Я плотно прикрыл дверцу этой будки и на ручке повесил то самое объявление, которое с таким усердием рисовал в уборной. Объявление гласило: «Аппарат испорчен». Повесив его, я снова вернулся в бар и заказал себе большую порцию ржаного.
Потому что, кажется, это дело обещает быть очень интересным!
Глава 2
ОДНА ДЛЯ ВИЛЛИ
Я, ребята, пришел к такому заключению, что здесь, в заведении Джо Мадригала, находится парень, которому кое-что известно. Совершенно очевидно, что парню, убившему Мираса Дункана, было известно, что Дункан работает по «золотому» делу, и похоже, теперь и мне приходится ожидать свою порцию.
И, очевидно, в дело замешан кто-то, кто имеет доступ в самые верха. Вы ведь, вероятно, помните, Дункан рассказывал мне, что когда тот парень, из-за которого собственно и началось это расследование, разболтался в бреду, он проявил необычайную осведомленность в некоторых деталях отправки золотых слитков.
Но все это отнюдь не может помочь мне, и, пожалуй, единственное, что следует сейчас делать, это спокойно сидеть и дожидаться, когда что-нибудь само собой выпрыгнет на сцену, хотя у меня вдруг появилось довольно трусливое предчувствие, что следующим событием в этом деле будет меткая пуля для меня.
Интересно, сколько времени Мирас Дункан пролежал в этой будке? Кроме того, чрезвычайно интересно знать: был он убит до или после того, как позвонил куда-то. Потому что, может быть, все-таки он пошел в будку, чтобы позвонить мне, и если ему удалось это сделать до того, как он получил пулю, то у Мокси меня ожидает какое-то сообщение от него. Значит, нужно сейчас же позвонить Мокси и спросить, не передавал ли кто-нибудь какое-нибудь поручение для мистера Райса, хотя, пожалуй, лучше я попрошу позвонить «Хмельного», так как для меня безопаснее посидеть здесь в баре и не болтаться по укромным местечкам этого заведения, где меня легко могут пристрелить.
Поэтому я подошел к «Хмельному» и попросил его пойти в телефонную будку, позвонить Мокси и спросить, было ли какое-нибудь поручение для мистера Райса.
Он сказал о'кей и пошел, а я смотрел, как он нетвердой походкой начал обходить с левой стороны танцплощадку, останавливаясь то у одного, то у другого столика, чтобы переброситься парой шуточек со своими знакомыми. Я видел, как он вошел в коридорчик с телефонами и пошел не в одну из ближайших будок, которые были видны мне отсюда, а направился к третьей, последней. Стоявшей в конце коридора. Но вскоре он оттуда вернулся и зашел в одну из передних будок, и я с облегчением вздохнул, так как, очевидно, он прочитал на будке объявление «Аппарат испорчен» и дверцу не открывал.
Но так или иначе, он мое поручение выполнил, вернулся ко мне и сказал, что к. Мокси никто не звонил и не спрашивал меня, после чего добавил, что у него где-то назначено свидание и он сейчас уходит. Спросил, гае я остановился, т.к. у него огромное желание зайти ко мне выпить. Потом он опрокинул рюмочку и смылся'
Минуты через три после этого оркестр перестал играть, только барабан выбивал жуткую дробь, а свет начал меркнуть. Потом зал погрузился в темноту, все люстры были выключены за исключением тут и там разбросанных по стенам бра, от которых падал довольно слабый свет на близлежащие столики. Потом прожектор осветил занавес. Занавес раздвинулся, и за ним в роскошном черном платье, как будто она была в него влита, стояла Карлотта. Черт возьми, и где это я был раньше? Почему до сих пор не встретился с этой дамой?
И «Хмельной» был прав, когда говорил, что эта бэби умеет петь. Уверяю вас, большая часть олухов, сидевших в этом зале, слышали на своем веку много различных певиц; но когда эта дама начала выдавать им медленный сюжет о том, как она все время ищет любовь и никак ее не найдет, все присутствующие так и замерли с открытыми ртами.
К тому времени, когда она закончила припев после первого куплета и перешла ко второму, я подумал, что, может быть, мне следует попробовать заняться этой дамой, только, конечно, надо будет проследить и случайно не обжечься, как меня предупреждал «Хмельной».
Я подумал, что после того, как она закончит петь свою песню, она, вероятно, присоединится к Вилли-Простофиле, парню с горгульим лицом, в одиночестве пришвартовавшемуся за столиком, который ближе всех стоял к Карлотте, и мне пришла в голову мысль завести знакомство с этими двумя парнями, которые сопровождали Карлотту, так как мне все-таки следует отплатить за Дункана, и нужно поразнюхать, кому именно, а кроме того, я вообще любознательный парень.
Поэтому я отошел от стойки бара и тихо, как на резиновых подошвах, начал пробираться сзади столиков к столу Вилли. Я всячески старался не производить шума и не прикасаться ни к чему.
Когда Карлотта была на половине второго куплета, я, пожалуй, находился уже на расстоянии 10 футов от столика Вилли-Простофили, но его не видел, так как бра над его столиком было выключено, поскольку находилось около сцены. И только я хотел чиркнуть спичку, чтобы прикурить сигарету, как вдруг послышалось «хлоп»! Я в своей жизни не раз слышал этот звук. Это, конечно, может быть, и пробка от шампанского, если ее очень осторожно вытаскивать. Только сейчас к хлопанью приметался еще легкий металлический звук. Я знаю, откуда получается такой звук. Я знаю, откуда он. Если выстрелить из автомата с глушителем на дуле, вы услышите именно это самое «хлоп».
И как раз в это время Карлотта окончила припев после второго куплета, поклонилась, в зале вспыхнул свет и раздался оглушительный шум аплодисментов. Но, поверьте мне, этот шум тут же прекратился, потому что кто-то аккуратно уложил на месте Вилли-Простофилю. Он повалился на столик и ударился головой о вазу с цветами, которая стояла на нем. На белой скатерти и на салфетках появилось красное пятно, и оно все разрасталось.
Я замер на месте и следил за Карлоттой. Она глазом не моргнула! Она просто взглянула на то, что когда-то было Вилли-Простофилей, повернулась и ушла со сцены. Занавес опустился.
Вероятно, она ушла в свою уборную. И тут я увидел Джо Мадригала, который стоял на верхних ступеньках при входе в танцзал. Парень здорово испугался.
— Леди и джентльмены, — проблеял этот грек, — прошу вас быть совсем спокойными, не двигаться, и вообще ничего не предпринимать, пока не придут копы, потому что они, вероятно, захотят вам о многом спросить, потому что кто-то убил этого парня.
С этими словами он закрыл за собой двойные двери и запер их на ключ.
Ну и гвалт поднялся в клубе!
Все во весь голос что-то кричали и толпились вокруг стола Вилли, стараясь разглядеть его получше. Многие дамочки делали вид, что их это очень потрясло, но, я заметил, такой вид они принимали, вдоволь наглядевшись на то, что когда-то было Вилли.
Я воспользовался этой дикой суматохой и потихоньку, сзади столиков, прошел к маленькой дверце, расположенной с правой стороны от эстрады для оркестра, которая сейчас была совсем пуста, так как все музыканты присоединились к посетителям ресторана и с любопытством разглядывали Вилли. Я прошел по маленькому проходу сбоку эстрады, обогнул ее сзади и вышел в коридор, находящийся с другой стороны. Вероятно, в этом коридоре расположены артистические уборные. В самой крайней комнате дверь была полуоткрыта, и в щель виднелся свет. Вероятно, это уборная Карлотты. Из-за двери слышались голоса, и я мог держать пари, что там происходил разговор между Карлоттой и щегольски одетым парнем с жестким выражением лица, который сегодня вечером беседовал на пороге с Карлоттой и Вилли-Простофилей.
Я толкнул дверь, вошел в комнату и убедился, что прав. Карлотта сидела перед туалетным столиком, повернувшись к парню, который развалился в кресле в углу комнаты и курил сигару. Он взглянул на меня.
— Что вы хотите, дружище? — спросил он. Я улыбнулся.
— Извините, может быть, я не в свое дело вмешиваюсь — начал я, — но я просто проходил мимо, и мне показалось странным, что вы вдруг решили устроить здесь совещание, в то время как в танцзале лежит только что убитый парень. Скажите, — я окинул их обоих многозначительным взглядом, — скажите, этот
