молодой Ривертон употреблял наркотики. Кто-то снабжал его ими. Вам это известно? Я полагаю, что он использовал эту комнату как место, где можно переспать. Возможно, он иногда приводил сюда свою приятельницу. Возможно, она и снабжала его наркотиками. Вы знаете ее. Ее зовут Азельда Диксон. Я хочу знать, где она живет.
Хоркер провел языком по распухшим губам.
— У нее квартира на Слоун-стрит, — сказал он. — Дом 17. Корт Мэншонс. Он сунул сигарету в рот.
— Вы считаете себя очень хитрым, — сказал он. — На вашем месте я действовал бы поосторожнее. Вы слишком зарываетесь, вы, ублюдок…
Каллаган пропустил этот выпад мимо ушей.
— Итак, — сказал он, — вернемся ко вчерашней ночи. В котором часу Простак пришел сюда?
— Он был здесь примерно в восемь, — подумав, ответил Хоркер.
— Верно, — сказал Каллаган. — А потом кто-то приехал за ним на машине. Это было около девяти.
— Нет, — сказал Хоркер. — Никто не приезжал за ним. Он сам спустился вниз. Он просил меня заказать ему машину на без двадцати девять.
— Как он выглядел? — спросил Каллаган. — Успел уже зарядиться наркотиками?
— Нет, — ответил Хоркер. — Похоже, не успел. Но он был пьян и просил, чтобы я сказал шоферу, что его надо отвезти в Корт-Мэншонс на Слоун-стрит и что он чертовски торопится. Он так торопился, что даже не стал надевать воротничок, схватил пальто и убежал.
— Понимаю, — сказал Каллаган. — Значит кто-то или что-то заставило его торопиться. Ему звонили по телефону?
Хоркер покачал головой.
— Он получил записку. Ее просунули под дверь. На конверте было напечатано его имя. Он нашел его, как только вошел сюда.
— Хорошо, — сказал Каллаган. — Вы владелец этого дома?
— Нет, я вроде управляющего.
Каллаган усмехнулся и молча направился к двери.
Менинуэй прислонился к стене в дальнем конце «Серебряного бара» и балагурил с официанткой. Увидя Каллагана, он кивнул официантке и поспешил навстречу детективу. Они сели за столик возле стены. Каллаган заказал две двойные порции виски с содовой.
— Ну? — спросил он Менинуэй поправил галстук.
— Гони двадцатку, и ты узнаешь все, что тебя интересует, — он похлопал себя по карману. — Мне все известно об этой женщине. Это было не так трудно узнать. Торла Ривертон очень мила. Ей тридцать лет. Она происходит из прекрасной старинной семьи, которая живет в Нортумберленде, в Саутвик- Бреоне.
В двадцать два года она была помолвлена с парнем по фамилии Матисон. Он был из тех, кого называют настоящими солдатами Его взяли в армию, а потом он погиб в одной из незначительных драк, какие бывали на Северо-Западном фронте. Маленькая Торла чуть не свихнулась, узнав об этом. Она всегда была порядочной девушкой, но когда узнала о смерти этого парня, начала опускаться… Ну, сам понимаешь…
Каллаган кивнул.
— Когда ей было двадцать четыре года, она получила немного денег и стала их тратить. Швыряла ими направо и налево, проигрывала. Она любила играть. — Не думаю, что Торла дошла до той степени, в какой оказываются игроки-мужчины, но к ростовщикам попала. Я полагаю, она считала, что сумеет отыграться, если будет играть достаточно долго.
Ее отец с трудом привел денежные дела в порядок, и после этого Торла взяла себя руки. Когда ей исполнилось двадцать семь лет, ее заметил старый Ривертон. Несмотря на разницу в возрасте, она стала его женой. Я считаю, что она сделала это под нажимом семьи… С тех пор он все время болел, но она вела себя как хорошая жена. Все время она сидела дома и заботилась о муже. По крайней мере, так говорят о ней. Должен сказать, что не верю в это.
— Почему? — спросил Каллаган.
— Не знаю, — пожал плечами Менинуэй. — Но мой опыт мне говорит, что когда девушка немного распущенна до замужества, она продолжает оставаться распущенной и после. Но это только мое предположение, — заключил он.
— Хорошо сказано, — согласился Каллаган. Он допил виски, достал бумажник и протянул Менинуэю две десятифунтовые бумажки. Тот поспешно убрал их в карман.
— Великолепная и легкая работа, — сказал он, улыбаясь и обнажая свои крепкие зубы.
— Будет еще больше, — сказал Каллаган, закуривая сигарету. — Хочешь получить еще пятьдесят? Менинуэй улыбнулся.
— Еще бы.
— Умный парень, — сказал Каллаган и, перегнувшись через стол, заговорил вполголоса:
— Есть одна особа. Ее зовут Азельда Диксон. Когда-то она была довольно мила. Но сейчас напугана и употребляет наркотики.
Он стряхнул пепел.
— Я хочу, чтобы ты провел с ней вечер. Надо, чтобы я в любой момент знал, что она с тобой и никому не мешает. Я сделаю так, что один мой друг расскажет ей о молодом человеке, который несчастлив в браке и собирается развестись с женой. Я попрошу сказать ей, что у этого парня много денег, чтобы она не отказалась встретиться с ним и поговорить. Это отвлечет ее ненадолго.
Менинуэй широко улыбнулся.
— И этим несчастным женатиком буду я? — спросил он. — И моя задача поговорить с этой Азельдой?
— Верно, — сказал Каллаган. — Это ненадолго. Если я все устрою, то сообщу, где ты можешь с ней встретиться. Приготовь для нее хорошую легенду и позаботься, чтобы она звучала правдиво. Тебе это нетрудно.
— Я к твоим услугам, — сказал Менинуэй. — За полсотни готов рассказать все, что угодно. Жизнь в Мэйфейре не так уж легка в наши дни. Ты сообщишь мне?
— Позвоню, — пообещал сыщик. — Пока!
Каллаган направился в итальянское ночное кафе неподалеку от Хэй-стрит. Он заказал чашку кофе и медленно выпил его. Потом прошел к станции метро «Гринпарк» и позвонил в Скотланд-Ярд. Он попросил инспектора Грингалла.
Тот оказался на месте.
— Привет, Грингалл, — сказал Каллаган. — Прошу прощения за беспокойство, но вынужден сделать это. Я сам немного обеспокоен.
— Это плохо, — сказал Грингалл. — Что вас беспокоит, Слим?
— Миссис Ривертон оставила мне записку, — сказал Каллаган, тщательно подбирая слова. — Она сказала, что виделась с вами сегодня и что вы считаете разумным, если я найду ей юридическую фирму, которая более опытна в уголовных делах, чем «Селби, Роке и Уайт». Интересно, что у вас на уме? Я полагал, что это дело для вас ясно и вам не нужно мое вмешательство.
— Понимаю вас, — сказал Грингалл. После паузы он продолжал.
— Мой разговор с миссис Ривертон носил более или менее неофициальный характер, если так можно сказать. Она, естественно, очень обеспокоена. Теперь, после смерти мужа, она чувствует, что должна сделать все возможное для молодого Ривертона. Это понятно, не так ли?
