— На Фаргон.
— Я собираюсь послать маман и Олли письмо.
Она видела почту в кабинете у маман. Ей никогда не приходило в голову сделать это. Но она подумала, что письмо попадет в кабинет маман и в том, другом месте. На Фаргоне.
— Очень хорошо. Я уверен, что им будет приятно.
Времени ей казалось, что маман и Олли на самом деле не находятся нигде. Но дядя Дэнис говорил о них так, как будто они где-то все-таки находились, и что с ними все в порядке. От этого ей становилось легче, но это заставляло ее поинтересоваться, почему маман никогда не звонит ей по телефону.
— Ты можешь позвонить на Фаргон?
— Нет, — ответил дядя Дэнис. — Быстрее долететь на корабле. Письмо дойдет туда гораздо быстрее, чем телефонный звонок. За месяцы, а не за годы.
— Почему?
— Ты скажешь привет, и потребуется двадцать лет, чтобы он долетел туда, и они скажут привет, и ответ будет двадцать лет лететь обратно. А затем ты произнесешь первую фразу, а они годами еще будут ждать. И для разговора потребуются сотни лет. Поэтому письма быстрее и гораздо дешевле, и никто не пользуется телефонами и радио для межзвездной связи. Корабли могут перенести все, что угодно, потому что они летают быстрее света. Вопрос, конечно, заметно сложнее, но тебе и не нужно больше ничего знать, чтобы отправить письмо маман. Это очень далеко. А письмо — как раз подходящая вещь.
Она никогда не представляла насколько дальним может быть «далеко». Даже когда они перескакивали кораблями с одного места таблицы на другое. И тогда она ощутила холод и одиночество. И пошла в свою комнату и написала письмо.
Она хранила его разорванным, потому что не хотела, чтобы маман переживала из-за того, как она несчастна. Она не хотела говорить: маман, дети не любят меня, и я постоянно одна.
Она сказала: Я очень скучаю по тебе. Я скучаю по Олли. Я больше не сержусь на Федру. Я хочу, чтобы вы с Олли вернулись. И Федра тоже. Я буду послушной. Дядя Дэнис дает мне слишком много печенья, но я помню твои слова и не ем слишком много. Я не хочу стать толстой. А еще я не хочу быть выдающейся. Нелли очень хорошо ко мне относится. Дядя Дэнис дает мне свою кредитную карточку и я покупая Нелли много вещей. Я купила космический корабль, и машину, и головоломки, и ленты со сказками. И красную с белым блузку и красные туфли. Я хотела черные, но Нелли говорит, что они для эйзи, пока я не стану старше. Маленькие девочки, говорит Нелли, не носят черное. Я тоже могла бы носить, но иногда я делаю так, как говорит Нелли. Я обращаю внимание на всех. Сегодня видела Эми Карнат и не ударила ее. Она по- прежнему хнычет. Я изучаю множество лент. Я могу решать задачи по математике и химии. Я занимаюсь географией и астрографией, и собираюсь много узнать о Фаргоне, потому что там ты. Я хочу поехать на Фаргон, если ты не можешь приехать сюда. Я буду очень послушной. Я люблю тебя. Я люблю Олли. Я собираюсь передать это письмо дяде Дэнису, чтобы он переслал тебе. Он говорит, что добираться туда, очень долго и твое письмо тоже будет долго добираться к нам. Так что, пожалуйста, напиши мне как можно быстрее. Я полагаю, что это займет почти год. К тому времени мне будет восемь. Если ты действительно сразу скажешь дяде Дэнису, что я могу поехать, я полагаю, что мне будет почти девять. Скажи ему, что я могу взять с собой и Нелли тоже. Она перепугается, но я скажу ей, что все в порядке. Я не боюсь прыжков. Я не боюсь поехать сама. Я много чего теперь делаю сама. Дяде Дэнису все равно. Я знаю, что он разрешит мне приехать, если ты скажешь «да». Я люблю тебя.
Флориан снова опаздывал. Между 240-м и 241-м имелась тропинка на которую он и свернул, проскочил между двумя группами Старших, подпрыгнул с поворотом, чтобы вежливо поклониться и пробормотать:
— Извините, меня, пожалуйста, — перед тем, как повернуться и рвануться через дорогу.
— Я очень сожалею, — произнес он, появляясь перед столом внутри Первой Площадки. Он старался сдержать дыхание, когда протягивал записку эйзи, сидящему за столом. Тот взглянул на записку и заложил ее в машину.
— Синее, в белое, в коричневое, — сказал человек. — Сменишь одежду в коричневом. Инструкции там же.
— Да, — сказал он и поглядел в указанном направлении. Синий начинался у двери и он пошел, не бегом, но очень торопливо.
Когда он добрался до коричневого, он знал, что по-прежнему опаздывает. Заведующий эйзи ожидал его.
— Прошу прощения, — сказал он. — Я — Флориан — АФ-9979.
Мужчина оглядел его и произнес:
— Размер 6М, шкафчики у стены, или переоденься. Поторопись.
— Да, — ответил он и отправился в раздевалку, быстро нашел 6М, вытащил пластиковый пакет и бросил его на скамейку, выпрыгивая из своей одежды. Он надел черную униформу, присел, чтобы натянуть носки и надеть тапочки, затем повесил свою СХ форму на крючок рядом с другой одеждой всевозможных размеров и цветов. Он так нервничал, что чуть не забыл свою новую карточку-ключ, снял ее и пристегнул к черному комбинезону, затем провел рукой по волосам и снова заторопился наружу.
— По этому коридору, — сказал дежурный эйзи. — От коричневого в зеленый. Бегом!
Он побежал. Он бежал по коридорам, пока не нашел двери, маркированную зеленым в коричневом. Затем в нее и в гимнастический зал. Он ворвался туда, где находился мужчина с таблицей и другой Молодой, одетый так же, как и он, в черный комбинезон. Это была девочка! В глубине души он испытал потрясение, повернулся к Инспектору и коротко поклонился.
— Прошу прощение за опоздание, сир.
Интор глядел на него достаточно долго, чтобы он встревожился и не осмелился оглянуться на девочку, которая, он не сомневался, находилась здесь с той же целью, что и он, — найти партнера для этого Назначения.
Затем сделал пометку в своей таблице и сказал:
— Флориан, это — Кэтлин. Кэтлин — твой партнер.
Флориан снова взглянул на девочку с сильно бьющимся сердцем. Это была ошибка. Должно быть. Он опоздал. И теперь у него партнер-девочка. Ему полагалось сменить койку, и он считал, что будет жить вместе с партнером. Тогда ошибка! Он не знал, где ему полагалось спать.
Он хотел вернуться в классы. Его опечалило новое Назначение, несмотря на то, что его прежний Интор сказал ему, что он может продолжать ходить в СХ в часы восстановления. Он хотел…
Но девочка беспокоила его. Она была…
Она была блондинка с голубыми глазами и со шрамом на подбородке. Она выше него, но в этом не было ничего необычного. У нее было узкое, очень серьезное лицо. Уму показалось, что он видел ее раньше. Она пристально смотрела на него так, как не полагалось смотреть. Затем он осознал, что и сам делает то же самое.
— Кэтлин, — сказал Интор, — ты знаешь дорогу отсюда. Отведи Флориана на Постановку, поговорите с Интором там.
— Да, сир, — сказала она, а Флориан чуть не попросил Интора взглянуть и проверить, не произошла ли ошибка, но он опоздал, неудачно начал разговор с этим человеком, и не понимал, почему так огорчен. Кэтлин уже пошла. Он догнал ее на пути к одной из дверей, расположенной рядом с буферными матами в конце зала. Она воспользовалась своей карточкой, придержала дверь для него и повела по другому длинному бетонному переходу.
Затем вниз по лестнице. И — новый бетонный коридор.
— Мне предназначена койка? — спросил он наконец, идя следом за ней.
Она оглянулась на ступеньках, и он поравнялся с ней при входе в длинный бетонный коридор, тянущийся от верха лестницы.
— Двадцать вторая. Как у меня, — ответила она. — Мы будем вместе со Старшими. Комнаты партнеров вместе, двое и двое.
Он был потрясен. Но она, похоже, знала, как надо, и не огорчалась. Так что он просто шел за ней, недоумевая, как это компьютеры дали сбой. Ему полагалось получить ленту, которая объяснила бы ему все и помогала не совершать ошибок. Ему надо, подумал он, поговорить с Интором, куда они идут.
