас не Карельский перешеек, а район Луги – Пскова.
– Лу-уги? – недоуменно повторил Суровцев.
Звягинцев промолчал. Но он знал, что теперь до самого конца их разговора этот комбат будет повторять про себя слово «Луга» и думать только о нем.
Он станет отвечать на вопросы, произносить уставные формулы и, в свою очередь, спрашивать о минах, взрывчатке, инструменте… Но простое, двусложное слово «Луга» будет при этом, точно дятел, стучать в висках Суровцева. «Луга… Луга… Луга… – станет повторять он про себя. – Но почему Луга? Какая опасность может грозить этому городу, расположенному менее чем в полутора сотнях километров к югу от Ленинграда?..»
– Ладно, капитан, – более резко, чем ему хотелось бы, сказал Звягинцев, – удивляться будешь потом. А пока – гляди.
И он, вынув из планшета свою карту, развернул ее и положил на стол поверх той, первой.
Суровцев оторопело смотрел на него. Он то раскрывал рот, как бы желая что-то сказать, то закрывал его, точно вытащенная из воды рыба.
Звягинцев сделал вид, что не замечает состояния капитана. Он слишком хорошо помнил, как его самого потряс, ошеломил приказ Королева приступить к расчетам оборонительных линий, и теперь считал своим долгом помочь Суровцеву преодолеть этот трудный рубеж.
– Так вот, – продолжал Звягинцев, – батальон будет работать на этом участке… здесь, между Псковом и Лугой. Район Струги Красные – река Плюсса. Понятно?
Он показал уже нанесенные на карту отметки и знаки.
– Так точно, понятно, – ответил, не поднимая склоненной над картой головы, Суровцев. – Глубина участка? – деловито осведомился он.
– Наш район, или, скажем, зона, – тридцать километров по фронту и пятнадцать в глубину. Задача – создать, на всякий случай, минные заграждения, подготовить разрушения дорог и мостов…
– Но… но для какой цели? – изумленно спросил Суровцев. – Насколько я понимаю, речь идет о строительстве предполья…
– Раз понимаешь, значит, и хорошо, – сухо произнес Звягинцев.
Суровцев, видимо, истолковал слова Звягинцева как выговор за неуместное любопытство. Теперь он держал в руке блокнот и записывал что-то, не поднимая головы, чтобы не встретиться взглядом со Звягинцевым.
– Сколько берем взрывчатки, товарищ майор? – спросил, переставая писать, но не поднимая головы от блокнота, Суровцев.
– Пять тонн.
– Пять тонн? – переспросил Суровцев и посмотрел на Звягинцева. – Так много?
– Мало, – хмуро ответил Звягинцев, понимая, что вопрос комбата закономерен: ведь он не мог себе представить весь объем работ. – Придется еще завозить, это ясно.
Две тонны из пяти полученных были нужны для другой цели, и сказать о ней сейчас Суровцеву Звягинцев считал себя не вправе. Потому что эти две тонны взрывчатки он должен был заложить в тайниках в лесу, возле города Луги, на случай, если там придется действовать партизанам. И об этом-то до норы до времени Звягинцев не мог сказать никому.
– Какое имеете оружие? – спросил Звягинцев.
– Карабины, ручные пулеметы, – ответил комбат.
– Сколько пулеметов?
– Три, товарищ майор.
– Мало… Пулеметы, разумеется, взять. Затем продовольствие… скажем, на пять суток – пока не подвезут или не привяжут к чьему-нибудь тылу. Ну, походные кухни… Словом, все, что полагается. Еще один вопрос. Спецвзвод с рацией ТОС у вас подготовлен, как ему положено?
– Так точно, товарищ майор, но…
– Знаю это «но». Имею разрешение.
– Слушаю, товарищ майор. Спецвзвод в боевой готовности.
– Отлично, – кивнул Звягинцев. – Пункт сбора в районе Средней Рогатки, вот здесь, – он показал на карте, – движение туда займет минут сорок пять, верно? Значит, всего у вас три часа пятнадцать минут. Достаточно?
– Так точно, товарищ майор, – ответил Суровцев.
– Карту я вам оставлю. Перенесете отметки на свою. Потом заберу. А теперь давайте сверим часы. На моих двадцать один ноль-ноль. На ваших?
Суровцев снова вытащил свои большие карманные часы.
– Минута в минуту, товарищ майор.
– Почему не заведете ручные? Удобнее, – сказал Звягинцев.
– Дареные, – смущенно ответил Суровцев.
Потом он неловко повернул часы задней крышкой вверх.
«Старшему лейтенанту В.К.Суровцеву за отличную военную службу от командования», – прочел Звягинцев. Он встал, застегнул планшет.
– Значит, в ноль сорок пять у Средней Рогатки.
– Обратно, в город, – сказал Звягинцев, усаживаясь на переднем сиденье «эмки» рядом с шофером.
– Забыли чего, товарищ майор? – заботливо спросил Разговоров.
– Поезжай к Нарвской заставе, – как бы не слыша его, сказал Звягинцев.
Разговоров недоуменно взглянул на Звягинцева, но тут же сказал «есть» и тронул машину с места.
Звягинцев сидел как бы в забытьи. Он уговаривал себя, что едет в город без всякой определенной
