Чёрный человек, не замечая девочек, принялся складывать стремянку. Его глаза на чёрном лице казались совсем белыми.
Вот он сложил стремянку, прислонил её к стене, и тут Шура спросила радостно:
– Вы негр?
Чёрный человек повернулся к девочкам и улыбнулся. Белые его зубы так и засверкали.
– Это я-то? – спросил он. – Нет, гражданочка. То есть, я, конечно, чёрный. Но только до шести часов.
Сказав это, незнакомец засмеялся и подошёл к девочкам.
– Вы ра… разбойник? – спросила Шура.
Незнакомец не успел ответить, потому что Маруся радостно захохотала.
– Я узнала вас! Вот честное слово! – закричала она и хотела схватить незнакомца за руку. Но тот отступил на шаг и не позволил Марусе сделать этого.
– Я знаю, знаю, кто это! Шура! Я знаю, кто он!
– Ну вот то-то и оно-то! – сказал чёрный человек. – Здравствуйте. Руки я подать не могу, – вымажу вас в саже, – но вы меня не бойтесь. Есть такая песенка:
Это я и есть.
– А вас можно отмыть, Петруша? – спросила Шура.
– И даже очень просто, – ответил Петруша. – Горячей водой, да мылом, да мочалкой всю черноту с меня снять очень легко. Немножко останется сажи вот тут, у глаз, возле самых ресниц. Да и то, если хорошенько постараешься, и это можно смыть. Поняли? Вот то-то и оно-то. А вы как сюда попали?
Девочки рассказали ему всё с начала.
– Вы подумайте! – удивился трубочист. – Вот ведь шутка! Ах этот Ам! Ну и Ам!
– А зачем вы ходили по крыше? – спросила Шура.
– Вы в кухне плиту топите? Топите, – сказал трубочист. – И все топят. Сажа от горящих ваших дров летит вверх. И садится по стенкам, по закоулочкам во всех трубах, во всех дымоходах. И сажу эту, девочки, оставлять никак нельзя. Если взовьётся от дров искра горячая такая, что на лету не погаснет, а полетит вверх и ляжет в какой-нибудь уголок, где сажи много, – сейчас же загорится сажа. А от неё пойдёт пламя по всему дымоходу. Из трубы как полетят искры – прямо фонтаном. Пожар может быть от этого на чердаке. А от чердака – во всём доме.
– Пожар? – спросила Шура и оглянулась со страхом.
Петруша засмеялся.
– Будь покойна! – сказал он. – Мы вас оберегаем. Трубы чистим, – это я. Двор метём, у ворот сторожим, – это дворники. Паровое отопление топим…
– Это дедушка, – сказала Шура.
– Правильно, – сказал Петруша. – Вот то-то и оно-то Ну идём, – видно, надо вас проводить.
Петруша смело пошёл вперёд. Девочки – следом.
Храбрый Петруша распахнул дверь и вышел на площадку.
Девочки выглянули из двери.
Ну так и есть.
Ам и его страшные друзья прыгают, играют на площадке. Услышав шаги Петруши, собака-великан вскочила и насторожилась.
Ам зарычал.
Девочки спрятались за дверь.
– Это что? – крикнул вдруг Петруша страшным голосом. – Это что за собачья выставка! Вон пошли! Ну!
И он бросился вниз к собакам. Девочки выглянули.
Собака-великан и кривоногий курносый пёс, не оглядываясь, удирали по лестнице.
Ам, стоя на задних лапах, отчаянно царапал передними дверь, просился домой.
Дверь открылась, и Ам бросился домой.
– Вот то-то и оно-то, – сказал Петруша. – Их, главное, не надо бояться. Идёмте, гражданочки.
Вот и знакомая дверь и четвёртый этаж.
– Звоните, – сказал Петруша, – а то я кнопку испачкаю.
Маруся позвонила – и сейчас же за дверьми раздался топот.
У замка завозились. Послышался папин голос:
– Не мешай.
Потом мамин:
– Я открою.
Потом бабушкин:
– Ох, что же вы! Дайте мне.
И, наконец, дверь распахнулась, и мама бросилась обнимать девочек, папа кинулся расспрашивать Петрушу, а бабушка, стоя в дверях, заплакала, как маленькая.
Когда все всё узнали, мама обняла и поцеловала Петрушу и вся при этом вымазалась в саже. Но никто над ней не смеялся. А папа сбегал вниз, в подвал, и поблагодарил дедушку.
Потом девочек повели чай пить. Прошло полчаса или минут сорок, пока бабушка, папа и мама, наконец, не успокоились, и тогда девочкам здорово досталось.
