кат'ант сидела, переплетя руки на коленях.
— Ци'мри преследуют нас, — сказала Мелеин. — Вооруженные.
Дусы поднялись. Дункан подошел, обнял зверей, шепотом разговаривая с ними.
— Что ты доставила нам? — крикнул сен'ант.
— Факт, которому необходимо взглянуть в лицо, — отрезала Мелеин, и все вокруг застыли. — Мы — мри! На нас напали, нам бросили вызов, так неужели те, кто остался, будут отрицать, что они тоже мри, а я — госпожа этого эдуна и всего Народа?
— Кел'ант, — выдохнул старый кел'ен, — будет ли дозволено задать вопрос… кто, и когда, и с каким оружием?…
— Я отвечу, — сказал Ньюн. — У Народа может быть другая судьба. Новая жизнь. Жизнь идет через эту пустыню мертвых миров. Наше пробуждение — это и есть жизнь, и мы должны этим воспользоваться.
Услышав это, Дункан вцепился руками в обвисшие складками шкуры дусов, прислонившись к беспокойно дрожащей стене палатки. О нем забыли. Они во все глаза смотрели на Ньюна, незнакомого кел'анта; на госпожу, что расточала обещания и угрозы.
Надежда.
Она светилась в золотистых глазах одетых в черные мантии келов, робко проступала на расчетливых лицах сенов. Лишь старая кат'ант казалась испуганной.
— Ан-ихон предоставил мне свои записи, — сказала Мелеин. — Я наполнила Ан-ихон и все города, которые соединены с ним, всем тем, что собрал Народ в своих скитаниях. У нас есть оружие, дети мои. У нас есть оружие. Мой кел'ант и я были последними. Больше никого. Больше никого. Закончилась последняя служба Келов, и служить мы больше не будем. На этот раз мы берем не плату. Это время принадлежит нам.
— Ай-е! — крикнул один из Келов, и крик этот всколыхнул остальных, и заставил сердце Дункана тревожно сжаться. Чувства дусов омывали его, наполняя всех вокруг смятением; эмоции Стэна делали их угрожающими, эмоции Ньюна — возбуждающими.
Кел'ейны вскочили с оглушительными криками; и сен'ейны тоже поднялись, скрестив руки, расчет светился в их суровых взглядах; и наконец поднялась кат'ант, и слезы текли по ее щекам.
Слезы за детей, — подумал Дункан, и к горлу его подступил комок.
— Убирайте палатки! — воскликнула Мелеин. — Мы отдохнем в городе, снова обретем то, что оставили там, зададим друг другу вопросы. Убирайте палатки!
Палатка начала пустеть; слышались возгласы на му'а джей'эном, звучали приказы.
И Ньюн стоял, наблюдая за их суетой, и, когда Мелеин вышла в ночь, Дункан поднялся и вместе с Ньюном последовал за ней; дусы неслышно выскользнули следом.
Мелеин оставила их, присоединившись к сенам. Здесь кел'ейнам было не место. Дункан стоял, ежась на холодном ветру, и Ньюн, в конце концов, отозвал его в сторону, откуда они могли наблюдать за тем, как валились палатки, и где легко дышалось.
Встревоженные дусы жались к ним.
— Не беспокойся за себя, — внезапно проговорил Ньюн.
— Я не беспокоюсь.
— Мне горько, — сказал Ньюн, — что пришлось убить.
И он с присущим мри пренебрежением к мебели сел на песок, на котором они стояли. Дункан опустился на колени рядом с ним, глядя, как Ньюн достал из складок своей мантии завернутые в кусок ткани джи'тэй, доставшиеся ему после смерти Мирея; как начал прикреплять их к поясу, на котором они должны были висеть на свободно свисающих шнурах поверх его мантии.
Сложные узлы. Узлы мри. Тонкие пальцы Ньюна ткали неизвестные еще Стэну узоры — землянин пока не научился понимать смысл этой сложности ради сложности.
Он попытался сосредоточиться на этом, отвлечь свой мозг от того, что увидел в палатке; от крика, который все еще звучал в его ушах — сотни вздымающихся голосов.
Вокруг них замелькали голубые мантии, убирая палатку, где проходил совет; старшие юноши и девушки вытаскивали столбы, выполняя самую тяжелую часть работы, а женщины и подростки помогали им. Лишь самые маленькие дети иногда, совсем растерявшись, начинали хныкать на руках у своих матерей, а малыши, что могли ходить, в конце концов не выдержали и затеяли игру в пятнашки, бегая между занятыми делом старшими, не понимая, какие изменения перевернули их мир.
— Лицо, что Смеется, — сказал о них Ньюн. — Ах, Дункан, как здорово видеть это!
Холод охватил Дункана, тяжесть дурного предчувствия, вызванного Предвидением госпожи… голоса детей во мраке, когда палатка упала, смех…
Башни, что падали на Кесрит…
— Позвольте мне вернуться, — внезапно сказал Дункан. — Ньюн, спроси госпожу. Сейчас, когда стемнело, позвольте мне вернуться на корабль.
Мри обернулся, посмотрел на Стэна; взгляд его был пронзительным и любопытным.
— Боишься нас?
— За вас. За них.
— Ты оставил маяки. Госпожа ведь сказала тебе, что этого достаточно. Ты слышал ее слово. Если ты вернешься, они захватят тебя, а мы не допустим этого.
— Я пленник?
Глаза Ньюна закрылись мигательной перепонкой.
— Ты кел'ен этих келов, и мы не бросим тебя. Ты хочешь вернуться?
Какое-то время Дункан не мог ответить. Кричали, громко смеялись дети, и он вздрагивал от этих звуков.
— Я из этих келов, — сказал он наконец. — И там я смогу лучше служить им.
— Это решать госпоже, и госпожа уже решила. Если она пожелает отослать тебя, она сделает это.
— Так будет лучше. Я не хочу находиться здесь. И я мог бы быть полезен там.
— Я бы умер за тебя, если тебе причинят вред. Держись поближе ко мне. Ни один кел'ен, который заслужил сет'ал, не осмелится бросить тебе вызов, но те, у кого еще нет шрамов, могут… а все со шрамами будут иметь дело со мной. Выброси это из головы. Твое место здесь, не там.
— Это не потому, что я хотел бы убежать от них. Это из-за того, что я услышал. Вас ничему не научило то, что вы видели. Мертвые миры, Ньюн.
— Сов-кел, — проговорил Ньюн, и голос его был резок, — будь осторожен.
— Ты готовишься воевать.
— Мы — мри.
Дус рядом пошевелился. Дункан обнял его, в ушах стучала кровь.
— Выживание расы.
— Да, — ответил Ньюн.
— Ради этого вы будете… делать что, Ньюн?
— Все.
Наступила долгая тишина.
— Ты будешь пытаться вернуться к ним? — спросил Ньюн.
— Я подчиняюсь госпоже, — сказал Стэн в конце концов. — Моя раса все равно проклянет меня. Только иногда прислушивайтесь ко мне. Вы собираетесь мстить?
Ноздри мри раздувались от быстрого дыхания, и его странно грациозные руки с длинными пальцами перебирали бархатный мех дуса.
— Спасение расы в том, чтобы объединить Народ. В том, чтобы обрести родину. В том, чтобы быть мри.
Ему ответили. Та часть Стэна, что была землянином, оказалась не в силах постичь этого; но был закон Келов… чтобы объединить в себе то, чем когда-либо был мри, а это означало не быть ничем связанным.
Никаких соглашений, никаких условий, никаких обещаний.
