баксов.
Дедуля глянул на купюру, сунул ее в карман и плавно развернул катер. Затем набрал скорость, и мы помчались за исчезающей вдали точкой. Минут через пять дедуля растерянно посмотрел по сторонам и испуганно спросил:
– Доча, а какой наш?
Я пришла в состояние неподдельного ужаса. На реке было катеров двадцать, если не больше. Тот, который с Бульдогом, найти было просто невозможно.
– Мне нужен катер, проехавший мимо нас, – произнесла я со слезами в голосе.
– Да Бог его знает! Ты, доча, посмотри, сколько их здесь скопилось. Ты только скажи, за каким ехать, я мигом.
– По-моему, уже ни за каким, – прошептала я и вытерла слезы. – Может, и вправду нет смысла за ним гоняться…
– Ну что? – спросил заметно погрустневший Димка.
– Будем веселиться дальше.
– А как же доллары? – засуетился дедуля.
– Оставь их себе на память о хороших клиентах.
Дедуля чуть ли не запрыгал от радости:
– Ай да дочка! Ай да молодец! Живи до ста лет!
– Не забудь поставить в церкви свечку за мое здоровье и помолиться за все мои грехи, – сказала я деду.
Веселья у нас почему-то больше не получалось. Я притихла и думала о Бульдоге. Мой инстинкт подсказывал, что я не ошиблась, – это был Бульдог. Значит, он жив. Только почему он так по-скотски со мной поступил?
Можно было хотя бы поставить все точки над 'i' и выяснить отношения, а не прикидываться мертвым…
Настроение резко испортилось, и тут я неожиданно поймала на себе взгляд вконец расстроенного коммерса.
– Мосты, конечно, мы уже смотреть не будем, – сказал он.
– Почему? – улыбнулась я. – Как можно не посмотреть развод мостов?
– Мне кажется, ты не в том настроении.
– Это тебе только кажется. Я в прекрасном настроении, просто кое-какие воспоминания одолели. Но пошло все это к чертовой матери! Дворцовый мост разводят ровно без пяти два, а сейчас около двенадцати ночи. Впереди еще два часа. Как ты думаешь, на что их лучше потратить?
– Можно посидеть вон в том плавучем ресторанчике, – предложил Димка.
– Хорошенькое предложение, давай направимся туда.
Я повязала на голову косынку, лежавшую в сумочке, и надела темные очки.
– А это зачем? – поинтересовался Димка.
– Я личность известная и потому не могу одна ходить по ресторанам, особенно по чужим.
– Но ты же не одна…
– Но ты же коммерсант. Так не положено, пойми.
Лучше скажи: я сейчас не похожа на себя?
– Нет.
– Тогда порядок.
Значив, ты приглашаешь меня в плавучий ресторан?
– Приглашаю.
– Послушай, а у тебя когда-нибудь деньги закончатся?! – засмеялась я.
Димка улыбнулся и пожал плечами:
– Для тебя я всегда их найду.
В плавучем ресторанчике мы сели за столик, стоявший у окошка, и грустно посмотрели друг на друга. Я улыбнулась и подумала о том, какая все-таки странная штука – жизнь. Еще совсем недавно этот мужчина рыл себе могилу, смахивая слезы и сопли, под моим чутким руководством, а сейчас мы сидим в ресторане за одним столиком, любуемся Невой и ждем развода мостов. Скажи мне тогда, что пройдет совсем немного времени – и я буду называть этого коммерса по имени, я бы не поверила. С ума сойти – его зовут Димкой! В моем представлении мужчина с таким именем должен быть щупленьким, улыбчивым, шебутным, а этот же, наоборот, тучный, бесформенный, но все же по-своему интересный. Самый что ни на есть новый русский. Зажравшийся и уставший от этой жестокой жизни. Зачем я с ним поехала? На черта мне это надо? Тем более что там, в шкафу, у меня лежит труп и его нужно срочно оттуда вытаскивать. Потому что вскоре он начнет жутко вонять, и вонь могут учуять соседи.
– Тебе надоело? – грустно спросил коммерс.
– Нет, все нормально. Просто совсем недавно на другом катере проплыл мой телохранитель. Он слишком много для меня значил в последнее время.
– Теперь ты знаешь, где его можно найти, – улыбнулся коммерс.
– Вот уж не могла подумать, что он будет кататься на катере с какой-то юной дамой, вместо того чтобы быть рядом со мной.
Я подняла рюмку, улыбнулась и сказала:
– За встречу.
– За встречу, – улыбнулся Димка.
– Только не думай, что из этой встречи ты извлечешь какую-нибудь выгоду. Ты будешь платить ровно пятнашку, и ни цента меньше.
– А я ни на что и не рассчитываю…
– Тогда это достойно уважения.
Я постаралась взять себя в руки и не думать о Бульдоге. Пошел он ко всем чертям! Настоящий сукин сын! Когда-нибудь я обязательно с ним расквитаюсь, а сейчас я должна успокоиться и расслабиться. Иначе какого черта я здесь торчу с этим коммерсом, как будто у меня больше нет никаких дел. В зале заиграла медленная музыка, коммерс встал, галантно поклонился и пригласил меня танцевать. Я улыбнулась и полностью подчинилась ему.
Мы кружились в танце, наслаждаясь нежными переливами флейты. Димка прижимал меня к себе, но я даже не пыталась сопротивляться. Жуткая обида на Бульдога, хмельное головокружение – все перемешалось и завертелось с такой силой, что я вновь подумала о том, что дела мои обстоят не так уж и плохо.
– Ты чертовски красивая… – прошептал мне на ухо Димка.
– Ты решил завоевать меня комплиментами?
– Просто мне никогда не нравились безропотные и слабые женщины. Я люблю женщин сильных, беспощадных, хитрых и самое главное – влиятельных.
– Да? А мне всегда казалось, что мужчинам, наоборот, нравятся слабые, ласковые, нежные, неземные создания.
– Может быть, но это только слабым мужчинам.
Сильные личности всегда тянулись ко всему сильному.
– Ты считаешь себя сильной личностью?
– Конечно. Иначе я бы не достиг тех высот, которые имею.
– Тоже верно. А твоя жена? К какому типу женщин она относится?
– К наглому.
– Это как?
– Она не сильная. Она просто стала невыносимо наглой. Когда-то я привез ее в Петербург из Сибири. Она была тихой, скромной провинциалочкой, с восхищением смотревшей на то, что я делаю. Естественно, она обещала хранить любовь и быть преданной. Прошло время – наша двенадцатиметровая комната в коммуналке сменилась на большую, светлую, престижную квартиру в центре города. Жена больше не носила дешевых юбок, теперь она стала надевать дорогие платья из эксклюзивного бутика. Вместо задрипанной «оки» она стала ездить на стильной иномарке, которую я лично выбирал под цвет ее
