самые наболевшие темы. Так вот, он сказал, что этот комплекс заложен в меня с самого детства. Нехватка материнской любви, понимаешь?
– Тебя что, не любит мать?
– Не то чтобы не любит. Она вообще не воспринимает меня как что-то одушевленное. Из-за этого у меня сложился комплекс неполноценности.
– Это тебе так твой психоаналитик сказал?
– Конечно.
– Слушай ты его больше. Он тебя на деньги разводит, и все. Знаешь, что я тебе скажу, у тебя вообще нет никаких комплексов. Ты самая незакомплексованная женщина, которую я когда-либо видел.
Сашка развел во дворе костер.
– Знаешь, – сказал он, – я заехал в «Капитан Кук» и набрал всякой вкуснятины.
– А что такое «Капитан Кук»?
– Это наш подкрышный ресторан. Давай постелим во дворе скатерть и будем есть прямо у костра. А завтра мы с тобой пойдем на рыбалку и наварим ухи. Ты хоть умеешь готовить?
– Терпеть не могу Когда я была замужем, мы ужинали в ресторанах, три раза в неделю приходила домработница, убирала, готовила, стирала. У Марка тоже была домработница, да он мне даже не позволил бы руки мочить в раковине с посудой.
– Все с тобой понятно, ну хорошо, тогда уху приготовлю я сам.
– Я теоретически знаю, как это делается, а вот на практике не пробовала, но думаю, что эта работа мне будет по силам.
Сашка постелил скатерть на аккуратно выстриженной траве, достал несколько тарелок с салатом, пару горшочков с запеченным мясом, мой любимый жульен из грибов и кучу разных деликатесов.
– – Держи свое обезболивающее. – Он протянул мне текилу.
– Классно! Послушай, а в подкрышевом ресторане за ужин платят?
– Нет, я там на гособеспечении. Могу есть сколько хочу, и сидеть когда захочу.
– Ну ты прямо как депутат.
– Проститутки тоже по закупочной.
– Это как?
– Ну, для простого люда триста рублей в час, а для меня почти даром.
– Давай начнем с того, что простой люд проституток вообще не, заказывает. Он на заводе так напашется, что ему трахаться уже не хочется, ему бы бутылочку, это другое дело, а' вот тебя как крышевого проститутками должны за бесплатно обеспечивать, а то не по-человечески как-то получается, какой же ты тогда крышевой, если за секс платишь.
– Ты права, надо поставить вопрос начальству. Крыша я, в конце концов, или не крыша, – засмеялся Сашка.
Затем он подошел к джипу и включил магнитофон. Заиграл джаз. – Тебе нравится?
– Еще бы!
– Чем тебе не бар, забыл название?
– «Лакантина». Хочешь, скажу отличие.
– Скажи.
– Там джаз играют вживую. Понимаешь, живой джаз очень сильно отличается от джазовой записи, но все равно ты меня приятно удивил.
Мы выпили по бокалу текилы и набросились на еду.
– Сань, а ты часто в эту деревню приезжаешь?
– Часто. Мы сюда с пацанами на охоту ездим. Тебе здесь нравится?
– Только что с тобой. С тобой мне везде нравится. А местные кресты здесь не беспокоят?
– Им на выпивку дашь, так они еще в наше отсутствие дом сторожат.
Сашка следил, чтобы не потух огонь, а я наслаждалась текилой.
– Сань, а ты давно женат?
– Восемь лет.
– А когда вы с женой ссоритесь, она тебя пугает, что налоговой сдаст?
– Пугает, – засмеялся Сашка, – а ты откуда знаешь?
– Все жены пугают, – улыбнулась я, вспомнив наш с Любкой разговор в Крестцах в тот день, когда я впервые увидела Марка.
– Ты же, когда женился, был лохом?
– Кем? – разозлился Сашка.
– Ну, когда вы расписывались с женой, ты не ездил на джипе и не говорил по мобильному, и на гособеспечении ты тем более не был. Ты был простым, обычным парнем, который ходил на своих двоих и рассматривал красивые иномарки. Тем не менее она все-таки согласилась выйти за тебя замуж.
– Она сама была такой, – усмехнулся Сашка.
– А теперь, когда ты окрутел, даже не надейся, что она тебя так просто отпустит, ведь она достигла твоего уровня, понимаешь. И я ее прекрасно понимаю как женщину. Я ведь тоже не родилась такой, какой стала сейчас.
Я сама из маленького провинциального города Тамбова.
– Не знал. Оказывается, раньше ты была у нас тамбовской волчицей.
– Точно. Была. Но моя хватка помогла мне выкарабкаться. У меня была куча парней, но, увы, я не могла выйти замуж ни за кого из них, я была бы не в силах принимать их такими, какие они есть, любоваться вместе с ними красивыми машинами и женщинами в дорогих шубах, а затем ждать, когда они окрутеют, тем более, где гарантия того, что с ними вообще это произойдет. Я не могла полюбить простого парня, понимаешь. Так как больше всего на свете я люблю деньги, к ним у меня неподдельная страсть.
Я вышла замуж не по любви, а за уже состоявшегося человека, не подозревая, что он самый что ни на есть настоящий маньяк. Я просчиталась, но все-таки нашла в себе силы избавиться от него.
– Ох, Янка, погубит тебя эта страсть к деньгам.
– Можно подумать, у тебя ее нет. Бескорыстных людей не бывает, мой дорогой. Страсть к деньгам заложена у всех людей с самого раннего детства, просто у одних она выражена меньше и они довольствуются тем, что имеют, а другие наоборот.
– Ох, Янка, Янка, неужто я в тебя влюбился, – произнес Сашка и крепко обнял меня за плечи. – Ты внесла в мою жизнь поток свежего воздуха, которого мне так давно уже не хватало. Наверное, в жизни каждого мужчины бывает своя роковая женщина, так вот, мне почему-то кажется, что ты и есть моя женщина, такой я уже никогда не найду, это точно. Интересно, а что бы с нами стало, если бы мы остались вместе?
– Ну, допустим, мы прожили бы какое-то время, а потом ты бы стал относиться ко мне точно так же, как сейчас относишься к своей жене. Быт съедает любовь, тем более у меня слишком высокие требования и запросы.
– Например.
– Ты бы никогда не гулял.
– Почему?
– Потому что от меня мужчины не гуляют. Я слишком жадная, Саня, даже очень, и больше всего я жадничаю на чувства. Но только это в том случае, если я к тебе небезразлична, а вот как только я остыну, то тебе бы сразу предоставилась такая возможность. Мы слишком разные, чтобы быть вместе. У нас разные требования к жизни, разные критерии и, наконец, разные судьбы. Мне было бы душно и тоскливо во Владивостоке. Нет, Владивосток прекрасный город, но слишком маленький для меня, это город не моего полета, понимаешь. А тебе было бы слишком душно и тяжело в шумной Москве. Москва тяжелый и своеобразный город, к ней надо привыкать постепенно.
Вообще, вживание в Москву – довольно-таки болезненный процесс, не зря говорят – Москва слезам не верит, а слез в ней можно пролить немало. Чтобы жить в столице, надо или родиться в ней, или долгое время работать – короче, быть лимитой. Ты бы постоянно вспоминал свою Шамору и жестоко страдал. Нам
