свойствами общности – мысли по каким-то телепатическим каналам связи передаются между учеными. Все мы трудились не только разобщенно, но считали, и вполне справедливо, немцев своими смертельными врагами. Наши союзники из соображений секретности почти не знакомили нас со своими работами. Тем не менее с небольшими разрывами в сроках наука в области радиолокации, ядерной энергии и ракетной техники развивалась параллельно.
«Перед проходной нас окружила большая толпа рабочих, в основном женщины. Надо сказать, что после очень жестких приказов Г.К. Жукова о дисциплине и запрете обижать население, особенно женщин (за насилие был обещан военный трибунал, и это не были пустые слова), немцы осмелели. Да еще пронесся слух, что эти три майора, пробыв почти весь день с руководством завода, даже поделились своими пайками, значит, с ними можно смело разговаривать.
–Господа офицеры, мы хотим знать, что нас ждет? В Сибирь не угонят?
–Вас никто не собирается ни арестовывать, ни брать в плен. А что касается активных национал- социалистов, то с ними будет разбираться ваш бургомистр.
–Нет, вы нас не так поняли. Когда вы дадите нам работу? И кто будет теперь нам платить? Разве вам не нужны аппараты, которые мы умеем делать?»
Да, это были, пожалуй, трудные вопросы для ответа спустя всего пять дней после взятия Берлина.
Мы, конечно, пообещали, что все будет рассмотрено, у них хороший завод, поэтому без работы они не останутся.
Однако завод «Телефункен» в Целендорфе оказался вскоре в американской зоне Западного Берлина и каким образом были обеспечены работой атаковавшие нас 9 мая 1945 года женщины, мы уже не узнали.
ИЗ ДНЕВНИКА. 10/V-45 г. «Мы с трудом прорвались на фирму „Лоренц“ в Темпльгофе. Большая толпа женщин и детей. Молча смотрят через высокую решетчатую ограду, отделяющую фасад здания, стоящего в глубине двора, от улицы. Вход охраняется нашими автоматчиками, а во дворе несколько „виллисов“ и между ними снуют офицеры, грузят картонные упаковки. Когда удалось пройти, после долгих переговоров мы выяснили, что в подвалах фирмы „Лоренц“ спрятаны отнюдь не секретные радиолокационные приборы, а более сотни бочек с заспиртованными фруктами – нечто вроде исходного продукта для всевозможных ликеров. Первая волна штурмующих красноармейцев, обнаруживших этот подвал, раньше, чем разобралась в его содержимом, на всякий случай прошила автоматными очередями его темноту. Из продырявленных бочек начал вытекать изумительный нектар. Когда следующие эшелоны наступающих поняли, что находится в подвале, уровень жидкости доходил уже до щиколоток. Тем не менее пошло лихорадочное наполнение всех видов войсковых солдатских емкостей драгоценной влагой. Комендантские власти обнаружили беспорядок только тогда, когда красноармейцам стали „помогать“ осмелевшие женщины и подростки, которые показали, что кроме вина у „Лоренца“ есть еще склад шоколадных изделий знаменитой фирмы „Саротти“. И, вообще, это „Саротти“ уступил свой подвал „Лоренцу“, а не наоборот. Именно это, а отнюдь не продукция „Лоренца“, соблазняло местных жителей. При их полуголодном существовании возможность добыть первосортный шоколад преодолевала всякий страх перед врагами, пьющими прямо в подвале смесь вин, зачерпнутых из разбитых бочек. Пока не прибыл комендантский патруль, был настоящий праздник. Теперь навели порядок и раздавали шоколад и вино только с разрешения комендатуры и бургомистра. Но стоящая на улице толпа рассчитывала на добросердечность офицеров, выносивших коробки и пачки шоколада, сухого молока, мешки сахарной пудры. Надо сказать, что они убеждались в русской щедрости. Мы для начала тоже спустились в подвал, освещаемый ручными фонариками. Убедились в герметичности своих кирзовых сапог и по совету дежурного офицера комендатуры попробовали напиток из бочки, где были заспиртованы не то апельсины,
не то персики. Конечно, тут же мы признались, что такого напитка никогда не пили. «Напиток богов», но с собой брать было не в чем. Ограничились пакетами сахарной пудры, какао и сухого молока для обогащения наших завтраков в голодном Адлерсгофе.
Сам завод уже до нашего посещения был освоен «профсоюзными» офицерами московских радиозаводов, которые отдали должное подвалу, но нашему осмотру не мешали. Мы около двух часов проговорили с немецкими специалистами. Нам показали передатчики для радиолокаторов трех – и девятисантиметрового диапазонов. Интересно, что лаборатория, специализировавшаяся на разработке телевизионных приемников, была быстро перепрофилирована на приборы с большими электронно- лучевыми трубками радиолокационного наблюдения.
Завод выпускал наземные радиостанции с большими вращающимися антеннами для привода самолетов на свой аэродром. Мы выяснили, что практически эти радиолокаторы использовались и для управления воздушным боем в зоне прямой видимости. Удивило количество станций кругового обзора с большим экраном, позволяющим видеть неприятельские самолеты и отличать их от своих. Немцы заявили, что таких установок они выпустили уже около сотни. Трудно было поверить, учитывая исключительную сложность и трудоемкость системы. Локатор «Фрея» начал разрабатываться еще в 1938 году. Он позволял обнаруживать самолет на расстоянии до 120 км. Для управления зенитным огнем разработан радиолокатор «Вюрцбург» со сферической антенной. Ночные истребители наводились на цель мощной радиолокационной станцией «Вюрцбургский великан». В начале войны вся радиолокационная техника немцев ориентировалась на дециметровый диапазон. Немецкие инженеры посетовали: «Наше соревнование с англичанами было войной не только на поле боя и в воздухе, но и в лабораториях. Они еще в 1942 году добились больших успехов, благодаря смелому переходу на сантиметровый диапазон. Мы в это время не имели такой ламповой техники».
После длительного общения с немецкими радиоспециалистами мы, покидая радиолокационный «пьяный» радиозавод «Лоренца», зашли доложить полковнику, который дал нам разрешение на осмотр и общение с немцами. Формальное представление перешло в длительный разговор и обмен впечатлениями. Полковник оказался таким же «профсоюзным», как и мы.
Это был уполномоченный Совета по радиолокации при ГКО Александр Иванович Шокин. Тогда я не мог предвидеть, что встретился с будущим заместителем министра радиоэлектронной промышленности, а затем министром электронной промышленности. В такой его ипостаси мне не раз еще пришлось с ним встречаться почти до его кончины в 1986 году.
Тогда в Берлине он с горечью говорил, что наша радиотехническая и электронная промышленность, несмотря на серьезные научные достижения, по сравнению с тем, что мы видим здесь, безусловно, является слаборазвитой.
Как и при всех предыдущих посещениях немецких заводов и лабораторий, нас поражало, по сравнению с нашей отечественной бедностью, обилие измерительной техники – универсальной и специализированной. Ламповые вольтметры, осциллографы, звуковые генераторы, наборы всевозможных фильтров, стандартных усилителей, волномеров, частотомеров и прочая, прочая – все это высокого качества, ибо отдельные образцы, считавшиеся у нас драгоценностью до войны, здесь попадались на глаза непрерывно. Такого изобилия ни один наш институт, ни один завод, ни одна лаборатория не могли себе даже представить.
А ведь война лабораторий это не только война чистых интеллектов. На вооружении у каждого «интеллекта» должны быть самые совершенные инструменты для научного исследования – это дает хорошо развитая приборостроительная промышленность.
Увы, даже теперь, уже 50 лет спустя после войны, мы в должной мере не оцениваем силу лабораторного вооружения ученого-исследователя, да и просто инженера. Кстати, злободневная тема на протяжении последних десяти лет о нашем вопиющем отставании в области персональных компьютеров имеет не только экономические, но и идеологические корни: равнодушие к конкретным нуждам человека как личности, поскольку, по мнению высшего руководства страны, прежде всего, надо было быть впереди «планеты всей» по выплавке стали, чугуна, добыче угля, нефти, количеству выпускаемых тракторов и станков.
Эти броские показатели доходили до самых тупых чиновников высоких ступеней партийно- государственной иерархии, а вот зачем нужно лидировать или хотя бы быть на уровне средней капиталистической страны по оснащению измерительной техникой и тем более дорогими вычислительными машинами – это долго не доходило. А когда спохватились, то оказалось, что мы одна из
