совещанием, которое должно было либо признать, что ни одна из главных целей войны не может быть достигнута по крайней мере до весны будущего года, либо рассудку вопреки выработать рекомендации, как продолжить наступление по всему фронту от Ладожского озера до Азовского моря.
Данвиц после приема у фюрера очутился на своего рода конвейере, который долго перебрасывал его от генерала к генералу, из одной «зоны безопасности» в другую. Ему приказывали явиться в адъютантскую при фюрере, оттуда направляли в штаб рейхслейтера Бормана, потом вызывали в оперативный штаб вооруженных сил. Принимали его всюду второстепенные и даже третьестепенные должностные лица. Они делали какие-то отметки на его командировочном предписании, давали мелкие, как казалось Данвицу, поручения, смысл которых был довольно однообразен: что-то запомнить, что-то кому-то передать, что-то в письменном виде доложить по окончании совещания. А в конце концов он оказался прикомандированным к генералу Бреннеке.
Данвиц явился к нему вечером, накануне отправки в Оршу. Генерал располагался в «зоне безопасности номер три», в домике, подобном тому, в котором Данвицу довелось провести тревожные сорок минут перед встречей с Гиммлером.
Выслушав рапорт Данвица о том, что ему приказано сопровождать начальника штаба группы армий «Север» в Оршу, Бреннеке не выказал ни малейшего удивления, а лишь понимающе усмехнулся и сказал, что одобряет решение фюрера предоставить возможность храброму командиру полка провести еще некоторое время в тылу. Словом, дал понять, что рассматривает прикомандирование к нему Данвица как слегка замаскированный кратковременный отпуск фронтовику.
А Данвиц понял другое: кто-то искусно дезинформировал генерала, позаботившись придать появлению возле него Данвица совершенно безобидный характер. Он спросил начальника штаба, в чем будут состоять его обязанности. Но Бреннеке было не до него. Перед генералом лежала карта и какие-то листки с машинописным текстом. Он, видимо, готовился к докладу на совещании и фактически отмахнулся от Данвица. Сказал, что на месте все прояснится, и распорядился, чтобы Данвиц завтра, в 7:00, был на аэродроме, где три дня назад они оставили самолет, доставивший их из Пскова.
Совещание открылось ровно в десять часов утра.
Трехэтажный каменный дом, в котором собрались начальники штабов, и весь квартал, прилегающий к нему, были оцеплены эсэсовцами. По пути туда Данвицу пришлось неоднократно предъявлять свою «Зольдбух» вместе с полученным в ставка командировочным предписанием.
В Орше было холодно, почти так же, как под Петербургом. Офицеры, с которыми шел Данвиц по расчищенной от снега улице, говорили, что ночью температура упала до минус двадцати по Цельсию. У Данвица мерзли уши. Он пожалел, что не захватил с собой фронтовых своих наушников, которые смастерил ему ординарец из куска серого войлока.
В последний раз предъявив документы, Данвиц поднялся по ступеням высокого крыльца и, открыв дверь, оказался наконец в жарко натопленной большой прихожей. Находившаяся здесь вешалка, явно не рассчитанная на такое скопление посетителей, была уже завалена офицерскими и генеральскими шинелями.
Из прихожей широкая каменная лестница с выщербленными ступенями вела наверх. Поднявшись по ней на второй этаж, Данвиц вслед за своим шефом вместе с другими сопровождавшими Бреннеке офицерами прошел в большой зал с лепным потолком. В центре зала стоял длинный стол. По обеим сторонам его в три ряда выстроились стулья, частично уже занятые. Первые ряды по обе стороны стола и кресло у дальнего его торца оставались еще пустыми.
На стене висела огромная карта, испещренная изгибающимися, точно змеиные языки, стрелами и кривыми линиями. К карте была прислонена длинная, похожая на бильярдный кий указка.
Какой-то офицер встретил Бреннеке еще в дверях зала и почтительно указал ему место в первом ряду у стола. Он же безмолвным жестом дал понять всем, кто сопровождал генерала, что они могут располагаться во втором и третьем рядах позади своего начальника.
Каждую минуту в зал входили все новые генералы и офицеры. Почти никого из них Данвиц не знал. И вдруг, к радости своей, увидел Эрнста Крюгера. Полковник стоял, озираясь, у входа, выбирал свободное место.
Данвиц слегка приподнялся и вытянул шею, стараясь встретиться с ним взглядом. Но тут за спиной Крюгера возник какой-то высокий генерал, и полковник поспешно отступил в сторону.
Наконец взгляды их встретились. Крюгер широко улыбнулся, закивал головой. Сделал знак рукой, приглашая Данвица подойти. Данвиц послушно стал пробираться между рядами стульев.
– Рад тебя видеть, Арним, – приветливо сказал Крюгер. – Значит, мое предсказание сбылось?
Еще не отдавая себе отчета, что имеет в виду Крюгер – высказанную им при расставании в Пскове надежду на возможность скорой встречи или исполнение его совета «закрепиться» в ставке, Данвиц поспешил ответить на приветствие:
– Я тоже рад тебя видеть, Эрнст.
– Сядем вместе? – предложил Крюгер, продолжая рассеянно шарить глазами по залу.
– Но… я сопровождаю генерала Бреннеке, – нерешительно сообщил ему Данвиц.
– Что ж, тогда я пойду туда, к вам, – сказал Крюгер. – Я на этот раз никого не сопровождаю.
В третьем ряду еще сохранилось несколько свободных стульев, и Крюгер направился туда, увлекая за собой Данвица. На ходу он кивком головы и легкими взмахами руки приветствовал знакомых.
Уселись так, что Данвицу был виден лишь коротко остриженный затылок начальника штаба группы армий «Север».
– Ну… был у фюрера? – понизив голос до шепота, спросил Крюгер.
– Был, – так же тихо ответил Данвиц и удивленно переспросил: – Разве ты не знаешь?
– Откуда же? Я только вчера вечером вернулся из Пскова, в рано утром вылетел сюда.
– С какой целью? – как-то непроизвольно вырвалось у Данвица.
– Привез пакет, – неопределенно ответил Крюгер. – Мое дело штабное. А вот, позволь поинтересоваться, с какой целью прибыл сюда ты?
Данвиц открыл было рот, но тут же плотно сжал губы. Спросил мысленно себя: «Да, с какой же, собственно, целью я приехал сюда?»
И тотчас почувствовал, что лицемерит перед самим собой. Он послан сюда в качестве шпиона. Именно шпиона! Однако Данвиц с негодованием откинул это первое пришедшее на ум слово. Нет, он приехал с поручением фюрера. Слово «шпионство» несовместимо с заданиями фюрера. Убийство по приказу фюрера не есть убийство. Наблюдение за трусливыми генералами не шпионство. Все, что ни поручил бы фюрер, является священным долгом перед великой Германией и никаким другим понятием обозначено быть не может.
Он посмотрел на Крюгера, и вдруг весь тот разговор в псковском казино снова зазвучал в его ушах. «Да, да, наблюдение за трусливыми генералами! – с ожесточением повторил про себя Данвиц. – И если понадобится, то и за тобой буду наблюдать, полковник Эрнст Крюгер!»
Занятый своими мыслями, он не сразу заметил, что Крюгер не сводит с него глаз, ожидая ответа.
– Мне приказано сопровождать генерала Бреннеке, – слегка отворачиваясь, сказал Данвиц.
– Что ж, приказы не обсуждают, – как будто с одобрением и вместе с тем с какой-то скрытой иронией откликнулся Крюгер. – Фюрер был к тебе благосклонен?
– Он… не забыл меня, – ответил Данвиц. – И этого мне достаточно.
– Я надеюсь, что ты… – начал было Крюгер, но в это время, как и при первой их встрече в Пскове, от дверей раздался громкий голос: «Ахтунг!..»
Все встали. Вытянув шею и устремив взгляд к двери, Данвиц увидел, что в зале появился начальник генерального штаба Гальдер.
…Медленно, слегка прихрамывая – он все еще не поправился окончательно после падения с лошади, – Гальдер шел вдоль стола к пустующему креслу, и головы всех офицеров и генералов, обращенные в его сторону, поворачивались так же медленно.
Кроме Крюгера, Гальдер был здесь единственным человеком, которого Данвиц знал раньше, потому что и до начала войны с Россией этот генерал уже занимал свой теперешний высокий пост и
