возможность блефовать в трудную минуту. Хуже всего тебе будет с честными людьми. А таких тоже будет много. Старайся перетянуть их на свою сторону. Но особенно не увлекайся, голова на плечах одна. Никогда не бросай в беде своих людей. Пусть погибнут двое, спасая одного, зато остальные пойдут за тобой в пекло. Для связи с церкачами не используй одного человека больше одного раза. И пусть церкачи знают, что этот человек — случайный, работает за деньги. Пусть думает, что половину получил от тебя, а вторую получит от них. Не заплатят они, при случае возместишь ты. Лишний повод для уважения к тебе и ненависти к ним. Опасайся помещений с одним выходом. Входя в дом, думай, куда бежать, если там засада. Войдя — осмотрись, кто из людей тебе незнаком, кто из незнакомых может быть шпионом церкачей. Кстати, кто тебя научил так метать ножик?
— Папа.
— А читать?
— Ти… Но ведь тебе можно сказать?
— Мне можно. Но помни: и у стен могут быть уши.
До чего свежо звучат в этом мире избитые истины.
— Тит тоже так говорил. Ничего из меня не получится. Не в коня корм.
Съел, пернатый? Нашел свежую истину…
— Все у тебя получится. Признавать ошибки ты уже научилась, теперь учись их не делать. Кстати, поучись у Тита заговаривать зубы. Очень полезное искусство. Надо бы научить тебя гримироваться под стариков, старух, мальчишек, менять голос, но в этом я не разбираюсь.
— Ты говорил: «Опасайся помещений с одним выходом». А куда ведет ход из кладовки?
— Какой ход?
— Ну, из самой маленькой. Где два шкафа стояли.
Идем смотреть ход. Разумеется, в дверь я не пролезаю. А если боком? Одно крыло сверху, другое снизу… Ага, а назад как? Нет, лучше не рисковать. Пытаюсь заглянуть в дальнюю дверь, но вижу только кусок коридора.
— Ты ходила туда?
— Только до поворота. Дальше совсем темно.
— Я там смогу развернуться?
— Не-а.
Готовим научную экспедицию. Факел, запасной факел, веревка, топор, ножик. Конец веревки привязываем к ручке двери. Оказывается, Лира знает, что такое нить Ариадны. Через полчаса выясняется поразительная новость: за чуланом есть еще зал. Из него ведут несколько проходов, все — моих габаритов. Осмотр задней стенки чулана с факелом подтверждает: только слепой мог не заметить, что часть каменной стены отличается по цвету и фактуре. Такое впечатление, что кто-то залил проход камнем как бетоном. Потом слегка подровнял с моей стороны.
— Дракоша, а если ты посильней ударишь, может она рухнет?
— В вашем предложении, леди, есть разумная мысль.
Лечу вниз, под скалу, выбираю камешек центнера на три и возвращаюсь.
— Лира, отойди в мастерскую. Сейчас здесь станет опасно.
Встаю на задние лапы, поудобнее устраиваю в когтях булыжник, разбегаюсь и с криком: «От винта!» запускаю камень в стену. Булыжник разлетается вдребезги. Осматриваем, ощупываем и обнюхиваем маленькую выбоинку в стене. Лира утверждает, что я взял не тот камень. Надо брать твердый, а не засохшее г… Я ничего не возражаю по существу вопроса, но замечаю, что леди не должна пользоваться подобной терминологией. Следующий камень летим выбирать вместе. Наверх доставляю сначала Лиру, потом булыжник. Теперь это кусок базальта в полтонны весом. На стене появляется вторая выбоинка, чуть побольше первой.
Третьего камня хватает на два удара. Пятый роняю вниз при неудачном заходе на посадку. После десятого устраиваем перерыв на уборку помещения — отгребаем осколки к стенам. После двадцатого я сбиваюсь со счета. Лира утверждает, что звук ударов изменился. Конечно, изменился. Раньше эхо гудело, а теперь весь пол щебенкой засыпан. Через три часа заявляю, что шахтерам полагается укороченный рабочий день и молоко за вредность. Сажусь у стенки и рассказываю, что такое вредное производство, трудовой стаж, профсоюзы, зарплата, дублоны и доллары, дирхемы и дукаты, пиастры и лиры.
— Значит, лира — это такая маленькая золотая монетка?
— С чего ты взяла, что золотая?
— Ты сам мне вчера говорил: «Не плачь, моя золотая».
— Рыжая ты, а не золотая. Ну, ладно, пусть будет — золотая. А еще есть такой музыкальный инструмент — лира.
— Какая она?
Описываю в воздухе две волнистые линии. То ли гавайская гитара, то ли женский силуэт.
— Тебе бы только поиздеваться! — получаю кулаком в бок.
— На самом деле такая! — рисую в пыли контуры лиры. — А вот здесь струны натянуты.
Лира внимательно изучает рисунок.
— И на самом деле такая, — повторяет мой жест. А не обманываешь?
— Конечно обманываю. Она вдвое больше.
— Лира, ну дай поспать усталому труженику.
Не помогает.
— Последний раз предупреждаю: дай поспать, или будет как вчера.
— А что было вчера?
— Забыла? Через час напомню. Если поспать дашь.
Не может быть! Неужто подействовало..? Слышу грохот переворачиваемой мебели, какое-то шуршание. Открываю правый глаз. Лира перевернула стол, загрузила щебнем и волокет на балкон. Встаю, потягиваюсь и иду за ней. На балконе собачий холод. Мышцы спины ноют. Потянул, долбя стенку.
— Встал, соня. Говори, что было вчера?
— Ну, вчера ты не дала мне поспать.
Лира поражена и возмущена таким коварством. Гордо поднимаю хвост и удаляюсь, довольный.
— Коша, нам надо пораньше позавтракать. Мне сегодня в деревню.
Коша — это я. Сокращение от «Дракоша». Завтракаем, отвожу ее на условленное место и продолжаю долбить стенку. В двух местах углубился уже сантиметров на тридцать. Дело пошло быстрей — в монолите появились трещины. Спохватываюсь, что пора лететь за Лирой.
Опускаюсь на прогалину. Лиры нигде не видно. Сам виноват, опоздал почти на час. Желтенькие цветочки, не знаю, как называются, уже закрылись.
— Коша, я тут.
Оглядываюсь. Лира слезает с дерева. Опять что-то случилось. По физиономии видно.
— Коша, вчера в деревне церкачи были. Много. Обо мне распрашивали. Всех собрали, по одному уводили в избу и там распрашивали. Все, что про меня говорили, записывали. Говорить между собой запретили, кто говорил, плеткой били. У нас дома все вверх дном перерыли, всю мою одежду и старые игрушки забрали. Кто-то слух пустил, что Лючия потерялась, и я за ней к Замку ходила. У Сэма Гавнюка Лючинину шкуру отобрали. Потом к болоту пошли, там Лючинин череп забрали и какое-то дерево спилили.
— Кого-нибудь убили?
— Нет, только плеткой били. А когда уходили, из леса кто-то в них камнями кидал. Они из арбалетов в лес стрелять стали, но ни в кого не попали.
— Ты с Титом говорила?
— Нет, у него дома пол деревни собралось.
— Лючия на самом деле терялась?
— Ты что, она откуда хочешь дорогу домой знала. Мы ей даже ноги никогда не спутывали. Тит на покосе воз нагрузит, скажет ей: «Домой», и она сама везет. А я дома разгружаю.
Неожиданно из леса появляется странное создание. Широкий, как у быка, лоб, короткие, толстые
