тобой работой, а мы заработаем еще какого-нибудь начальника управленческой секции. А ведь не будь нас, то и этой Особой комиссии делать было бы нечего.
Мы закурили его любимый «Казбек» и перешли к текущим неотложным делам.
Когда Глушко и его люди прибыли в Леестен, работы получили новый импульс. Систематизация большого экспериментального материала по отработке двигателей и технологии их серийных испытаний, снабженная статистическими данными по тяговым, температурным, расходным характеристикам, представляла для наших двигателистов большую ценность.
Кроме камер сгорания, хранившихся в самом Леестене, в окрестностях обнаружили составы из пятидесяти восьми вагонов с камерами А-4, пять вагонов с установками для стрельбы и транспортировки А-4 и девять цистерн для перевозки жидкого кислорода. Все это богатейшее имущество давало двигателистам большие преимущества перед специалистами других направлений, в том числе перед нами, управленцами.
Институт «НОРДХАУЗЕН»
В начале 1946 года Гайдукову при поддержке Устинова удалось в ЦК партии в Москве и в советской военной администрации в Берлине договориться о значительном расширении фронта работ в Германии. Это нелегко было сделать. Значительная часть партийного и государственного аппарата, имевшего отношение к политике в Германии, требовала свертывания работ по восстановлению немецкой техники на оккупированной территории и отзыва всех советских специалистов в Союз не позднее января-февраля 1946 года. Гайдуков, Устинов и поддержавший их маршал артиллерии Яковлев не соглашались и настояли на расширении работ. При этом институт «Рабе» становился только основой для формирования значительно более мощной организации.
Надо оговориться, что по примеру «Рабе» в советской зоне оккупации авиационная промышленность собрала для работы немецких авиационных специалистов в Дессау на базе заводов «Юнкерса».
Только атомщики сразу вывезли в Союз профессора Манфреда фон Арденне и небольшую группу специалистов, которых не смогли захватить англичане и американцы.
Институт «Рабе» имел явно выраженный «электроуправленческий» профиль. Это получилось потому, что руководство институтом (я и Пилюгин – с русской стороны и Розенплентер, а затем доктор Герман и Греттруп – с немецкой стороны) осуществляли специалисты по электрооборудованию и управлению. Королев, возглавлявший группу «Выстрел», Глушко, руководивший изучением и испытаниями двигателей в Леестене, Курило, осуществлявший сборку ракет в Кляйнбодунгене, и другие более мелкие группы действовали более-менее самостоятельно, зачастую дублируя, а не дополняя друг друга.
С.П.Королев. Германия,1945 год
В.П.Глушко. Германия,1945 год
Б.Е.Черток. Германия,1945 год
В.П.Мишин., 1947 год
Е.М.Курило показывает С.П.Королеву очередную находку. Бляйхероде, 1946 год
В феврале Королева вызвали в Москву. Он вернулся в начале марта, повеселевший, бодрый, излучавший бурную энергию, и уже в чине полковника. Таким образом, Королев, хотя бы внешне, по военным знакам различия, сравнялся с Глушко, Победоносцевым, Рязанским, Пилюгиным и Кузнецовым, которые прилетели в Германию сразу в погонах полковников. Через день-два приехал генерал Гайдуков тоже в отличном настроении победителя и поручил мне сбор всех гражданских специалистов. Военных он брал на себя. На большом совещании советских специалистов Гайдуков объявил о решении создать на базе института «Рабе» и всех разрозненно действующих групп единую организацию – институт «Нордхаузен».
Руководство институтом было поручено Гайдукову, а его первым заместителем и главным инженером был назначен Королев. Далее была рассмотрена и одобрена общая структура нового института.
Наш «Рабе» входил в состав нового объединения на правах института по системам управления. Я, Пилюгин, Рязанский, Богуславский оставались у руководства, но нам предложили подготовиться к приему большого числа новых специалистов, которые прибудут из Союза в ближайшее время. Мне поручалось, пока не сформирован новый штаб, оказывать помощь в организации института «Нордхаузен».
Мы договорились, что «Рабе» потеснится и штаб – дирекция нового института – разместится тоже в Бляйхероде. Для этого надо было реквизировать расположенный рядом особняк некоего барона, но для местных властей это не проблема. Кроме института «Рабе» в состав новой организации и в непосредственное подчинение Гайдукова и Королева вошли:
завод «Монтанья» под Нордхаузеном, в качестве производственной базы по двигателям и турбонасосным агрегатам, и база огневых испытаний двигателей в Леестене близ Заафельда. Общее руководство «Монтаньей» и Леестеном поручалось Глушко, а начальником Леестена вместо уехавшего в Москву Палло был назначен Шабранский;
производство в Кляйнбодунгене, которое получило официальное наименование «Завод № 3» – «Верк драй». Директором был назначен Курило. Задача завода – восстановить технологию производства и собрать из всего, что осталось на «Миттельверке», максимально возможное число ракет;
КБ «Олимпия» по восстановлению документации и технологического оборудования А-4, которое создавалось в Зоммерде на базе завода фирмы «Рейнметалл-Борзиг». Его возглавил вначале Будник, затем Мишин. Мишин в поисках технической документации уезжал вместе с Березняком в Прагу. В Праге группе Мишина-Березняка повезло. Они обнаружили и вывезли большое количество чертежно-конструкторской документации, которая теперь облегчала начало работ в Зоммерде;
«Шпаркассе» – буквально «сберегательная касса». Такое название получила расчетно- теоретическая группа, которой было предоставлено в Бляйхероде помещение городской сберкассы, оставшейся при новой власти без вкладов. Группу возглавил переехавший к нам из Берлина Тюлин. В нее вошли Лавров, Мозжорин, Аппазов. В группу были переведены немецкие специалисты-теоретики из «Рабе» и пришли новые, в частности, главный баллистик фирмы «Крупп» доктор Вольф и аэродинамик доктор Альбринг, бывший заместитель директора института аэродинамики в Ганновере.
Бюро Греттрупа вошло в институт «Нордхаузен» самостоятельным подразделением, но контроль за его деятельностью по настоянию Гайдукова поручался мне. Воспользовавшись этим правом, я поручил Греттрупу выйти за пределы описания истории разработки А-4 в Пенемюнде и начать конкретные работы над предложениями по ракетам большей дальности и системам управления высокой точности. В радиотехнической части непосредственное участие в этих работах приняли Рязанский и Богуславский.
Группа «Выстрел» значительно расширилась. Теперь вместо Королева ее возглавил Воскресенский. В эту же группу вошел Рудницкий, которому были поручены поиск и восстановление наземного заправочного подъемно-транспортного и пускового оборудования. Здесь следует оговориться, что будущий главный конструктор наземного оборудования Бармин был назначен главным инженером института «Берлин», созданного одновременно с «Нордхаузеном» также на базе ранее разрозненных инициативно работавших групп по зенитным управляемым ракетам.
При институте «Нордхаузен» Главное артиллерийское управление создало свое представительство, которое возглавил полковник Мрыкин. Это был очень требовательный начальник, по первому впечатлению казавшийся крайне суровым. Он умел приводить в трепет лентяев и разгильдяев, но при этом все разносы исходили из интересов дела. В среде подчиненного ему многочисленного корпуса кадровых военных специалистов была даже предложена единица, оценивающая величину руководящего разноса – «один
