пригрозила я ему пистолетом.
– Ну а хоть курить я могу?
– Кури.
Лютый дотянулся до тумбочки, взял сигарету и с наслаждением затянулся. Я рассказала о том, как мы с «Эдиком» поехали в Париж, как я нашла там Пашку, как умерла Женя и как «Эдик» сбежал с деньгами. А затем я добавила про киллера и про то, как он убил Стаса.
– Тело киллера лежит в сторожке у больницы. Если не веришь, можешь проверить, – закончила я и посмотрела Лютому в глаза.
Лютый с минуту помолчал, а потом серьезно произнес:
– Убери пистолет, Катерина. Ты свободна.
– Что? – не поверила я своим ушам, но пистолет все же убрала.
– Ты свободна. Можешь забрать сына и возвращаться домой.
– Ты это серьезно?
– Я шутить не люблю, девочка. У меня к тебе нет претензий. Я тебя больше не побеспокою. Извини, что так вышло. Я и подумать не мог, что мой брат способен на предательство.
– Это деньги-, а у денег нет родственников, – тихо сказала я, поднимаясь. Затем посмотрела на Лютого полными от слез глазами и прошептала:
– Спасибо.
– За что?
– За то, что ты разрешил мне жить спокойно.
– Это тебе спасибо за то, что ты действовала как настоящий детектив и вывела всех на чистую воду. Прости, что я плохо о тебе думал, Катерина…
Мне пришлось забрать твоего пацана потому, что от Петьки не было никаких вестей. Извини…
– Ничего страшного. Ну ладно, я пойду.
– Выходи через дверь и ничего не бойся.
Если у тебя когда-нибудь возникнут проблемы, то звони. Я всегда тебе помогу.
– Я думаю, что у меня больше не возникнет проблем.
Мы пожали друг другу руки, и я, как на крыльях, полетела к выходу. Что ж, начинается новая жизнь. Без Пашки, но от этого не менее прекрасная.
За спиной оглушающе громко прогремел выстрел. Под лопаткой кольнуло так, словно кто-то вонзил в меня раскаленный прут. Потянувшись рукой назад, я попала в мокрое, теплое на ощупь пятно. Это была кровь. Не правдоподобно алая, как гуашь, но все-таки настоящая… Моя кровь…
Борясь с нарастающей слабостью, я обернулась и увидела Лютого. Голый, он держал в руках пистолет и довольно, во весь рот, улыбался.
– За что? – прохрипела я.
– Не люблю живых свидетелей, Катерина, – противно засмеялся он, свободной рукой погладив матово блестящий ствол.
Зашатавшись, я упала. Тело казалось чужим.
Боли я не чувствовала… Лютый подошел ко мне и присел на корточки. Я хотела сказать ему какую- нибудь гадость, но не смогла. Веки стали тяжелыми, глаза закрылись. «Мамочка, мама!» – зазвучал в ушах далекий Санькин крик. Прости, сынок, я обещала приехать за тобой, но… Но не приеду теперь никогда…
Угасающее сознание торопливо выхватывало из темноты знакомые картинки. Вот мы с Милкой играем в классики… Вот я снимаюсь в порнофильме, а затем бегу в душ и смываю с себя липкую, пропахшую чужим потом грязь… Вот Пашка, выкладывающий мое имя под окнами роддома, и он же.., купающийся в бассейне… Вот Женя, пьющая виски, и преданный ей до конца Игорек…
Вот Верка, исполняющая стриптиз…
Музыка… О, какая волшебная, дивная музыка… «Девушка, я хочу с вами познакомиться…»
Нежные, чуткие пальцы, ласкающие мою грудь…
Никто не сможет понять женщину, лучше самой женщины… Мужчины… От них одни неприятности. Ах, как хочется снова увидеть ту незнакомку… из клуба… Она такая красивая… Как фея… Она…
Прерывисто вздохнув, Катя умерла.
ЭПИЛОГ
Бабье лето, воскресенье… Прозрачный, пока еще теплый осенний воздух наполнен чуть горьковатым ароматом опадающей листвы. По парку идут двое. Высокий седой мужчина, опирающийся на резную деревянную трость, и одетый в яркую нарядную курточку мальчик, лет примерно шести. Они тезки: Саша-большой и Саша-маленький, и – друзья. Саша-маленький всей душой любит нового друга, потому что он такой же добрый, как папа… Бабушка сказала ему, что папа и мама уехали очень далеко, но они обязательно вернутся. Изредка они присылают письма… Дед громко читает их вслух, а потом отдает внуку Саша-маленький бережно складывает длинные конверты в картонную коробку из-под обуви. Коробку он держит под диваном, в тайнике… Когда родители приедут, он прежде всего расцелует их, а потом покажет им свой тайник… Но однажды ночью Санька проснулся и увидел, как бабушка пишет очередное письмо. Ну и разозлился же он тогда! А бабушка опустила седую голову на стол и разрыдалась как девчонка: громко- громко…
Санька с тех пор решил не расстраивать бабушку и по-прежнему бурно радовался каждому письму…
Он же мужчина – так он сказал маме перед ее отъездом, – а мужчина умеет хранить тайны. Для них это пустяки. А над бабушкиной хитростью они потом посмеются вместе с мамой… Санька знает, что мама вернется. Разве с ней может что-нибудь случиться? Мама храбрая, у нее есть пистолет. Как она напугала тогда тетю из бара! Вспоминая об этом, Санька всегда улыбается…
Каждое утро он подходит к окну и смотрит на дорожку, ведущую к подъезду. Очень часто у бровки тротуара тормозит «глазастый» «мерседес», и из него выходит дядя Саша. Санька машет ему рукой и бежит открывать дверь. Дядя Саша балует его, как сына. Водит гулять, катает на каруселях в парке, угощает мороженым. А летом, перед школой, обещал свозить на море. Он свозит, не подведет.
Санька знает это, как знает и то, что дядя Саша… любит маму. Как папка, а может быть, сильней…
…Увидев качели, мальчик бросается к ним, а Саша-большой садится на лавочку и достает из кармана открытую пачку сигарет. Он вспоминает Катю… Он так и не успел сказать ей самого главного, он не смог ее уберечь… Когда он вбежал в комнату, Катя была мертва… Лютого он убил сразу, выпустив в него всю обойму, но Катю уже не вернуть… никогда.., никогда… Он смотрел на счастливого, смеющегося Саньку и думал о том, что ее жизнь продолжается в сыне… В больнице он часто думал о том, как им здорово будет втроем. Он не спешил признаваться ей в любви. Возможно, он боялся, что Катя не поверит в искренность его чувств, ведь ей пришлось столько пережить.., незадолго до смерти. Теперь он жалел о том, что промолчал…
Любить надо при жизни. А он.., опоздал.
Чтобы скрыть слезы, Саша-большой глубоко затянулся. Им с Санькой нельзя плакать, они ведь мужчины, мужики… К Саньке он приезжает по выходным, а иногда и чаще. Однажды, заскочив на пару минут, чтобы передать продукты Катиным родителям, он познакомился с Верой. Она сидела на диване и рассматривала фотографии подруги. Вера чем-то похожа на Катю. Такая же прямая и бесшабашная… Она работает стриптизершей и платит за обучение сестры. Га стесняется ее, но Вера совсем не обидчивая. Она готова многое перетерпеть ради близкого для нее человека. Катя поняла бы ее. И Саша-большой.., постарался понять.
В прошлое воскресенье Катина мать отдала ему странное письмо. Письмо было адресовано Кате. Развернув свернутый пополам листок, он с трудом разобрал написанные дрожащей рукой каракули. Письмо оказалось от Петра. 'Ты, Катька, как в воду глядела! – писал он, – Теперь я боюсь каждого шороха, хотя с
