– Ребята, вы уже тут! – крикнул он издалека троице. – А где остальные? Опаздывают?..
– Нет, Платон Петрович, остальные уж внутри! – в один голос ответили Сидоров с Айхенбаумом.
Процессия направилась ко входу в ЗАГС. Нина из-под своей фаты скользнула взглядом по Жанне, ничего не сказала. Юра вообще не посмотрел в ее сторону. Мрачный, спокойный, он был словно погружен в свои мысли и глядел только под ноги.
Рутковская суетилась и кричала, к румяному лицу Барбарисыча была приклеена торжественная улыбка…
– Жанна, ты просто красавица! – Крылов, задержавшись, обнял Жанну. – Эх, было б мне лет на двадцать меньше…
Веленская, которая шла последней, в простеньком синем костюме, с осиной талией и облаком серебристых волос, рассыпавшихся по плечам, прошептала Жанне на ухо:
– Нехорошо-о… Разве ты не знаешь, что самой красивой на свадьбе должна быть невеста?.. К чему привлекать к себе лишнее внимание?
Жанна ничего ей не ответила – но не потому, что не нашла нужных слов, просто ее вдруг начала бить какая-то лихорадка. Юра даже не посмотрел на нее!
Внутри ЗАГСа, в огромном холле с красной дорожкой, бродили пары, шумели гости. Действительно, то, насколько необычно выглядели невесты, поражало.
– Нам, что ли, жениться? – хихикнули Сидоров с Айхенбаумом. – Жанна, ты сделаешь наконец свой выбор или нет?!.
Вокруг Нины, помимо Рутковской, бегала пожилая женщина с фиолетовыми волосами, то и дело сморкаясь в платок. Жанна догадалась, что это мать невесты. Чуть в стороне, на безопасном расстоянии, стоял Юрин отец, растерянный и испуганный…
– Пересветов и Леонтьева! Где тут Пересветов и Леонтьева? – из распахнутой дубовой двери крикнула строгая дама в переливающемся платье из люрекса. – Прошу в зал, ваша очередь!
Вся контора «Минервы-плюс» вереницей потянулась к дверям. Девица в джинсовом костюме, обвешанная какой-то аппаратурой, снимала все на видеокамеру, чуть ли не ползая по ковру… Все происходящее казалось Жанне сном.
Она не так представляла себе этот день. Странное ощущение, что она здесь лишняя, становилось все сильней.
…В зале, где непосредственно шел процесс регистрации браков, сиял нестерпимо яркий свет – жарили вовсю четыре огромные хрустальные люстры, свисающие с потолка. Девица с дамой старательно расставляли гостей, Рутковская вдруг зашлась в кашле и побагровела еще сильнее.
– Я так волнуюсь… – прошептала Жанне оказавшаяся рядом Полина с прозрачными исплаканными глазами. – Как все трогательно, правда?.. Только зря Зину в свидетельницы взяли! Ой, Жанночка, ты сама как невеста! – хихикнула Полина.
В ярком белом свете платье Жанны тоже сияло золотисто-белыми переливами. Практически белыми были туфельки, платок на голове, сумочка, лак на ногтях. «О, этот цвет «хамелеон»! – едва не застонала Жанна. – Кто же знал, что здесь будет такое освещение!»
На нее хмуро косилась Веленская, а мать Нины открыла рот и тоже завороженно уставилась на Жанну. Жанна попыталась было скрыться в толпе, но девица с фотоаппаратом вытащила ее вперед. С одной стороны Жанну взял под руку Сидоров, с другой – Айхенбаум.
– Две свадьбы разом, что ли? – прошептала девица.
– Нет, что вы! – прошептала в ответ Жанна. – Я просто гостья…
– А как невеста, ей-богу!
– Моя невеста! – тихо засмеялся Сидоров и потянул Жанну к себе.
– Нет, моя! – возразил Айхенбаум.
– Кучнее, прошу вас, кучнее! – потребовала распорядительница. – И не отвлекайтесь, пожалуйста, не задерживайте церемонию! Все готовы?
– Да! – весело крикнул Крылов. Он был до смерти рад тому, что жена уехала на дачу, а он очень ловко сумел отбиться от совместной поездки. – Начинайте.
Жанна впала в состояние, близкое к прострации. Она неотрывно смотрела на Юру, и в голове вертелась только одна мысль: «Люблю тебя. Люблю тебя. Прощай. Будь счастлив. Прощай…» Она словно прощалась с ним навсегда, пытаясь запомнить любую мелочь в его облике.
Голос дамы-распорядительницы журчал где-то в отдалении, от сконцентрированного запаха цветочных букетов, духов и одеколонов щекотало в носу… Зина Рутковская, откашлявшись, теперь чихала. Барбарисыч с ненавистью смотрел на нее.
Все остальные косились в сторону Жанны. Юра вдруг повернул голову и тоже стал смотреть на нее. Спокойно, внимательно… Зеленые глаза были холодны и неподвижны.
Жанна смотрела на него, а он – на нее, отвернув лицо от невесты.
Журчал и журчал голос дамы-распорядительницы, играла негромко музыка, чихала Рутковская… А они все смотрели и смотрели друг на друга. Девица с видеокамерой тщетно ползала вокруг, выбирая удачный ракурс.
– …Итак, Пересветов Юрий Олегович, согласны ли вы взять в жены Леонтьеву Нину Андреевну?
Юра неподвижно смотрел на Жанну, он не слышал вопроса.
– Пересветов Юрий Олегович…
Нина вздрогнула и тоже повернула голову, пытаясь проследить за взглядом жениха.
– Юрий Олегович, прошу вас, сосредоточьтесь и ответьте! – Дама-распорядительница начала нервничать.
– Что творится-то… – прошептала сзади Карина.
Юра смотрел на Жанну и ничего не замечал вокруг. Он словно тоже хотел ее запомнить – навсегда.
– Пересветов Юрий Олегович…
Щеки у Нины побледнели, губы едва заметно шевельнулись. Затянувшаяся пауза была невыносима, и Нина вдруг медленно повалилась назад – ее едва успели подхватить. Гурьев и Потапенко, стоявшие сзади, осторожно положили ее на пол.
Дама-распорядительница схватила стакан с водой:
– Ничего-ничего, это случается, это нормально… Сейчас невеста придет в себя, и мы продолжим!
Юра продолжал смотреть на Жанну. Она в этот момент стояла одна – Сидоров с Айхенбаумом тоже бросились помогать Нине.
Нина, которую сбрызнули водой, открыла глаза и села. У нее открылись глаза и в переносном смысле…
– Какая же ты дрянь, – отчетливо произнесла она, глядя на Жанну. – Устроила этот спектакль… Вы посмотрите на нее – она же тоже в свадебном платье! Зачем? Я не понимаю, зачем?..
И в одно мгновение ситуация стала всем ясна. Пересветов без ума от Ложкиной, Пересветов в самый последний момент передумал жениться на Леонтьевой. А Ложкина тоже любит Пересветова, иначе бы не вырядилась так и не таращилась на него, будто ее загипнотизировали. До этого никому в голову не приходила мысль, что Жанна Ложкина может любить скромного Пересветова, а сейчас все словно прозрели – ну и что такого, почему бы ей не любить его?..
Мать Нины Леонтьевой закричала. Зина Рутковская тоже начала что-то громко говорить, зашумели все.
– Молчать! – завопил Крылов. – Я ничего не понимаю… Всех уволю!!!
Платон Петрович ненавидел скандалы, но своим воплем только масла в огонь подлил.
У дамы-распорядительницы задрожали лаковые кудри, висевшие вдоль лица.
– Граждане, что вы делаете! Граждане, это серьезное учреждение, между прочим…
Зина Рутковская обняла Нину, сгорая от сочувствия к ней, запуталась в фате невесты.
– Ниночка, не плачь… Не стоит! Не стоит, потому что… – Зина Рутковская отцепила от себя фату и остервенело хлестнула по лицу Барбарисыча букетом. – Потому что все они сволочи! Сволочи, сволочи…
– Сумасшедшая! – закричал Барбарисыч, тщетно заслоняясь руками. – Уберите ее от меня! Она сумасшедшая!
– Доченька моя… – горестно застонала мать Нины. – Ребенок же… А вы все подумали, что с ребенком-то теперь будет, а?
Только сейчас Жанна осознала размеры катастрофы. И ей стало страшно. Очень страшно. Она хотела всего лишь красиво попрощаться со своей любовью, а вышло совсем по-другому.
Юра Пересветов сделал свой выбор – тогда, когда от него никто не ожидал этого. В самый неподходящий момент.
– Ой, что творится-то… – печально бормотала Полина, схватившись за голову. – Юра, ты что, передумал жениться?.. Юра, правда – а как же Нина?..
– Какая Нина, когда он глаз от нашей Жанки оторвать не может! – прошипела ей на ухо Карина.
– Сумасшедший дом какой-то! – с удовлетворением воскликнул Потапенко. – Я давно об этом говорил: наша контора – это сумасшедший дом на выезде!
– Доченька моя…
– Граждане, я вас умоляю…
– Молчать, я сказал! – вопил Крылов, но то был гудок идущего на дно «Титаника». Президент «Минервы-плюс» уже не контролировал ситуацию.
Жанна попятилась назад, стукнулась спиной о дверь. Потом нашарила ручку и выскочила из зала – туда, в холл, где бродили пары, ожидавшие своего часа. Она побежала к выходу – глухо стучали каблучки по красному ковру… «Что я наделала!» – билась у нее в голове одна-единственная мысль.
Пулей она промчалась вдоль улицы, запрыгнула в свою машину, нажала на газ…
На ее счастье, в это субботнее утро машин было мало – иначе она, наверное, не доехала бы без проблем до своего дома.
Влетела в свою квартиру, закрыла дверь на все замки, задернула шторы. В полутьме ее платье немедленно приняло цвет бронзы. Ах, если бы там, в том зале, не светило бы разом столько люстр!
– Ну и что, платье… – пробормотала она, глядя на себя в зеркало. – Ведь не из-за этого же платья, и тем более – его цвета! – Юра передумал жениться на Нине? Мне вообще не надо было идти на эту свадьбу!
Она не пошла бы туда, и Юра благополучно женился бы на Нине… А если нет? А если бы вот так же замер в растерянности от вопроса дамы- распорядительницы, думая только о ней, о Жанне?..
«Он меня любит… Он меня всегда любил! Но, боже мой, что теперь будет с Ниной и с ребенком?!»
«Какая же я дура… – мрачно подумала Нина, с трудом избавившись от свадебного платья – бесчисленные слои тончайшего шифона так и липли к рукам, словно не желая отпускать ее. – Кого выбрала!»
Она швырнула платье на пол.
Она ругала себя за то, что выбрала не Гурьева – ведь Николай Ионович ни за что бы не устроил подобного спектакля, он действительно любил ее, Нину…
