Ближайший или далекий?
Все тело требовало: сейчас, немедленно.
Она двинулась к ближайшей порции, прочь от Солнца. Солнце никуда не денется.
Раздался вздох облегчения. Опасность была слишком реальна.
– В какой части неба они сейчас находятся? – спросил О'Доннел.
– Думаю, я смогу вам показать, – ответил астроном. – Где-то вон в той части, – показал он рукой, подойдя к открытой двери.
– Превосходно. Лейтенант! – О'Доннел обернулся к оператору. – Давайте!
Ученые остолбенели от неожиданности. Оператор поколдовал над пультом, и капля начала догонять точку. Майкхилл двинулся было через комнату к пульту.
– Стоп! – рявкнул генерал, его командирский голос остановил антрополога. – Я знаю, что делаю. Корабль специально для этого выстроен.
Капля на экране догнала точку.
– Я поклялся уничтожить “пиявку”, – сказал О'Доннел. – Мы никогда не будем в безопасности, пока она жива. – Он улыбнулся. – Не посмотреть ли нам на небо?
Генерал направился к дверям. Молча все последовали за ним.
– Нажмите кнопку, лейтенант! Оператор выполнил приказ. Все молча ждали. В небе повисла яркая звезда. Ее блеск рассеял ночь, она росла, потом стала медленно гаснуть.
– Что вы сделали? – выдохнул Майкхилд.
– В ракете были водородные бомбы, – торжествующе пояснил О'Доннел. – Ну как, есть там что- нибудь на экране, лейтенант?
– Ни пылинки, сэр.
– Господа, – сказал генерал, – я встретил врага и победил. Выпьем шампанского, господа, у нас есть повод!
Майкхилл неожиданно почувствовал приступ тошноты.
Она содрогнулась от страшного потока энергии. Нечего было и думать удержать такую дозу. Долю секунды ее клетки еще сопротивлялись, затем перенасытились и были разорваны.
Она была уничтожена, растерта в порошок, раздроблена на миллионы частиц, которые тут же дробились еще на миллионы других. На споры.
Миллиарды спор летели во все стороны. Миллиарды.
Они хотели есть.
ЗАПАХ МЫСЛИ
По-настоящему неполадки у Лероя Кливи начались, когда он вел почтолет-243 по неосвоенному звездному скоплению Пророкоугольника. Лероя и прежде-то удручали обычные трудности межзвездного почтальона: старый корабль, изъязвленные трубы, невыверенные астронавигационные приборы. Но теперь, считывая показания курса, он заметил, что в корабле становится невыносимо жарко.
Он подавленно вздохнул, включил систему охлаждения и связался с Почтмейстером Базы. Разговор велся на критической дальности радиосвязи, и голос Почтмейстера еле доносился сквозь океан статических разрядов.
– Опять неполадки, Кливи? – спросил Почтмейстер зловещим голосом человека, который сам составляет графики и свято в них верует.
– Да как вам сказать, – иронически ответил Кливи. – Если не считать труб, приборов и проводки, все прекрасно, вот разве изоляция и охлаждение подкачали.
– Действительно, позор, – сказал Почтмейстер, внезапно преисполняясь сочувствием. – Представляю, каково тебе там.
Кливи до отказа крутанул регулятор охлаждения, отер пот, заливающий глаза, и подумал, что Почтмейстеру только кажется, будто он знает, каково сейчас его подчиненному.
– Я ли снова и снова не ходатайствую перед правительством о новых кораблях? – Почтмейстер невесело рассмеялся. – Похоже, они считают, будто доставлять почту можно на любой корзине.
В данную минуту Кливи не интересовали заботы Почтмейстера. Охлаждающая установка работала на полную мощность, а корабль продолжал перегреваться.
– Не отходите от приемника, – сказал Кливи. Он направился в хвостовую Часть корабля, откуда как будто истекал жар, и обнаружил, что три резервуара заполнены не горючим, а пузырящимся раскаленным добела шлаком. Четвертый на глазах претерпевал такую же метаморфозу.
Мгновение Кливи тупо смотрел на резервуары, затем бросился к рации.
– Горючего не осталось, – сообщил он. – По-моему, произошла каталитическая реакция. Говорил я вам, что нужны новые резервуары. Сяду на первой же кислородной планете, какая подвернется.
Он схватил Аварийный справочник и пролистал раздел о скоплении Пророкоугольника. В этой группе звезд отсутствовали колонии, а дальнейшие подробности предлагалось искать на карте, на которую были нанесены кислородные миры. Чем они богаты, помимо кислорода, никому не ведомо. Кливи надеялся выяснить это, если только корабль в ближайшее время не рассыплется.
– Попробую З-М-22, – проревел он сквозь нарастающие разряды.
– Хорошенько присматривай за почтой, – протяжно прокричал в ответ Почтмейстер. – Я тотчас же высылаю корабль.
Кливи ответил, что он сделает с почтой – со всеми двадцатью фунтами почты. Однако к тому времени Почтмейстер уже прекратил прием.
Кливи удачно приземлился на З-М-22, исключительно удачно, если принять во внимание, что к раскаленным приборам невозможно было прикоснуться, размякшие от перегрева трубы скрутились узлом, а почтовая сумка на спине стесняла движения. Почтолет-243 вплыл в атмосферу, словно лебедь, но на высоте двадцати футов от поверхности отказался от борьбы и камнем рухнул вниз.
Кливи отчаянно силился не потерять остатки сознания. Борта корабля приобрели уже темно- красный оттенок, когда он вывалился из запасного люка; почтовая сумка по-прежнему была прочно пристегнута к его спине. Пошатываясь, с закрытыми глазами он пробежал сотню ярдов. Когда корабль взорвался, взрывная волна опрокинула Кливи. Он встал, сделал еще два шага и окончательно провалился в небытие.
Когда Кливи пришел в себя, он лежал на склоне маленького холмика, уткнувшись лицом в высокую траву. Он пребывал в непередаваемом состоянии шока. Ему казалось, что разум его отделился от тела и, освобожденный, витает в воздухе. Все заботы, чувства, страхи остались с телом; разум был свободен.
Он огляделся и увидел, что мимо пробегает маленький зверек, величиной с белку, но с темно- зеленым мехом.
Когда зверек приблизился, Кливи заметил, что у него нет ни глаз, ни ушей.
Это его не удивило – напротив, показалось вполне уместным. На кой черт сдались белке глаза и уши? Пожалуй, лучше, что белка не видит несовершенства мира, не слышит криков боли...
Появился другой зверь, величиной и формой тела напоминающий крупного волка, но тоже зеленого цвета. Параллельная эволюция? Она не меняет общего положения вещей, заключил Кливи. У этого зверя тоже не было ни глаз, ни ушей. Но в пасти сверкали два ряда мощных клыков.
Кливи наблюдал за животными с вялым интересом. Какое дело свободному разуму до волков и
