О том, с какими перипетиями шла спасательная операция, увлекательно рассказал в своей книге «Конструкторы подводных кораблей» Юрий Стволинский. Здесь же важно сказать вот что: промедли спасатели еще хоть полчаса – подводникам уж не быть в живых, и Гарсоеву в первую голову; его и так вытащили без признаков жизни. Лицо командира, выбеленное хлором, навсегда осталось мертвенно белым. Девять часов в же лезном гробу, насыщенном углекислотой, парами кислоты и акку муляторным хлором, – это почти за пределами человеческих возможностей. И если бы у милого существа «с глазами как два солнца» не хватило бы терпения прождать эти «лишние» полчаса, о несчастье с «Миногой» в порту узнали бы не в семь часов вечера, а гораздо позже.
По всем романическим канонам после такой истории спасенный и его спасительница должны были сыграть свадьбу. Но в жизни все вышло иначе. Елена Левицкая стала женой судового врача «Авроры» Н. И. Башкирцева, а Гарсоев до конца дней своих жил один.
После «Миноги» он командовал новейшей подлодкой типа «Барс» – «Львицей». В Красном Флоте Александр Николаевич Гарсоев занимал довольно высокие должности, возрождал Учебный отряд подплава, созданный Щенсновичем и выпестованный Левицким, в 1920 году вместе с Домерщиковым, Гернетом и другими красными военморами создавал морские силы на Азовском и Черном морях. В Военно-морской академии организовал принципиально новую ка федру – тактики подводных лодок.
Аттестация 1928 года, подписанная начальником Военно-Морских Сил РККА Муклевичем: «Исключительно добросовестного отношения к делу. Работает не жалея себя. Огромные знания и феноменальная память. Подводное плавание, как своим сохранением, так и теперь новостройками, обязано А. Н. Гарсоеву весьма многим. Хороший, честный человек, но устал и требует любовного к себе отношения – приходится оберегать».
Однако оберегали его плохо. В 1931 году начальника дивизиона подводных лодок серии «Д» Александра Николаевича Гарсоева арестовали по ложному обвинению. Сидел он недолго – довольно скоро разобрались и выпустили. Однако и без того подточенное опасной подводной службой здоровье не выдержало, и через год-другой Гарсоева не стало.
Елена Павловна Левицкая-Башкирцева пережила со старшей сестрой блокаду Ленинграда. Мария в голодном сорок втором овдо вела и ослепла, и ее взяла к себе младшая. Вдвоем они коротали свой век в ленинградской коммуналке и умерли с разницей в три месяца в 1979 году.
Такова судьба либавских наяд, дочерей адмирала Левицкого.
Впрочем, перед ним я в долгу. В повести «Взрыв корабля» я обмолвился, что П. П. Левицкий был отстранен от бригады подвод ных лодок за бездарное командование. Теперь, когда открылись новые документы и новые обстоятельства, я беру назад свои слова… Но сначала надо вернуться к повести Новикова-Прибоя «Подвод ники». Пожалуй, это было первое художественное произведение в мировой литературе (а уж в отечественной-то наверняка) о моряках, воюющих в морских глубинах (фантастика не в счет). Дебют начинающего мариниста состоялся весьма заметный. Повесть выписана энергично, красочно, сочно. По манере своей это род лубочной литературы.
Не вижу ничего дурного в этом исконно народном жанре. «Подвод ники» – первоначально рассказ назывался «В царстве Нептуна» – мастерски сработанный матросский лубок, он волнует и трогает любого, как и бесхитростная, ставшая почти народной песня «Раски нулось море широко…». Я перечитывал «Подводников» много раз и всегда поражался силе той простоты, с которой на писана эта вещь. Положа руку на сердце, признаюсь: в том, что однажды меня властно потянуло на подводный флот, виноват отчасти и автор злоключений «Мурены».
Алексей Силыч на подводных лодках не служил, но в 1921 году отправился в Кронштадт с намерением изучить и описать мало кому известную жизнь моряков «потайных судов». Контр-адмирала Левицкого он никогда не видел и о том, что тот приводил дочь на подводную лодку, знал лишь по рассказам очевидцев. Жанр лубка и дух пореволюционных годов требовали карикатурного образа царского адмирала. Так в повести появился Гололобый – дородный, самодурственный, хотя и безобидный, вельможа. Портрет его был списан, скорее всего, с контр-адмирала Вердеревского, который сменил Левицкого в 1915 году. Тот был и тучен, и лыс, хотя это и не мешало ему быть великолепным знатоком подводного дела. Левицкий носил волосы бобриком и отличался худощавой, подтянутой фигурой.
Мичман – будущий адмирал-подводник – не посрамил своих предков. Имя его поминается в доброй дюжине книг, начиная от фундаментальной «Боевой летописи русского флота» (где оно, к сожалению, помещено с искаженными инициалами), кончая популярными брошюрами по истории подводного плавания. Павел Павлович Левицкий вошел в историю флота и как командир крейсера «Жемчуг», ходившего в Цусиму, и как крупный организатор подводного плавания в России.
Правда, в Цусиме крейсерский отряд – «Аврора», «Олег», «Жемчуг» – особых лавров не снискал. Но о Левицком говорили и писали только хорошее. Так, в Маниле, где стояли интернированные крейсера, в кают-компании «Авроры» под его председательством офицеры отряда довольно откровенно обсуждали и анализировали причины поражения. Результатом этих событий стал обобщенный лейтенантом Г. Старком
