убийцы Завацкого. Как бы то ни было, но нам, простым гражданам, будет страшно выходить на улицы нашего горячо любимого Петербурга, пока в городе творится кровавый передел'.
Я отложила газету и посмотрела на Гарика.
– Сколько у нас потерь?
– Четыре человека.
– Ты оказал помощь близким погибших?
– Само собой.
Я встала, подняла рюмку и с гордостью посмотрела на своих орлов.
– Спасибо всем, кто помог выиграть эту войну. Я очень ценю и люблю вас всех.
Мои ребята дружно зааплодировали. Сев, я встревоженно посмотрела на Гарика.
– Шаховские могут опять начать мстить…
– Мне кажется, что там больше некому мстить, – усмехнулся Гарик. – Те, кто еще остался в живых, поспешили покинуть пределы Питера, другие легли на дно и хотят только одного: чтобы их не трогали.
Я оглядела свой любимый ресторан «Каштан» и вспомнила о трагедии, разыгравшейся здесь в прошлый мой приход.
– Тебя что-то тревожит? – поинтересовался Гарик.
– Просто вспомнила, что не так давно тут убили наших пацанов.
– Больше такого не повторится. Мы набрали новых людей, новую службу охраны. Теперь сюда чужой вообще не зайдет. Обрати внимание: мы здесь одни. Кроме нас, посетителей нет. Так будет всегда, когда ты захочешь пообедать.
Тебе стоит сделать только один звонок – и посетителей разгонят в два счета. Больше нам не о чем переживать.
– Приятно слышать. Смотрю, ты неплохо потрудился.
– Я старался, Чупа. Я же знал, что ты ждешь результатов, и не хотел ударить лицом в грязь – Ты просто умница!
Вечером Юлька все же поехала проверить свою квартиру, а я вместе с Гариком отправилась к себе. Переодевшись в прозрачную ночнушку, примерила роскошные сапожки от Гуччи – черная кожа с шелком за тысячу двести долларов – и посмотрелась в зеркало. Затем скинула сапоги и надела питоновые туфли от Версаче за три тысячи долларов. В туфлях я почувствовала себя намного лучше.
У меня, вообще, есть одна странная особенностью Когда я немного устаю или у меня скверное настроение, я люблю надеть дорогушие туфли, чтобы почувствовать свое совершенство. Настроение моментально поднимается только от одной мысли, что я могу позволить себе туфли, которые стоят машину, а это такой кайф!
Я заглянула на кухню. Там сидел Гарик. Он пил кофе и смотрел в окно. Увидев меня, Гарик улыбнулся и спросил:
– Тебе кофе сварить?
– Свари. Знаешь, что я чаще всего вспоминала на Гавайях?
– Что?
– Твой плов.
– Ты хочешь, чтобы я его еще раз приготовил?
– Хочу. Только не сегодня. На днях.
– Как скажешь.
Неожиданно зазвонил сотовый, и я сняла трубку. Это был Тим, брат Бульдога. Он хотел узнать, как здоровье Макса. Я повертела трубку в руках и тихо сказала:
– Макс умер. Позвонишь Гарику, он тебе объяснит, где мы его похоронили. Я продиктовала номер Гарика и хотела было уже положить трубку, как Тим спросил:
– Я могу жить в Питере в квартире брата?
– Конечно. Это теперь твоя квартира. У Макса больше не было никаких родственников.
– От чего он умер?
– Инфаркт. Больше мне не звони. Если захочешь что-то узнать, узнавай у Гарика. Переезжай в Питер. Живи, радуйся, только никогда не попадайся мне на глаза.
– Почему?
– Потому что ты слишком похож на брата, но ты не Макс… – Я нажала на кнопку и положила трубку на холодильник.
– Чупа, ты же сказала, что у тебя сотовый сломался, – растерянно произнес Гарик.
– Уже заработал, – резко ответила я и посмотрела на Гарика таким взглядом, что он больше не решился задавать мне лишних вопросов.
Гарик тактично решил изменить тему разговора. Посмотрев на мои туфли, он спросил:
– Тебе не тяжело на каблуках?
– Пока нет. Мне захотелось сделать себе что-нибудь приятное. Вот я и натянула туфли за три тысячи долларов.
– За сколько?!
– За три штуки баксов.
– С ума сойти!
– Тебе что, не нравятся мои туфли?
– Они, конечно, красивые, но разве туфли могут стоить таких денег?
– Конечно. Дорогие туфли всегда стоят дорого. Это же кожа питона. Настоящая. Ты только потрогай. Не та туфтовая кожа, которая продается в питерских бутиках, а настоящая, дорогая кожа. Ты только посмотри, как она блестит! Изготовили эти туфли не какие-нибудь народные турецкие умельцы, а сам Версаче.
Гарик протянул мне чашечку кофе и поинтересовался, как я отдыхала на Гавайях. Я подробно рассказала о своей поездке, естественно, умолчав о Димке.
Вскоре я почувствовала усталость. Но дойдя до своей спальни, резко развернулась и пошла в спальню к Гарику.
Гарик лежал на кровати и разговаривал с кем-то по мобильному Я закрыла ему рот рукой и тихо спросила:
– В мое отсутствие ты был у Полины? – а затем убрала руку, дав ему возможность ответить.
– Был, – покраснев, сказал Гарик.
– Сколько раз?
– Я уже не помню.
– Я задала вопрос.
– Ну, раз пять. Ты собралась к Полине? Тебе же нельзя.
Если бы я захотела к Полине, то потянула бы тебя туда не раздумывая. Я просто хотела сказать, что не надо ходить к Полине, я хочу тебя.
Гарик удивленно посмотрел на меня. Я улыбнулась, затем скинула туфли, легла рядом и поцеловала его в губы. Гарик не стал ждать моего разрешения и стал целовать мое тело со всей нежностью, на которую только был способен. Это была наша первая ночь, но она оказалась такой приятной, что хотелось повторить ее еще раз.
– Я люблю тебя, Чупа, – шептал Гарик, а я изгибалась и наслаждалась его прикосновениями.
Глава 24
Прошло шесть долгих месяцев. Жизнь шла своим чередом. Я потихоньку готовилась к родам. Гарик всегда был рядом и помогал мне расправляться с делами. Близки мы больше не были, но по-прежнему спали обнявшись. Я не чувствовала себя одинокой и была благодарна ему за заботу и поддержку. Свои отношения мы не афишировали, поэтому, как мне кажется, в группировке никто не догадывался о том, что нас связывает нечто большее, чем простое партнерство. Пацаны с пониманием отнеслись к моей
