что не тупее меня.
— Ну хорошо, — примирительно сказал генерал Семен, хотя логики в словах трехсотзоргеиста не находил по-прежнему. — А почему японское консульство?
Но тут внутри генерала вдруг нервно затрунькал орган: па-ба-ба-бам! А если действительно сейчас из дверей выйдет «Буратино»? И как тогда быть? «Буратино», пообещавший убить Семена по выполнении задания...
«Что я ему скажу? — лихорадочно зашелестел мыслями генерал. — А может?.. Чушь. Или... Тоже туфта. Неужели хана? Быть не может. А, вот что я скажу. Нет, я отвечу. Я скажу: „Толя, познакомьтесь, это твой папа“. И выждав, выцыганив причитающуюся паузу, отстрадав ее: „Надеюсь, кто старое помянет...“ Или это лучше не сейчас, а за обещанным коньячком? Ведь я и они — вот сила, которая спасет мир! Мы ж эту тайну!.. А если он решит, что это по моему приказу „кроты“ штурмовали объект У-17-Б?.. А почему — по моему приказу?.. Почему чуть что, сразу я?.. Нет, ну мало кто мог приказать...»
Вспомнилось, как один из советников Никиты Сергеевича забился на бутылку коньяка, что натравит на художников-авангардистов генсека, которому те живописные «измы» были по барабану. Натравил. Нашептал, что такими «конструктивистскими» и «кубизмическими» методами на Запад переправляются секретные планы размещения стратегических ракет. Дескать, не картины это, а шпионские донесения, которые иностранные «туристы» фотографируют, а потом у себя дома расшифровывают. Приказ растоптать выставку художников бульдозерами последовал незамедлительно.
— Консульство потому, что первого августа Гонконг официально будет присоединен к Китаю, — сказал Иван Князев.
Семен не успел ни удивиться, ни возмутиться нелепому ответу, — рука Ивана Князева больно сжала его плечо.
— Вот он!
Из ворот консульства прогулочным шагом вышел субъект Анатолий Хутчиш, кодовое имя «Буратино».
Эпизод шестнадцатый
28 июля, четверг, 06.23 по московскому времени.
За корочку хлеба
Розовая стена здания навевала воспоминания о розовой наволочке на подушке.
Вода в Мойке раскачивалась, как панцирная сетка просиженной кровати, на которую брось матрац и падай спать, не раздеваясь. Спать действительно хотелось. Кофею бы глоток. Такого же смолянисто- непрозрачного, как вода в Мойке.
— Кажется, мы не одни, — нарушил молчание заерзавший на кожаном сиденье частный детектив Василий Полосун по прозвищу Вискас, стоило напарнице заглушить мотор.
— А? — оторвалась от своих мыслей Алиса. Она пыталась переварить новый, почти противоположный первому приказ заказчика, заставивший, рискуя ухнуть в пустоту, спуститься по обросшим городской копотью балкам, потом искать перевозчика через Неву — мосты развели, потом подкрадываться к неосторожно кем-то оставленному во дворе «джипу-чероки»...
— На этой же стороне набережной. Чуть дальше. Машина. «Волга», кажется. Движок работает. Уже полчаса, судя по звуку. Семьдесят шестой бензин, значит, тачка государственная... Не пора ли когти рвать, а, начальник?
Алиса ладошкой протерла чуть запотевшее лобовое стекло «чероки». И точно: серая «волга» стояла немного дальше по Мойке; из выхлопной трубы вился сизый дымок и тут же растворялся в воздухе. Сколько человек в машине, было не разглядеть.
— Похоже на то, — задумчиво проговорила она, усилием воли заставляя себя не мусолить в голове приказ, а настроиться на предстоящий эпизод. Эпизод обещал быть интересным.
— Может, твои орлы?
— Нет. Я сейчас одна работаю. Ну, то есть с тобой. Вискас пожевал губами. По всем статьям выходила неприятная перспектива. Непредвиденно, значит, плохо.
— А ты уверена, что приказ на отмену ликвидации этого Хутчиша поступил именно от этого твоего Доктора? Более страшную каверзу придумать было трудно.
— Ясное дело. Там такой кодированный сигнал и такая частота, что ни один двадцатимегатонник не раскусит. Русским языком мне было сказано: операция по ликвидации отменяется, теперь моя задача — до поры до времени охранять субъект как зеницу ока. А потом...
— Тогда кто в «волге»? .
— Наши конкуренты?
— Знающие, что субъект в консульстве?
— Тогда прикрытие Хутчиша?
— А он не один разве работает?
— Тогда не знаю.
Они помолчали. Вискас в очередной раз пожалел, что взялся за этот заказ. Сидел бы сейчас дома без денег и проблем и не чирикал.
— Ваши предложения, экселенц? — наконец поинтересовался детектив.
— А вот что мы сделаем, Вискас, — сладко потянулась Алиса. — Мы надинамим и этих, и Хутчиша, и... Доктора.
— Чего? — опешил Василий Полосун. — Доктора?!
— Ага, — беззаботно улыбнулась девушка. — Если поступил приказ Хутчиша не зачищать, а, наоборот, оберегать до поры, значит, с Доктором он договорился. Значит, из консульства он выйдет не с пустыми руками. Мы его, конечно, оберегать будем, но от лишнего груза освободим. И посмотрим, что такого ценного в его багаже есть. Ну, а потом, как Доктор и велел, Хутчиша подставим... Только пустого.
— Ладно, — поморщился осторожный детектив, — ты начальник, тебе решать. А с этими в «волге» что делать-то будем?
— Есть два варианта, — сказала Алиса. — Один тупой, другой глупый. Который предложить сначала?
— Давай тупой.
Вискас лихорадочно перебирал в голове аргументы: что он уже давно не мальчик, забывающий снять пистолет с предохранителя, что спокойная старость в перспективе лучше, чем несколько штук баксов наличными прямо сейчас, что...
— Мы выходим из машины и напрямую спрашиваем у этих в «волге» — мол, кто такие, да чего тут сшиваетесь. Если начинают юлить или заводиться, расстреливаем их к чертовой бабушке.
Бодрости в голосе предводительницы что-то не хватало. Не присутствовал и энтузиазм. Ведь ружьецо-то они впопыхах решили припрятать на телебашне до следующей ночи. А с пистолетиками, которые у них остались, можно было, начав игру, с удивлением обнаружить, что играешь в поддавки.
— Да уж, тупее некуда. А второй? Вискасу было лень перечислять очевидные минусы предложенного мероприятия.
— Ждем Хутчиша и действуем по обстановке... Василий неодобрительно хмыкнул. Потряс головой, отгоняя сладко поющих над ухом слуг Морфея. Поморгал слипающимися глазами:
— Ладно. Тогда сыграем в се лямур. Вискас, нехотя сняв пуховик, перебросил его назад, к возлежащей на сиденье шляпе, открыл дверцу и зычно сказал:
