незримое. — Я постоянно об этом думаю.
— Хорошо. Об этом мы тоже поговорим. Значит, завтра. В четыре.
— Да, матушка.
Лена Лигон кивнула.
— Постарайся не опоздать, как с тобой обычно бывает. — К облегчению Алекса она исчезла с дисплея. Он взглянул на главную имитацию, где половина переменных уже ушла на зашкал. Чушь собачья. Алекс коснулся пульта, желая остановить прогон, и в тот же самый миг услышал, как дверь у него за спиной открывается.
Это была Кейт — даже не стоило оборачиваться. Алекс почуял запах ее духов, всегда наводивших его на мысли о лимонах и апельсинах.
— Есть у тебя минутка? — спросила она.
— Прогон модели…
— …сплошной мусор. — Кейт взяла его за руку. — Я за ним следила. Вставай, дорогуша, пойдем ко мне в кабинет.
— Я должен изменить параметры и прогнать еще один вариант.
— Это может подождать. Лично я думаю, что мы вполне могли бы весь оставшийся день отдохнуть. — Кейт повела Алекса по узкому, темному коридору. — Если Невод будет функционировать, как это афишируется, завтра все переменится.
— Результаты прогонов не могут быть лучше моделей. А их Невод никак не изменит.
— Прогоны также не могут быть лучше вводов. Невод охватит все банки данных Солнечной системы независимо от того, где они находятся. В настоящий момент нам отчаянно не хватает данных Пояса. Как думаешь, быть может, именно это и есть недостающий ингредиент?
Они добрались до кабинета Кейт. Он был вдвое больше кабинета Алекса и в той же мере загроможден, в какой его был пуст. На почетном месте в центре одной стены, куда Кейт могла взглянуть всякий раз, как отрывалась от работы, висел квадратик ткани с ручной вышивкой. Внутри затейливого цветочного бордюра можно было прочесть слова: «Предсказывать сложно. Особенно будущее».
Алекс осел в кресло напротив Кейт, принял от нее стакан фирменной газировки и внезапно спросил:
— О чем ты хочешь поговорить?
— О тебе. Как ты себя чувствуешь?
— Отлично.
— Ложь Номер Один. Всякий раз, как ты видишься с твоей матушкой или еще с кем-то из твоих ближайших родственников, ты потом часами не можешь с мыслями собраться. Порой даже целыми днями.
— Тогда почему ты настаивала, чтобы я с ней поговорил?
— Допустим, я оставила бы ее на потом. Был бы ты способен нормально работать или без конца бы дергался, пока бы она до тебя не добралась?
Алекс ничего не сказал, и Кейт продолжила:
— Между прочим, твоя матушка только что предложила тебе то, за что большинство местных работников жизнь бы отдало.
— Ты подслушивала! Личной разговор!
— Очень может быть. Впрочем, большую часть этого разговора я и так знала. В любом случае, ты разговаривал в рабочие часы, и я могла воспользоваться своим правом. Но давай не отклоняться от темы. Лично мне требуется себе на жизнь зарабатывать. Я должна работать, должна мириться с бюрократическим маразмом. Я даже сама частично этот маразм генерирую, хотя стараюсь себя сдерживать. Но для тебя все по-иному. Ты можешь хоть завтра уйти. У тебя есть свобода работать, над чем тебе хочется, когда хочется и где хочется. И никто вроде меня не будет тебя там отчетами доставать.
— Ты не понимаешь.
— Вероятно, не понимаю. Но очень хотела бы. Я здесь сравнительно недавно, а ты уже больше трех лет проработал. Почему ты все-таки остаешься?
— Причина у тебя вон там на стенке висит. — Алекс указал на ткань с ручной вышивкой. — Я согласен с Нильсом Бором. Предсказывать сложно. Что случится в ближайшие десять лет или в ближайшие пятьдесят? Мы не знаем. Я просто склонен думать, что это самый важный вопрос в Солнечной системе.
— Полностью с тобой согласна. И, пожалуй, самый тяжелый.
Больше Кейт ничего не сказала, терпеливо ожидая, пока Алекс от души глотнет газировки, с трудом ее проглотит и выпалит:
— Модели, которые использовались, когда я сюда прибыл, ни к черту не годились. Они даже прошлого предсказать не могли. Их без конца прогоняли все те годы, что вели к Великой войне, но они так и не увидели ее наступления, пока линия обороны Армагеддон не оказалась прорвана и Оберт-Сити не был разрушен, но тогда уже было слишком поздно.
— А как насчет твоих моделей?
— Ты видела сегодняшний прогон. И правильно сказала, что это сплошной мусор.
— Но разве это не проблема вводов и компьютерных ограничений? Ты разработал модели, которые должны прогоняться с десятью с лишним миллиардами Факсов. Этого должно быть достаточно, чтобы включить в рассмотрение каждого отдельного индивида в Солнечной системе, даже если ты даешь предсказанию прогоняться на целое столетие вперед. Ты всегда вынужден был ассоциировать до миллиона или даже меньше. Что ты думаешь о самих моделях?
— Они очень хорошие.
— Пожалуй, следует назвать это Ложью Номер Два. Я неспособна судить о том, что ты делаешь, но прежде чем заступить на эту должность, я поговорила с людьми, чьим мнением я дорожу. Обожаю скромных мужчин, но скажи мне откровенно. Разве ты не создал совершенно новую теоретическую базу для предсказательного моделирования?
— Думаю, создал. — Алекс чувствовал, как комок у него внутри начинает растворяться, но не мог разобрать, было это из-за чего-то такого в выпивке или в Кейт Лонакер. — По крайней мере, раньше на это, кажется, никто не наталкивался.
— Именно так мне и сказали. Послушай, Алекс, ты уже должен был понять, что в технике я мало что смыслю. Я смотрела твои отчеты и ни черта собачьего не смогла из них извлечь. Можешь ты описать свои модели исключительно односложными словами — так, чтобы я поняла?
— Сомневаюсь. Если только у тебя нескольких лишних часов не найдется.
— Не найдется. Но твои модели все-таки предсказали Великую войну?
— Вроде как. Когда я прогонял их от 2030 года и дальше, они достигли сингулярности в году 2067. Год как раз тот самый, но, понятное дело, невозможно обрабатывать временную линию дальше ее сингулярности. Так что итогов войны никак было не узнать.
— Ты предсказал катаклизм. Для меня этого более чем достаточно. Давай продолжим. Я попросила тебя говорить откровенно, и теперь моя очередь сделать то же самое. В самом верху списка моих забот есть три главных пункта. Во-первых, я тревожусь, что ты примешь предложение твоей матушки и организуешь собственный лабораторный комплекс.
— Ни под каким соусом.
— Но почему? И не говори мне, что твоя матушка тебе на нервы действует.
— Она мне действительно на нервы действует, но это к делу не относится. — Алекс немного помолчал. — Ты сказала, что любишь скромных мужчин. А это должно прозвучать совсем иначе.
— Я не сказала, что не люблю нескромных мужчин. Я их определенно немало встречала. Продолжай.
— Ладно. Мои модели могут выдавать мусор, но любая другая долгосрочная предсказательная модель, какую я когда-либо видел, сама по себе мусор. Мои модели по крайней мере имеют потенциал сработать как надо. Ты говоришь, что не понимаешь, что я делаю, но тебе этого в определенном смысле и не требуется. Потому что если ты одобряешь мои результаты, они идут дальше по цепочке. Если повезет, они таким образом смогут добраться до той точки, в которой эти результаты приведут к необходимым действиям.
