— Я отношусь с уважением к этому, сир. И он — тоже. Я на полном серьезе уверяю тебя. Но его разработки вносят… вносят радость в психотию. Не просто эффективность. Конструкции, в которых заключена их собственная награда. Не правда ли, сир, что когда у эйзи имеется ребенок-гражданин, и он обучает его как гражданина, он обучает тому, что понял из его психотипа, интерпретируя свои знания. А эйзи, имея где-нибудь в своих структурах что-либо от Джастина, приобретает в результате сильное чувство своей нужности, что будет думать о своей работе и совершенствоваться в ней. Даже если он не столь удачлив, как я, не так много общаясь с людьми, не будучи альфа-класса и не имея пожизненного партнера. Может быть, пока еще есть проблемы. Но он достиг эмоционального уровня. Это ключ к самим логическим структурам. Это самопрограммируемое воздействие. Это и то, чего никто не принимает во внимание.
— Что создает целый комплекс основных структурных проблем в синтетических психотипах. Давай поговорим теоретически. Ты ведь опытный разработчик. Будем говорить совершенно откровенно. Такое пробовали восемьдесят лет назад.
— Я в курсе.
— И подвешивали некоторые украшения на психотипы, и те заканчивали неврозами. Вели себя как одержимые.
— Ты сам сказал, что он избежал этого.
А в данном случае — самопрограммируемость, ты сам слышал, что сказал?
— Вирус, — сказал Грант. — Но благотворный.
— Да, именно к этому и относятся подобные теории. Вирус. Господи! Если он саморегулируемый, то вы уже создали различные вирусы, и вы забавляетесь с человеческими жизнями. Даже если и нет, то перед вами проблема замедленного действия, которая проявится во втором и третьих поколениях. Другой вид вируса, если тебе угодно именно так ставить вопрос. Я совершенно не желаю выделять время на это. У меня есть бюджет. Вы оба находитесь на бюджете моего отдела, и вы обходитесь чертовски дорого, не давая взамен ничего такого, что оправдывало бы вложения.
— Мы оправдывали вложения в течение последнего года.
— И это убивает Уоррика. Разве не по этому поводу жалоба? Он не может продолжать выдавать результаты на таком уровне. Он не может принять это. Он не может принять это психологически. Так что ты собираешься делать? Тащить это самому, пока Джастин витает где-то в облаках, конструируя структуры, которые не сработают, и черта с два я собираюсь позволить ему встроить их в какого-нибудь бедного типа в качестве эксперимента. Нет!
— Я буду выполнять работу. Дай ему свободу. Уменьши нагрузку. Немного. Сир, дай ему шанс. Он вынужден полагаться на тебя. Никто другой не поможет ему. Он же талантлив. Ты знаешь, что это так.
— И он благополучно растрачивает сам себя.
— А что ты делаешь для начала? Учишь его, разнося в щепки его конструкции? Сделай это для него. Немного облегчи нагрузку. Работа будет сделана. Не надо так на него давить, потому что он сделает все, если поймет, что кто-то страдает, он просто не сможет остановиться, так уж он устроен. Передавай нам то, с чем мы можем справиться, и мы справимся. У Джастина талант к интеграции, что позволяет извлекать из генотипа больше, чем кому-либо удавалось до сих пор, потому что он проник на эмоциональный уровень. Возможно, что его идеи не сработают, но, ради Бога, он ведь еще учится. Ты не знаешь, чего он может достичь! Дай ему шанс.
Янни долго глядел на него, невесело, даже печально, лицо его было красно, а зубы старательно пережевывали губу.
— Ты прямо коммивояжер, сынок. Ты знаешь, какое у него состояние в этом вопросе. Ари попался в лапы уязвимый мальчик с идеей, действительно талантливой для семнадцатилетнего, она чертовски превозносила его, по уши накормила этим дерьмом и психически обрабатывала его до тех пор, пока не заманила к себе в постель. Ты в курсе этого?
— Да, сир. Я вполне в курсе этого.
— Она проделала над ним большую работу. Он думает, что он был блестящим. Он полагает, что в его замыслах заключалось больше, чем есть на самом деле, и ты окажешь ему дурную услугу, поддерживая его в этих помыслах. Он талантлив, но не блестящ. Он будет хорошо работать в проекте Рубина. Я видел, что он может сделать, в нем действительно много заложено. Я уважаю это в нем. Но я не желаю потакать иллюзиям. Всю свою жизнь я стараюсь делать нормальных людей, а ты просишь меня потакать ему в самом большом заблуждении в его убогой раздерганной жизни. Мне это страшно ненавистно, Грант. Я даже не могу описать тебе, насколько мне противно это.
— И я говорю с человеком, являющимся почти Инспектором для Джастина; человеком, за помощь которого боролся Джастин, который собирается взять раздерганный талант и убрать его потому, что учителю надоело… И что же это тогда за человек?
— Проклятье!
— Да, сир. Прокляни меня, как угодно. Сейчас я говорю о Джастине. Он доверяет тебе, а доверяет он не многим. Неужели ты собираешься послать к черту его за то, что он пытается сделать что-то, что по твоим соображениям не даст результатов?
Янни пожевал губу.
— Ты один из тех, кого создала Ари, не так ли?
— Ты знаешь, что так, Сир.
— Черт, она проделала неплохую работу. Ты напоминаешь мне о том, чем она была. После всего того, что случилось.
— Да, сир. — Это причиняло боль. Он подумал, что Янни этого и хотел.
Однако Янни тяжело вздохнул и покачал головой.
— Я так и сделаю. Я поставлю его на проект. Я облегчу ему работу. Что означает, черт побери, что ты будешь тащить часть ее.
— Да, сир.
— А если он будет продолжать заниматься своими конструкциями, я разорву их в клочки. И научу тому, что умею сам. Всему, что умею сам. Он решил эту свою проблему с лентами?
— У него пока нет проблем с лентами, сир.
— До тех пор, пока ты находишься с ним в одной комнате?
Так сказал Петрос.
— Это так, сир. Ты можешь упрекать его?
— Нет. Нет. Я не могу.
— Я скажу тебе, Грант, что я отношусь с уважением к тому, что ты делаешь. Мне хотелось бы иметь дюжину таких, как ты. К несчастью — таких не производят.
— Нет, сир. Джастин в равной степени с Ари и Джорданом — приложил руку к моим психоструктурам. Однако приглашаю тебя ознакомиться с ними.
— Дьявольски стабилен. Удачи тебе. — Янни встал и обошел стол, пока Грант смущенно поднимался. И Янни положил одну руку ему на плечо, а другой взял его руку. — Грант, приходи ко мне снова, если ты решишь, что у него появятся проблемы.
Это подействовало на него как раньше, когда он сомневался в благожелательности этого человека.
— Да, сир? — сказал он, думая о том, что если Янни говорит правду, и если он знает о себе что- нибудь такое, чего Янни не может узнать сам, то он, Грант, охотно поделится с ним этой информацией.
— Вон? — резко сказал Янни. — Ступай.
В манере эйзи, попросту, как равный с равным. При том, Грант знал, что Янни был опечален по поводу Страссен и по поводу всего происходящего. И время для разговора было наихудшее.
Он ушел, ощущая ту легкость, которую с малых лет он испытывал только с Джастином и Джорданом.
И к переживаниям по поводу содеянного, исходя из собственных предположений, добавлялось напряжение, проистекающее как он знал, от щекотливости положения Джастина в Доме. С того момента, как он решил пойти к Янни, он не знал, простит ли его Джастин — и заслуживает ли он прощения. Так что к нему и следует отправиться в первую очередь.
