— Это где мы? — спросила Орландина.
— Тут когда-то стоял дворец эйринского наместника, — пояснила Смолла. — Потом его растаскали на строительство фортов, даже фундамент раскурочили: больно хороший камень был. А сток остался.
Девушка хотела было спросить, а откуда про него знает старая огнеметчица, но тут сестра громко взвизгнула — у стены сидел наполовину рассыпавшийся скелет.
Крик улетел в темноту и вернулся многажды отраженный эхом.
Даже под комбинезоном было видно, как воительница презрительно пожала плечами. Подойдя к скелету, Смолла показала на треснувший свод черепа.
— Должно быть, заполз сюда уже раненный, да так и умер, бедолага. Пошли. Давайте, девки, вперед.
«Девки» молча повиновались.
Они все дальше углублялись в лабиринт сераписских подземелий. Под ногами чавкало — вода (если это можно так назвать) достигала икр.
Несколько раз им приходилось идти по колено, а то и по пояс в гнусной жиже, однако, слава всем богам, костюмы выдерживали едкую зловонную смесь. С потолка капали крупные капли.
Порой попадались крысы, причем не по одиночке, а по две-три, но грызуны не проявляли нехороших намерений, наоборот, завидев свет магического светильника, проворно удирали во мрак.
Они проходили через залы, вырубленные в забытые уже времена, куда стекались сразу несколько коллекторов. Мимоходом Смолла называла улицы и главные здания, которые находились сейчас у них над головой. Иногда вверху виднелись зарешеченные отверстия, ведущие на улицу. В этот момент Смолёная предусмотрительно прятала светильник в сумку, хотя возможность того, что за ними наблюдают сверху, была ничтожной.
Миновали какую-то мощную каменную кладку.
— Это старая городская стена, — сказала огнеметчица. — Ее снесли лет триста тому, когда город расширился. На поверхности ничего не осталось, только фундамент.
Известняк тоннеля вновь сменился кирпичом. Запах понемногу стал пробиваться сквозь фильтры.
В одном месте Орланда сдавленно вскрикнула. На скрещенье трех вырубленных в скале тоннелей сверху, из узкой щели, стекал кровавый ручеек.
— Не боись, монашка, — прокомментировала Смолла. — Это кровь жертвенных быков. Над нами храм Сераписа, покровителя нашего города.
Они возобновили движение, продолжая двигаться среди городских отходов.
Не раз Орландина с удивлением замечала на стенах у некоторых выходов какие-то непонятные знаки.
— Говорят, — сказала она вдруг, — что есть такие тоннели, которые при свече или факеле видны, а на самом деле их нет. Попадешь в такой и не выберешься.
— Не поминала бы в таком месте всякие страсти, — буркнула их проводница. — Бывает и такое. Под землей ведь не так, как на земле. Только у нас светильник не обычный и в его свете все, что надо, видно. Да и знаю я, куда идти, не потеряемся. А кроме того… Если такие штуки в Сераписе и есть, то не в этом дерьмовом царстве, а в старых эйринских подземельях. Там, говорят, есть еще штольни, при атлантах пробитые. А в дерьме какое ж волшебство?
Вновь чавкающий под ногами ил, нарастающая вонь, пот, пропитывающий одежду под провощенной кожей.
Если ей нелегко, то сестренке каково?
Поэтому сообщение Смоллы, что они уже вышли за пределы Сераписа и скоро покинут катакомбы, было воспринято Орландиной с энтузиазмом.
Но прошло где-то полчаса, и старая воительница начала проявлять признаки беспокойства.
Она что-то бормотала, так что из-под капюшона доносилось лишь неразборчивое, но сердитое бу- бу-бу.
— Кажись, малость заплутали… — изрекла она спустя какое-то время. — Вернуться, что ли?
Потом вдруг прислонилась к стене, как будто к чему-то прислушиваясь. Недоуменно подняла левую руку.
— Ах, вражий уд мне в печенку!! — прошипела она. — Мало что заблудились, так еще и это… Сколько уж лет прошло!
— Смолла, ты в порядке? — обеспокоенно спросила Орландина.
— Хрен в грядке! — огрызнулась старая воительница. — У тебя меч далеко?
На секунду Орландина решила, что Смолёная и впрямь слегка тронулась умом или, может, ядовитые пары одурманили ее мозг: что тут мечом рубить прикажешь? Дерьмо? Но, глядя, как та пытается развязать мешок, где лежал арбалет, обеспокоенно вспомнила все те мрачные слухи, что ходили в Сераписе о Бледной Подземной Тетке, Чумном Жреце, Большеротом Черве и тому подобном. Ей стало откровенно страшно. Кажется, слова насчет несовместимости магии и нечистот не вполне соответствовали истине.
— Медленно отходим назад, — процедила сквозь зубы огнеметчица.
Но неожиданность пришла именно сзади. Сперва Орландина даже решила, что их волшебная лампа внезапно увеличила яркость, и только в следующую секунду поняла, что свет бьет из-за спины.
Она обернулась…
Можно было бы подумать, что трое детей лет семи-восьми непонятно как оказались в этом зловонном аду. Если бы…
Если бы не зеленый цвет кожи. Если бы не большие желтые глаза. Если бы не короткая пегая шерсть, похожая на кошачью, заменяющая существам волосы. Если бы не заостренные уши и острые маленькие клыки. Если бы не костюмчики из неизвестной серебристой ткани и не высокие сапожки из фиолетовой чешуйчатой кожи. И не жезл с ярко светящимся навершием (много ярче их «вечной лампы») в руке одного из них.
Две троицы молча смотрели друг на друга.
Люди совершенно не представляли, что делать. Нелюди, видимо, тоже.
— Батюшки светы, гоблины! — прошептала Смолла.
Из-под маски голоса было почти не слышно, но существа тем не менее различили ее слова.
— Не хоблин — файри, — уточнило одно из них, то, что с фонарем.
— А-а-а! — размахивая руками и ногами, кинулась вперед послушница. — Вот я вас сейчас, нечистая сила!
Легкое движение посоха в ее сторону.
Словно наткнувшись на невидимую преграду, Орланда споткнулась и молча рухнула навзничь, так что Орландина с трудом успела ее поймать.
Инстинктивно амазонка собралась сорвать с сестры капюшон.
— Что творишь?! — рявкнула на нее Смолёная, к которой, похоже, вернулось самообладание. — Она ж задохнется!
Метательница «дикого огня» шагнула вперед, зачем-то протянула к чужакам левую руку и заговорила на странном чирикающем языке. Явно с трудом, запинаясь, но уверенно.
И маленькие создания как будто потянулись к ней, отмякли, и настороженность в их позах исчезла.
«Все боги! Нечисть испугалась людей?!»
— Дай им что-нибудь, — скомандовала Смолла. — Ну, не знаю там вино, мед, золото…
Недолго думая, Орландина, прислонив сестру к стене и придерживая плечом (было это весьма неудобно), вспорола ножом одну из сумок с припасами и вытащила первое попавшееся. Это оказался замшевый мешочек с дорогим лакомством — вендийским тростниковым сахаром.
— Крейк?! — чирикнул тот человечек, что выглядел старшим.
— Крейк! Крейк! — зачирикали его спутники, каким-то чудом унюхавшие аромат сладкого сквозь здешнее зловоние.
Один из них, самый маленький, подбежал к Орландине, протянул крохотную ручку, заискивающе
