Пока еще они все в одной шеренге. Они смотрят в будущее с надеждой оперенной юности. О счастливое неведение грядущего!
Я вглядываюсь в их лица с высоты своего времени – из их далекого будущего. Легко быть оракулом, глядя в прошлое… Я могу вызвать их из строя и каждому объявить его судьбу, как только что объявили им назначения на моря и корабли.
Мичман Кедров!
Вас ждет блестящая карьера и тусклый финал. Адмирал Макаров выберет вас за ясный ум и расторопность в личные флаг-офицеры. Вам повезет: в день гибели Макарова на «Петропавловске» вы уйдете в поход на эсминце «Боевом». Вам повезет еще не раз. В день бунта на линкоре «Гангут» вы окажетесь на берегу. Вы первым из выпуска наденете контр-адмиральские погоны, а к ним – аксельбант флигель-адъютанта. Но не выпадет на вашу долю ушаковских викторий… И ваш второй – вице- адмиральский – орел слетит на погоны с терновым венцом вместо державы. Вы получите этот чин в награду от Врангеля за невиданную в истории спасательную операцию: свыше полутораста тысяч русских людей – белых солдат, казаков, офицеров, священников, чиновников, инженеров, артистов, писателей, их жен и детей – увезут из Крыма ваши корабли от расправ озверевших победителей. А вам вести свою эскадру в последний поход – в Северную Африку, во Французский Тунис, в Бизерту, ставшую корабельным кладбищем Черноморского флота.
В двадцать втором вы покинете эскадру изгнанников и переберетесь в Париж, где, на удивление всем, сядете на студенческую скамью в институте железнодорожных инженеров…
В сорок пятом вы не успеете получить советский паспорт, чтобы умереть на родине. Смерть придет к вам в Париже 29 октября…
Мичман Домбровский!
Посмотрите на своего соседа справа – мичмана Кедрова. Это с ним, с его белым флотом, вам придется воевать в гражданскую. Это вдогонку его беглой эскадре вы, «красный адмирал», начальник морских сил Черного моря, пошлете подводную лодку. Правда, она не успеет выпустить торпеду по вашему бывшему однокашнику, и тот уведет свою беглую эскадру в Бизерту…
Быть вам начальником Морского штаба республики и кончить свой век в почете и мире на семьдесят втором году жизни.
Мичман Тихменев!
Быть и вам адмиралом. И вы войдете в историю вместе с флажным сигналом, который поднимет вам в спину эскадренный миноносец «Керчь»: «Позор изменникам России!»
И долго еще будут трепать ваше имя кривдописцы за то, что не поднимется рука затопить в восемнадцатом черноморские корабли – те самые, на которых через два года адмирал Кедров спасет сто пятьдесят тысяч соотечественников, всех, кто предпочел исход в неизвестность насилию и неправде.
Вашей тихой гаванью станет Бизерта. Станет ли пухом сухая земля чужбины?
Мичман Щастный!
Торопитесь жить. До расстрела вам осталось семнадцать лет. А пока вас ждут огненная купель Порт-Артура и фронтовой Балтики, неврученные лавры спасителя Балтийского флота и скорбная честь быть «первой жертвой советского правосудия». Но вам успеть еще стать адмиралом. Адмиралом на час. Но на «звездный час»…
Вас расстреляют на Арбате – в подвале Александровского юнкерского училища. Это случится в один из нежных июньских вечеров восемнадцатого года – в самое летнее солнцестояние. «Время белых ночей и белых фуражек…» Беловерхую фуражку вы приложите к левой стороне груди – чехлом к вскинутым винтовкам, – чтобы попали наверняка. Красные китайцы не промажут, и комиссару Андриевскому не придется добивать вас из маузера. Приедет Троцкий, дабы лично убедиться, что опаснейший враг, хранивший документы о связях большевиков с германской разведкой, мертв. Он прикажет зарыть труп адмирала здесь же, в подвале. Лишь за семь лет до конца века потомки помянут вас добрым словом, Алексей Михайлович Щастный, и отслужат панихиду в ближайшем к месту расстрела храме – Большого Вознесения. Там, где венчался когда-то Пушкин.
Мичман Ларионов!
Жизнь трудная и честная.
Цусима. Кровавый бой на броненосце «Орел», семнадцать осколков в голову и орден на грудь…
Свой белый китель вы будете носить и в Красном Флоте, служа ему как историк, как летописец. Вас пощадят пули, осколки и морская пучина. Страшитесь голода, он оборвет вашу жизнь в блокадном Ленинграде.
Мичман Павлинов!
Забубенная головушка… На «Орле» – орлом. На берегу – гусаром. Жена – красавица. Пил, шутил, командовал миноносцем и в тринадцатом году в номере выборгской гостиницы «покончил счеты с жизнью» выстрелом в лоб.
Доживет за вас, Сергей Павлинов, и дослужит русскому, а затем и советскому флоту младший брат ваш Владимир. И станет он крупным ученым, видным флотским инженером, конструктором электромагнитного трала, это он в девятнадцатом начнет работу, которую завершит в сорок первом Игорь Курчатов, – защиту кораблей от неконтактных мин и торпед…
Мичман Домерщиков!
О вас эта повесть…
А лейтенанты-фрунзаки шиковали: шампанское в серебряном ведерке со льдом, икра в хрустале; в пятый раз они заказывали музыкантам «Танго соловья».
Какие судьбы предвещаны им? Им тоже – платить по счетам. Похоже, им придется еще горше: морское оружие стало не в пример изощреннее, дальнобойнее, убийственнее… Но уж таков удел военного моряка – встречать врага в море, погибать в море, побеждать в море.
Флотская форма: черное с золотом – вечный траур и вечный парад.
Лейтенанты шумно прощались с Ленинградом, они собирались на Север, туда, куда не дошел «Пересвет»…
Человек в белом кителе встал из-за столика и пригласил свою даму к последнему танцу. Саксофон курлыкал беззаботно…
Часть вторая
ВЕРСИЯ ЛЮДЕВИГА
Глава первая
МЛАДШИЙ ШТУРМАН «ОРЛА»
Итак, зеленую папку с письмами и дневниками старшего офицера «Пересвета» можно лишь увидеть… на киноэкране, в фильме «Звезда пленительного счастья», но открыть ее, увы, невозможно.
Значит, надо расстаться с мыслью, что бумаги Домерщикова прояснят тайну гибели «Пересвета». Значит, надо искать другой путь, но какой?
Для начала решил просмотреть все, что написано у нас о «Пересвете». Написано мало, одни и те же факты перекочевывают из книги в книгу, в том числе и версия подрыва броненосного крейсера на германской мине. Самым первым автором этой версии был не кто иной, как командир «Пересвета» Иванов-Тринадцатый, телеграфировавший в Морской генеральный штаб на другой день после катастрофы: «Я почувствовал двойной удар мины, а затем взрыв. Вслед за этим «Пересвет» погиб…»
Иванов-Тринадцатый не допускал и мысли о диверсии, так как в этом случае вина за гибель корабля целиком ложилась бы на него: не обеспечил охрану крейсера в Порт-Саиде. Другое дело – подрыв
