не знаете меня. А вы меня знаете, м'сэра? Нет? Ну, я должен чувствовать себя оскорбленным. Но в то же время я сомневаюсь и в том, что вы знаете в лицо и моего отца.
Отца. Верхний город. Альтаир прищурилась и растерянно помотала головой. Бореги? Опять Бореги? В ревентатистском доме?
— Калугин, — представился белолицый. — Павел Анастасий Калугин.
Боже мой! Сын губернатора. Губернатор. Синьори.
— Мондрагон, это же…
— Калугин, — сказал Мондрагон тихо и как будто издалека. — Значит, все здесь официально?
— Вряд ли. — Калугин положил ногу на ногу и руку на голень. — Расскажите ему, м'сэра.
— Он… — Небо, что можно рассказать ему, а чего не говорить? — Он сын номер три. Живет наверху, на этой скале. А его брат с сестрой живут в Синьори.
— Вы слишком дипломатичны, м'сэра. М'сэра имеет в виду следующее: мы с отцом не в очень хороших отношениях. Очень старая история, не правда ли? Брат Михаил так доступен для папиных указаний; брат Михаил не интересуется ничем, кроме своих часов и маленьких изобретений. Без директивы папы и советника, который им руководит, он не найдет даже туалета. Бедный Михаил не продержится и недели, если вступит в наследство, а Совет выберет, конечно, его. Татьяна — следующая кандидатура. Сестричка в таких хороших отношениях с папочкой и так практична. Совсем как ее мать, говорит папа, что, конечно, так и есть. Татьяна знает, где в Синьори зарывают трупы, а брат Михаил очень скоро окажется именно там. — Калугин протянул руку в сторону, поднял стакан с бренди и сделал глоток. — Я не хочу сказать, что у меня нет никаких партийных сторонников. Ситуация патовая, как видите. Я вижу известную опасность в Нев Хеттеке, и я покровительствую милиции. Такой совет не популярен. А здесь еще вы, понимаете?
Альтаир посмотрела с одного на другого. Калугин улыбался. Лицо Мондрагона было неподвижным и холодным, как у Ангела.
— Постепенно начинаю понимать.
Альтаир пожевала губу и почувствовала вкус крови.
— Чего он хочет, Мондрагон? Конечно, ничего хорошего, Мондрагон?
Мондрагон поставил свой стакан с бренди на стол рядом.
— То, о чем он говорит — публичное признание, прием. Публичное оправдание для него. Он получит признание, общественное мнение склонится на его сторону, и он завоюет власть для милиции и своих партийных сторонников. Для меня останется топор, я думаю… разве здешние методы не таковы? Но тем самым мы вернулись к началу. Они не могут оставить в живых и Джонс, чтобы у нее не появилась возможность свидетельствовать против них. Я знаю это. Мы все это знаем. Ну, я только не знаю, как долго я смогу выдержать, если вы примените свое искусство уговоров, но ведь вы этого тоже не знаете. Вы же не сможете по-настоящему полагаться ни на одно мое слово.
Глаза Калугина сверкнули. Он растянул губы в веселой усмешке, а потом сложил их в ленивую улыбку.
— На стол легла последняя карта, не правда ли?
— Вы даже не представляете, сколько их у меня. Улыбка стала холоднее.
О, Боже, он начнет с меня, так и будет! Что же мне делать? Если я убью его, это наверняка будет смертью Мондрагона. Хотя и быстрой.
— Да, — сказал Калугин. — Я действительно не представляю. Но зато вы выдали мне тут очень интересную вещь. Потребовалось присутствие этой м'сэры, чтобы выяснить это, не правда ли? Она отыскала в вас маленькое, незащищенное место, и вот вы — великолепный аморалист перед обломками самого себя. Вы способны на лояльность. Глубокую лояльность. Все, что мне нужно сделать — это сохранить ей жизнь. Все, во что вам нужно верить — это в то, что я буду делать это, пока в моей власти.
— Ваше слово? — спросил Мондрагон — очень ласково и очень фальшиво.
О, небо, Мондрагон, ты ведь не хуже меня знаешь, что это все равно, что быть снежным шаром в аду, или нет? Калугин сжал губы.
— Вы в этом сомневаетесь?
— Конечно, нет.
— Конечно, нет. Но мне не хотелось бы так испытывать вашу легковерность.
— У вас есть предложения?
— Боже, вы действительно человек без нервов.
— Да, пока я вам не поверю, м'сэр.
Калугин поднял руку и подал знак стоящим вокруг мужчинам.
— М'сэре нужна новая одежда. Что-нибудь… домашнее. У м'сэра положение лучше, но ненамного.
Он еще раз взмахнул рукой и положил ее на живот.
— Видите, теперь вы — мои гости. Мгновенная перемена. Вот так легко.
Что он задумал, Мондрагон?
Какой-то трюк, я знаю. Об этом Анастасии Калугине рассказывают истории по всему городу.
— Здесь еще и мои друзья, — заявила Альтаир. — Они живы? У одного из них семья, жена и ребенок… — Тихо, Джонс, ты дура! Ты разговариваешь с самим дьяволом!
— За ними самый лучший уход, — сказал Калугин. — Об этом заботится мой собственный врач. С одним из них сегодня утром долго было неясно, правда, Иосиф? Но теперь ему опять лучше? Да. Видите? Только самое лучшее, для всех. Мальчишка может снова уйти, как только перестанет дождь. Двое остальных тоже — как только захотят и смогут. Вы не хотите поблагодарить меня, м'сэра?
— Спасибо.
Калугин беззвучно усмехнулся. Одной рукой он в своем стиле игриво вертел стакан с бренди, не глядя на него. Пришел мужчина и наполнил его из стоявшего рядом кувшина, а Калугин даже не посмотрел на него.
— Эта м'сэра прошлой ночью ходила к Бореги и просила о вашем спасении. Она обратилась к Веге Бореги… из всех людей отыскала именно его. Его племянник был недавно убит, его стареющий дядя все еще лежит в коме… несомненно, этому старику они ничего не рассказали о бедном Эспоире. И Вега немедленно возвращается из изгнания в Раджуэйде и в течение нескольких часов в полной тишине захватывает в свои руки все управление домом. Вега мой сторонник, м'сэра. Факт, о котором он публично не распространяется, но из тех, что отчуждает его от дяди. Ваше сообщение так его взволновало, что он тут же послал кое-кого сюда, в Николаев. А тем временем в порту появляется необычно много канальщиков… Это всегда было плохим знаком. Разумеется, я послал сообщение в Синьори, потому что никогда не вредно соблюсти проформу. Я даже не осмеливался мечтать, что м'сэре повезет. Ведь этот работорговый корабль приходит и уходит… простите, приходил и уходил с известной регулярностью. Синьори всегда был в курсе этого, но это дело никогда не стоило того, чтобы в него вмешиваться.
К дьяволу тебя, Калугин!
— Значит, вы поджидали в порту, — сделал вывод Мондрагон.
— Да, ждал. Как видите, немногое проходит мимо меня.
— Вы добились, чего хотели.
— И очень рад этому. Я намерен пережить брата с сестрой. И хотел бы, чтобы вы спокойно оценили этот факт. Я позволю вам уйти, обоим. Ваш скип, м'сэра, привязан к яхте Николаева — это может видеть каждый. Это не тайна, что я гость Николаева. И трое ваших спутников будут трезвонить об этом. А если этот город совсем потерял силу воображения, то мои агенты разнесут определенные смутные слухи, которые касаются вашего отношения ко мне и судьбы каждой партии противника, которая думает о том, чтобы наложить на вас свою руку. Понимаете? Если вы послужите моим интересам, вы поймете, что у меня достаточно длинные руки, чтобы защитить вас. А если вы в каком-нибудь особом деле предадите мои интересы или во время нашего разговора дадите мне фальшивую информацию, вы сможете установить то же самое. Вас это удовлетворяет, м'сэра? Отказываетесь выступать против Калугина с зажигательными бомбами?
Альтаир задрожала. Сжала кулаки и набрала побольше воздуху. О, Боже. Живой! Выйти отсюда
