Но тут мимо них молнией промчался Пьер де ла Барр и налетел на противников. Один из них опрокинулся в поток; второй, схватившись с Пьером, получил страшный удар в подбородок латной перчаткой и вылетел из седла. Путь к броду был открыт.
Мгновением позже Блез въехал в воду.
— Отличная работа! — крикнул он Пьеру, который уже обнажил шпагу и готовился встретить нападающих. — Спустись в воду и прикрой меня, пока я перевезу его светлость… А потом, клянусь Богом, мы позабавимся!
И он, поднимая тучи брызг, поскакал через пятидесятифутовое мелководье к противоположному берегу.
Там, соскользнув на землю, он помог сойти с коня маркизу, который все ещё не оправился после падения.
— Отсюда до большой дороги не больше ста шагов, монсеньор. Если вы сможете добраться туда, то весьма вероятно, что окажетесь в безопасности: войска короля совершают сейчас марш на юг из Бургундии. А мы тем временем будем удерживать брод.
Он говорил это, уже сидя в седле и направляясь на помощь Пьеру, который развернул своего коня боком поперек прохода и дрался сразу с тремя неприятелями, пытающимися одолеть его и проложить себе путь. Когда рядом с ним появился Блез, те осадили коней. Несколько мгновений противники, тяжело дыша, стояли лицом к лицу.
Маркиз остался там, где Блез снял его с лошади. В эту минуту он не сумел бы пройти и десяти шагов, не то что ста. Единственное, на что у него хватило сил, — это в изнеможении привалиться спиной к камню.
— Эй, Рауль! — крикнул Блез де Вернею через речку. — Вот мы стоим и готовы дать тебе удовлетворение, о котором ты вопил вчера вечером. Иди и получи его. Зачем ты посылаешь за ним своих лакеев?
Он оглядел троих всадников, которые благоразумно держались вне пределов досягаемости клинка Пьера.
— Только не уверяй меня, что тебе перехотелось, потому что вас всего восемнадцать и вы не смогли перерезать глотки нам троим. Соберись-ка с духом. Каждому когда-нибудь придется умереть!
На том берегу здоровенный верзила, сидевший на массивной полузадохшейся лошади, разразился потоками брани.
— Нет, в самом деле? — расхохотался Блез. — Иди же, мы тебе прополощем твой помойный рот.
Оценивая войско де Вернея, он заметил, что оно уже заметно поредело. Если вначале в нем насчитывалось восемнадцать всадников, то сейчас в строю оставались лишь двенадцать. Слуги молодого помещика, которого он убил или ранил в лесу, вероятно, остались позаботиться о своем господине. Их могло быть трое или четверо. Еще один на счету Пьера. Возможно, кого-то сбросили кони во время этой дикой скачки. Однако двенадцать против двоих — это все ещё неприятный счет.
— Стройся в колонну! — скомандовал де Верней. — Стройся в колонну — и пришпоривай все разом! Мы просто сметем с дороги этих двоих петушков.
— Позаботься, чтоб впереди были дворяне, — крикнул Блез. — Пусть не говорят потом, что благородные рыцари из Форе атакуют за спинами своих конюхов!
— А ты сам-то рыцарь откуда, ты, перебежчик? — заорал дворянин по имени Жак Лалис.
— Я — только из Франции, — парировал Блез.
Его захлестнула жаркая волна возбуждения. Он бился за Францию у Мезьера и в Италии, но только сейчас Франция вдруг стала для него чем-то личным и близким. Эта стычка в горах была не просто случайной сварой, а первым столкновением между Францией и Бурбоном. Это придавало ей особенную остроту.
— Да здравствует король! — воскликнул он и поднял меч в салюте.
С другого берега ответили градом насмешек и глумливых выкриков.
Тем временем всадники уже успели построиться в колонну по три. В такой тактике, конечно, был смысл: стремительный натиск мог пробить дорогу колонне, что бы ни сталось с теми, кто оказался впереди.
Блез и Пьер, державшийся бок о бок с ним, отошли назад, к своему концу брода — так они могли разогнаться, встретить атаку контратакой и благодаря набранной скорости хоть немного погасить напор сбитых в одну массу людей де Вернея. Единственным их преимуществом в этих обстоятельствах были крупные, тяжелые кони и надежные доспехи.
Однако молодые бурбонские дворяне тоже сидели на добрых конях, а некоторые, в том числе сам де Верней, были в стальных касках и нагрудниках. Гордость не позволила им пренебречь насмешками Блеза — они и в самом деле выехали вперед, составив две первые шеренги, а слуги выстроились позади них.
Де Верней, оглянувшись, поднял шпагу:
— Готовы? — крикнул он. — В атаку!
— Пошли! — сказал Блез Пьеру. И в тот же миг пришпорил коня.
Лошадям заметно мешала глубина брода, они не столько мчались вперед, сколько подскакивали, выпрыгивая из воды, но наконец обе стороны сошлись. Дени де Сюрси, забыв о своей слабости и головокружении, не отрываясь, наблюдал за схваткой, наполовину скрытой тучами водяных брызг.
— Святой Павел! — бормотал он. — И почему я так чертовски беспомощен!
Он стоял на берегу, сцепив руки и уже не держась за камень.
— О, клянусь Богом, хорошо сделано!
Сделано было действительно хорошо, ибо первый удар отряда де Вернея не смог опрокинуть защитников брода. Маркиз увидел, как за миг до столкновения Блез слегка уклонился влево, преградив путь де Вернею и другому всаднику первой шеренги, а Пьер принял на себя третьего.
То здесь, то там над завесой брызг взметались клинки и тут же обрушивались вниз. Поднимались на дыбы кони. Далеко разносился оглушительный шум, в котором смешались проклятия, выкрики, лязг стали, скрежет подков по каменистому дну брода, плеск, словно от тысячи сбесившихся фонтанов. Утреннее солнце зажгло над туманом битвы призрачную радугу.
— Хорошо сделано! — снова воскликнул де Сюрси.
Однако отчаянные усилия двух его отважных защитников не могли длиться долго. Уж слишком большой массой напирал на них противник. Оставался единственный шанс на успех. Если бы удалось вывести из боя Рауля де Вернея, зачинщика всего дела и главную ударную силу врага…
Подставив под клинок де Вернея левую руку, правой Блез что есть силы ударил наотмашь по лицу другого всадника, который находился на самом краю брода. Тот зашатался в седле, потерял стремена и свалился в реку.
Теперь Блез повернулся к де Вернею. Последний не мог сравниться с ним в искусстве фехтования и знал это. Его главным оружием была огромная масса и грубая физическая сила. Съехавшись вплотную с Блезом — седло к седлу и бедро к бедру, — де Верней зажал, как клещами, правую руку противника у запястья и, обхватив его другой рукой медвежьей хваткой за поясницу, попытался стащить с седла.
Латы скрежетали о латы. Блез чувствовал, как судорожно напряженные мышцы ног подаются под нажимом страшной силы, стягивющей его с коня. Левая рука, не захваченная де Вернеем, отчаянно шарила в поисках рукояти запасного кинжала, прикрепленного к луке седла.
Рывок противника — и он соскользнул набок, всем весом навалившись на правое стремя. Он уже ощущал щемящую, пустую безнадежность поражения. Но в этот миг пальцы его сомкнулись на рукояти, и он всадил кинжал в незащищенное место между нагрудником и подмышкой де Вернея.
Голова противника дернулась назад, рука упала; он со стоном соскользнул с седла и свалился между двумя лошадьми. Блез осадил коня, чтобы не растоптать поверженного.
То же сделал и всадник, занимавший место позади де Вернея; он закричал:
— Осторожно! Это господин де Верней. Назад, вы все! Осади назад!
Посреди конских копыт очистилось небольшое свободное пространство, где лежало тело де Вернея, наполовину погрузившееся в мелкую воду, уносившую по течению розоватую пену.
— Пусть им займутся его слуги! — закричал Жак Лалис. — Вперед, господа! Отомстим за него!
