Генка принялся, как обычно, думать, складывая и раскладывая нож.
– Слушай, а чего мы будем его назад закапывать или на бронзу продавать? Он сам по себе дорого стоит. Я одного парня знаю, а тот – ребят из военно- исторического клуба. Они бюст только так купят! Хватит и на починку движка, и цепь нормальную купим. Знаешь, сколько японская цепь стоит?
– Ага, – ответил Витька, – знаю. Только как мы его потащим? Тут знаешь какие бои были? Народ может не одобрить…
– Кстати, откуда у твоего деда бюст Гитлера?
– Дед куркуль был, – сказал Витька. – Тащил все, что плохо лежит. Может, немцы отступали, Гитлер и свалился с машины. А он прибрал. Им капусту хорошо жулькать…
– Ладно рассказывать-то… Давай потащим. В автобусе скажем, что это Бисмарк[16]. Перевязывай веревкой. Вот тут, за ушами.
Они перевязали бюст, затем прикрутили его к двум длинным жердинам, жердины взвалили на плечи и отправились к остановке. Подъехал автобус. Генка подавал бюст снизу, Витька принимал в салоне. Кое-как погрузились. Правда, Генке пришлось заплатить за троих: за себя, за Витьку и за бюст. В автобусе было почти пусто: пара человек на передних сиденьях да армия слепней под потолком. Генка расслабленно выдохнул, но все равно, чтобы не вызывать лишних вопросов, повернул бюст носом к окну.
– Ну вот, – сказал он. – Теперь нормально, теперь никаких проблем.
Проблемы начались на следующей остановке, когда в автобус неожиданно ввалилась толпа серьезного вида старушек, обряженных в длинные черные платья. Старушки сумрачно оглядели салон и принялись рассаживаться по местам.
– О, блин, – испуганно прошептал Генка. – Ну, мы попали. Богомолки. Теперь держись! Смотри в окно. Если что, прикидывайся глухонемым. Или дурачком.
– Сам дурак, – ответил Витька и стал смотреть в окно.
– Чего отворачиваешься? – спросила Витьку здоровенная круглая бабка. – Такой кобыляк, а место уступить не можешь!
– Вы, бабушка, зря на него кричите, – сказал Генка. – Он у нас того, дефективный.
Генка ткнул Витьку в бок, чтобы тот не возражал.
– Да, дефективный, – повторил Генка. – В детстве под сенокосилку попал, с тех пор на людей кидается.
– Кидается? – насторожилась бабка. – Ты его это, давай, подальше держи. А то я ему кинусь – костей не сосчитает!
– Хорошо, бабушка, буду держать.
– Какая я тебе бабушка! – стала злиться старуха. – Я тебе в матери гожусь! А он что, твой брат?
– Брат, – ответил Генка. – Он совсем плохой, под себя ходит…
На шею Витьке спикировал здоровенный полосатый слепень и принялся выискивать место повкуснее.
– Терпи! – прошипел Генка. – Ты ничего не понимаешь! Ты его не видишь!
Слепень нагло залез Витьке под рубашку. Витька поежился и попытался придавить вредоносное насекомое к спинке сиденья. Но слепень оказался проворным и бывалым – успел выскочить из-под воротника, взлетел и опустился Витьке на локоть.
– А ты ему нравишься, – бессердечно заметил Генка.
Слепень пошевелил крыльями и стал примеряться, как выкусить из Витьки как можно больше мяса. Тут Витька не вытерпел и захватил настырное насекомое в кулак.
– Ты зачем муху мучаешь? – с вызовом спросила ближайшая бабка.
– Они все сейчас такие, – сказала ее соседка. – Сначала мух мучают, потом людей. От рук отбились.
– Он муху не мучает, – заверил Генка и снова толкнул Витьку локтем.
Витька выпустил слепня. Тот взлетел под крышу автобуса и стал там недовольно гудеть, очевидно, ругаясь и вынашивая планы мести.
– А это что? – бабка постучала клюкой по голове бюста. – Статуя?
– Это римский император Веспасиан, – сказал Генка. – Жил в тринадцатом веке до нашей эры. Мы как раз с раскопок возвращаемся и его везем.
– Понятно, – успокоилась бабка. – Но ты смотри за своим братцем…
– Да они, наверное, наркоманы, – сказала другая бабка с заднего сиденья. – Все в этом возрасте нынче наркоманы. У меня племянник – наркоман. С утра до вечера в компьютер играется, хоть руки связывай.
– Мы не наркоманы, – сказал Генка. – Мы скауты. Я же говорю, с раскопок возвращаемся, статую в музей везем.
– Что-то ваша статуя сильно на Гитлера смахивает, – бабка продолжала стучать клюкой по бюсту. – Может, вы эти? Которые головы бреют?
– Мы не скинхеды, – заверил Генка. – Мы скауты.
– Сначала все скауты, – сказала бабка. – А потом у родителей деньги воруют…
Показались пригороды.
– Терпи, – шептал Генка другу, – скоро приедем. Выходить через две остановки.
– Чего вы там шепчетесь? – подозрительно осведомилась бабка с заднего сиденья. – Заклятия, что ли, читаете?
Все бабки насторожись и повернулись в сторону ребят. Витька вдруг покраснел.
– А покраснел-то парень как… – завопила одна из богомолок. – И взаправду ведь заклятия читали! Порчу на нас напускали, засранцы!
Бабки разом двинулись к друзьям. Двинулись, грозно сжимая в руках тяжелые клюки. Витька затравленно оглядывался в поисках выхода.
– В прошлом месяце вот на этом самом месте перевернулся автобус со старушками, – неожиданно сказал Генка. – Они вот точно так ехали-ехали в монастырь – и перевернулись в канаву. Были летальные исходы.
Бабки остановились.
– Грозит, гаденыш, – сказала самая активная бабка. – Грозит ведь!
– Две бабушки захлебнулись в иле, – продолжал развивать успех Генка. – А еще две конечности поломали. А еще… А еще одной старушке селезенку отдавили. И ампутировали ногу.
– Я тебе ампутирую!
– Автобусы сейчас все поломанные ездят, – сказал Генка. – Очень большой износ, а запчастей нет. Много аварий.
– Ты мне покаркай, – сказала левая бабка и погрозила Генке клюкой. – Я тебе по башке-то настучу! Скаут…
Может быть, то был озорной кирпич, выпавший из кузова шедшего впереди грузовика, или столь же веселое полено, а может, под колесо подвернулся бешеный беляк или голодная енотовидная собака, но так или иначе, случилось следующее – вдруг автобус подбросило и сильно занесло вбок, и инерция швырнула всех бабок на правую стену, прямо на Генку и на Витьку.
– Переворачиваемся! – заверещала какая-то бабка.
Панику в наполненном бабками автобусе представить, конечно, нетрудно. Тут не требуется ни сильное воображение, ни работа ума. Достаточно представить бочку с сиамскими кошками, а потом мысленно засунуть туда собаку.
– Переворачиваемся!!! – закричали уже хором. – О-о-о!
– Держись! – крикнул Генка и попытался закрыть собой бюст. – Держись!
Бабки вскочили пружинами и принялись умело, но истерично выбивать клюками автобусные стекла и крушить все вокруг. Они действовали быстро и молча, жестко, как в уличной драке, и так же опасно. Генка заработал палкой по спине и скатился под сиденье, Витька закрыл голову руками. Больше всех досталось Гитлеру – палка у одной из бабок оказалась железной – она обрушилась прямо на темечко вождя Третьего рейха, отчего фюрер издал жалкий ломающийся звук.
Закончилось все быстро. Старухи в какой-то момент увидели, что не гибнут и не падают в канаву, мгновенно успокоились, расселись по сиденьям с благопристойным видом и принялись глядеть в побитые окна. В салон ворвался водитель с монтировкой и плачущим лицом, огляделся и сказал:
– Ну…
Потом он подумал и добавил:
– Пока мне за стекла не заплатите, никого не выпущу.
Генка показывал Витьке глазами, что надо сматываться.
Старухи накинулись на водителя.
– А мы за счет собеса ездим! Он тебе и заплатит! Рули давай!
– У нас и денег-то нет! Пенсия всего ничего…
– Сам плати, крохобор!
Водитель плюнул и вернулся за руль.
– Плати ему, ишь… – бухтели старухи. – Морду наел, три дня на спутнике облетать надо…
Генка набрал воздуху, приподнял за веревки бюст и выбросил его в открывшуюся дверь. Сам выскочил следом, Витька за ним. Они подняли голову и собрались двинуться в путь, но тут в дело вмешалась коварная Витькина неудачливость – из дверей автобуса вылетел мстительный колченогий слепень и, недолго думая, цапнул Витьку за щеку.
– Ой! – Витька треснул себя по щеке, упустил слепня и уронил бюст на землю.
– Осторожно! – рыкнул Генка.
– А чего он кусается! – возмутился Витька. – Я же его не трогал!
Генка ловко поймал кружившего над ними хищника, выдал ему щелбан по лбу и, проделав, таким образом, воспитательную работу, выпустил на волю.
– Берем, – он снова поднял голову.
И тут случилось вот что – вдруг из основания бюста на ботинки Генке посыпалась мелкая, как пыль, крошка. Крошка сыпалась и сыпалась, бронзовый холмик рос и рос, голова становилась все легче и легче, пока ее внутреннее содержимое не очутилось возле Генкиных ног.
– Теперь она пустая, – растерянно произнес Витька. – Пустая башка.
– Это у тебя башка пустая, – сказал Генка. – И у меня тоже. Иногда мне кажется, что Жмуркин был прав…
Витькина щека наливалась малиновым цветом.
