Таково типичное послевоенное поведение победителей. Военная история пишется именно победителями. Но что, если в данном случае написанная военная история оказалась правдой? Что, если правители Пояса были людьми по-настоящему холодными, безжалостными и корыстными?
Сайрус Мобилиус кивал.
— Именно такими они и были. Я там находился и прекрасно помню всю ситуацию. Вы делали то, что вам велели, иначе вам тут же приходил конец.
— Очень хорошо. Итак, те правители, ни секунды не колеблясь, использовали бы самое ужасное оружие, не уклонились бы от уничтожения бесполезных разработок — особенно таких, которые после войны могли доставить им массу неприятностей. Разумеется, правители Пояса никого на Мандрагоре в свои планы не посвятили. Они просто организовали полномасштабную атаку на астероид — такую атаку, которая обратила бы все свидетельства об экспериментах в пепел и безжизненный камень.
Однако невесть каким образом, в самый последний момент, научный руководитель тех биологических экспериментов — которому в то время случилось быть вдали от Мандрагоры, — узнал о плане уничтожения астероида. На Мандрагору тайно была послана весть. Несколько ученых сумели найти корабль, переоборудованный рудовоз под названием «Океан». Они бежали, забрав свои эксперименты с собой. Но они опоздали. Ракета типа «искатель» уже была послана, чтобы уничтожить все, что попытается спастись бегством с Мандрагоры. Она последовала за «Океаном» и разнесла его на куски. Все, кто был на борту, погибли.
Здесь бы этой истории и конец. Все политические и военные вожди Пояса погибли в последние дни войны. Безусловно, счастливое избавление — для всех в Солнечной системе. Лаборатории на Мандрагоре были уничтожены. Отчеты о проведенной работе, хранимые на Палладе, уже были стерты. «Океан» обратился в пар. Разработчик уничтоженного биологического оружия по-прежнему оставался в живых, но он не больше кого бы то ни было желал быть обвиненным в военных преступлениях и предстать перед трибуналом в качестве козла отпущения. Лучше всего было покинуть Пояс, залечь поглубже, а немного позднее начать новую карьеру где-то еще.
Именно так и произошло. Никаких экспериментов на Мандрагоре словно бы и не проводилось. Прошлое исчезло — на целых двадцать четыре года. А затем, два года назад, рутинное обследование обломков Пояса случайно выудило из космоса полетный самописец «Океана».
Этот самописец показывал, что, хотя девятнадцать человек сели на борт судна на Мандрагоре, только десять оставались на борту, когда «Океан» был аннигилирован. Куда же делись остальные девять? Безусловно, живые или мертвые, они были запущены в космос.
Для всех в Солнечной системе это событие ничего не должно было значить. И для меня, когда я несколько месяцев назад впервые об этом узнал, оно мало что значило, — даже несмотря на то, что я гораздо серьезнее большинства людей заинтересован в реликвиях Великой войны. Должен признаться, я в них чертовски заинтересован.
Да, но почему я проявил такое преступное небрежение? Только потому, что я не смог найти никаких записей об обнаружении хотя бы одной капсулы жизнеобеспечения в пределах разумного времени после уничтожения «Океана», а также в определенном месте, соответствующем конечному положению судна. Я с разумными на то основаниями заключил, что вне этих пределов любой человек в спасательной капсуле уже давным-давно бы умер.
Информация от останков «Океана» могла что-либо значить лишь для одного-единственного человека — того самого, кто четверть столетия ждал новой информации об этом корабле без всякой надежды на то, что она когда-то придет. Эта персона, в отличие от меня, не заключила, что пассажиры тех капсул должны быть мертвы. А почему? Потому что существовал еще один относящийся к делу факт.
Тут Сову прервали. Дверь комнаты распахнулась, и внутрь устремился поток холодного воздуха. Джон Перри и Вильса Шир, очень бледные, но во всех иных отношениях вполне нормальные, были препровождены туда Баззом Сандстремом. Замдиректора вопросительно взглянул на Хильду Брандт.
Она кивнула.
— Садитесь. Но не вы, Базз. Вы идите и позаботьтесь о том, чтобы Вентиль как следует открывался. Обогревайте самый верх, если понадобится. И хорошенько закройте за собой дверь. Здесь уже и так холодно.
Хильда Брандт снова повернулась к Сове, пока Нелл с Тристаном отодвигались, освобождая место для вновь прибывших.
— Очень хорошо, Свами Савачарья. Вам нет нужды продолжать. Я готова закончить весь этот фарс. Признаю свою вину. После того, что я проделала с Камиллой у Вентиля, было бы бессмысленно это отрицать. Я руководила определенными биологическими исследовательскими проектами на Поясе во время Великой войны. — Она не обратила внимания на то, как Сайрус Мобилиус удивленно вскинул голову. — И если я также скажу вам, что была вынуждена сотрудничать с правительством Пояса, иначе мне пришлось бы умереть, а также что я противодействовала всей этой войне, фактов это уже не изменит. Теперь скажите мне, как вы предполагаете с этой информацией поступить.
— Лично я? Да в целом никак, — Сова грустно уставился на свое перекатывающееся брюхо. — Особенно теперь. Сутки назад — всего час назад — я считал, что на Европе может совершиться убийство. Я думал, что жизнь Джона Перри в опасности, причем что ему угрожает нечто гораздо более вредное, нежели случайная нехватка кислорода. Именно по этой причине я примчался сюда с Ганимеда. И через считанные минуты после своего прибытия к Вентилю я выяснил, что допустил чудовищную ошибку. Чтобы спасти Джона Перри и Вильсу Шир, вы рискнули пожертвовать своей конспирацией. Так совершенно определенно не поступил бы человек, повинный в военных преступлениях. Должно быть, я ошибся, сочтя вас опасной только потому, что вы были уклончивой.
Я могу и должен немедленно вернуться обратно на Ганимед. Однако я также должен удовлетворить свое любопытство. Будьте уверены, ваши ответы дальше меня не уйдут. Разумеется, я не могу говорить от имени всех присутствующих или просить их о молчании. То, что вы мне скажете, может иметь прямое к ним отношение.
— Да, действительно. Тем не менее спрашивайте. Время для молчания уже в прошлом.
— Спасательные капсулы. Было запущено девять штук. Что случилось с остальными? У меня есть доказательства, что обнаружить удалось только три.
— У меня тоже, — Хильда Брандт заметно забеспокоилась — впервые с тех пор, как «Даная» выскочила на поверхность Вентиля. — Приходится заключить, что остальные капсулы оказались утрачены, и дети вместе с ними. Из девятнадцати человек, которые находились на борту «Океана», когда он покинул Мандрагору, уцелели только трое: Джон Перри, Вильса Шир и Камилла Гамильтон.
До этого момента все остальные в комнате сидели очень тихо, сознавая, что словно бы подслушивают личный диалог. Однако последних слов Хильды Брандт оказалось для них слишком много. Все разом заговорили. И остановились только после того, как поняли, что Хильда Брандт продолжает — негромко, но оживленно.
— …и уцелели они тогда, безусловно, только благодаря тому, что отличались от обычных людей. Многие месяцы они свободно плавали в космосе — и оставались в живых. Точно так же, как они пережили свои приключения в европейском льду и под ним, которые стали бы фатальными для любого другого. Понимаете, когда все клялись, что замерзшая Камилла мертва, у меня еще оставалась надежда на то, что она выживет. И она действительно восстановилась. После этого, хотя я, конечно, желала, чтобы Джон и Вильса как можно скорее вернулись на поверхность, у меня было еще меньше тревог, что их приключение окажется фатальным. Я даже позволила себе порадоваться тому, как славно я в свое время поработала. И хотя у меня нет желания убеждаться в этом на опыте, я не могу не подивиться тому, как далеко могут простираться их способности к выживанию.
Сайрус Мобилиус оставался непривычно молчалив. Больше любого другого в помещении он понимал характеры Свами Савачарьи и Хильды Брандт. И формировал собственное оригинальное заключение.
— Правильно ли я понимаю то, о чем вы оба говорите? Что вот эти трое… — он обвел рукой Джона Перри, Вильсу Шир и Камиллу Гамильтон, — являются результатами тех биологических экспериментов, что проводились на Мандрагоре двадцать пять лет тому назад? Но вы всего лишь год, как узнали о том, что они живы?
