континента… Вот эту проблему нам и придется решать.
– Не думаю, чтобы у нас был выбор, Сарати, – веско говорил Эмбан. Был поздний вечер. Посол Оскайн отправился спать, а прочие, к которым присоединился Ортзел, патриарх Кадаха, что в Ламорканде, собрались, чтобы хорошенько обсудить его просьбу. – Мы можем не одобрять целиком и полностью всю политику Тамульской империи, но сейчас мы жизненно заинтересованы в ее стабильности. Сейчас мы полностью поглощены Рендорской кампанией. Если Тамульская империя развалится, нам придется отозвать большую часть наших армий – и рыцарей церкви – из Рендора, чтобы защищать наши интересы в Земохе. Согласен, сам по себе Земох не так уж и значителен, но мы не можем недооценивать стратегическое значение Земохских гор. Последние два тысячелетия в этих горах сидели наши враги, и этот факт целиком поглощал внимание нашей Святой Матери. Если мы позволим новому врагу завладеть Земохскими горами, мы потеряем все, чего добился Спархок в столице Земоха. Мы вернемся в то же положение, в каком находились шесть лет назад. Нам опять придется покинуть Рендор и готовить силы для отражения новой опасности с востока.
– То, что ты говоришь, и так очевидно, Эмбан, – заметил Долмант.
– Знаю, но иногда такой прием помогает выложить все карты на стол и как следует их рассмотреть.
– Спархок, – сказал Долмант, – если бы я приказал тебе отправиться в Материон, а твоя жена велела остаться дома – что бы ты сделал?
– Вероятно, отправился бы в монастырь и в ближайшие несколько лет молил Бога направить меня на путь истинный.
– Наша Святая Матерь церковь потрясена твоим благочестием, сэр Спархок.
– Я готов на все, лишь бы порадовать ее, Сарати. Я же ее рыцарь, в конце концов. Долмант вздохнул.
– Стало быть, все сводится к некоему соглашению между мной и Эланой?
– Подобная мудрость может исходить только от Бога, – заметил Спархок своим друзьям.
– Ты имеешь что-нибудь против? – едко осведомился Долмант. Затем он с безнадежным видом глянул на королеву Элении. – Назовите свою цену, ваше величество.
– Что-что?
– Давай не будем ходить вокруг да около, Элана. Твой рыцарь припер меня к стене.
– Знаю, – ответила она, – и я так восхищена этим, что едва дышу. Мы обсудим это с глазу на глаз, достопочтенный архипрелат. Мы же не хотим, чтобы сэр Спархок узнал свою истинную цену, не так ли? Ему может прийти в голову, что мы платим ему меньше, чем он заслуживает.
– Как же мне это надоело, – пробормотал Долмант, не обращаясь ни к кому в особенности.
– Думаю, нам следовало бы задуматься еще кое над чем, – сказал Стрейджен. – В рассказе тамульского посла было кое-что знакомое – или никто, кроме меня, этого не заметил? У нас, в Ламорканде, происходят события, до боли похожие на тамульские неурядицы. Все ламорки твердо убеждены, что Дрегнат вернулся, и это почти совпадает с той ситуацией, о которой рассказал Оскайн. Далее, по пути из Симмура нас атаковал отряд ламорков, которые могли появиться только из прошлого. У них было стальное оружие, но бронзовые доспехи, и говорили они на древнеламоркском. После того как сэр Улаф прикончил их предводителя, те, кто еще оставался в живых, исчезли бесследно. Остались только мертвые, вернее, древние засушенные мумии.
– И это еще не все, – добавил Спархок. – В горах западной Эозии действовала бандитская шайка. Вожаки бандитов были из бывших сторонников Энниаса, и они прилагали все усилия, чтобы раздуть мятежные настроения у местных крестьян. Платиму удалось заслать шпиона в их лагерь, и он рассказал нам, что вдохновителем шайки был не кто иной, как Крегер, старинный подручный Мартэла. Одолев бандитов, мы стали допрашивать одного из них о Крегере, и тогда то же самое облако, которое мы видели на пути в Земох, поглотило пленника и разорвало в клочья. Что-то затевается в Эозии, и это «что-то» исходит из Ламорканда.
– И ты полагаешь, что между этими случаями есть связь? – спросил Долмант.
– Это логическое заключение, Сарати. Слишком много сходных черт, чтобы их можно было игнорировать. – Спархок помолчал, глядя на жену. – Это может стать причиной семейных неурядиц, – с сожалением продолжил он, – но я полагаю, что мы должны весьма серьезно отнестись к просьбе Оскайна. Кто-то шарит в прошлом, извлекая в настоящее людей и тварей, которые мертвы вот уже многие тысячелетия. Когда мы столкнулись с этим в Пелозии, Сефрения сказала нам, что на такое способны только боги.
– Ну, это не совсем верно, Спархок, – поправил его Бевьер. – На самом деле она говорила, что некоторые наиболее могущественные стирикские маги тоже могут воскрешать мертвых.
– Думаю, что мы можем исключить эту возможность, – покачал головой Спархок. – Мы с Сефренией как-то говорили об этом, и она сказала мне, что за сорок тысячелетий стирикской истории было только два стирика, обладавших такими способностями, да и то неполноценными. Нынешнее воскрешение древних героев и армий происходит в девяти королевствах Тамульской империи и по крайней мере в одном королевстве Эозии. Слишком много сходных черт, чтобы счесть это простым совпадением, а вся схема – какова бы ни была ее цель – чересчур сложна, чтобы исходить от того, кто не в полной мере владеет заклинанием.
– Тролли-Боги? – мрачно предположил Улаф.
– Я бы не отрицал такой возможности. Они проделывали это и раньше, так что мы знаем, что они на такое способны. Впрочем, сейчас все, что мы имеем, – некоторые подозрения, основанные на кое-каких высокоученых догадках. Нам отчаянно нужна информация.
– Это уж мое дело, Спархок, – сказал Стрейджен, – мое и Платима. Надо так понимать, что ты отправляешься в Дарезию?
– Похоже на то, – Спархок бросил виноватый взгляд на жену. – Я бы с радостью отправил кого- нибудь другого, но, боюсь, он не будет знать, что искать.
– Я, пожалуй, отправлюсь с тобой, – решил Стрейджен. – Моих коллег там не меньше, чем в Эозии, а представители нашей профессии умеют собирать информацию куда лучше вас.
Спархок кивнул.
– Может быть, нам следует начать прямо отсюда, – предложил Улаф. Он взглянул на патриарха Ортзела. – Откуда взялись все эти невероятные россказни о Дрегнате, ваша светлость? Ничья репутация не может сохраниться в течение четырех тысяч лет, какой бы впечатляющей персоной он ни был при жизни.
– Дрегнат, сэр Улаф – литературный образ, – отвечал суровый светловолосый священник, слегка улыбаясь. Как восхождение на трон архипрелата изменило Долманта, так и Ортзела изменила жизнь в Чиреллосе. Он не выглядел больше прямолинейным провинциалом, каким был в Ламорканде. Хотя в нем было куда меньше светскости, чем в Эмбане, искушенность собратьев по Базилике оказала на него несомненное влияние. Теперь он время от времени улыбался и даже развил в себе лукавое и сдержанное чувство юмора. С тех пор, как Долмант призвал церковника в Чиреллос, Спархок несколько раз встречался с ним, и рослый пандионец обнаружил, что Ортзел начинает ему нравиться. Конечно, его предрассудки оставались при нем, но теперь он хотя бы признавал, что точки зрения, отличные от его собственной, могут иметь право на существование.
– Значит, его кто-то придумал? – недоверчиво осведомился Улаф.
– О нет. Четыре тысячи лет назад и в самом деле существовал некто по имени Дрегнат. Вероятно, какой-нибудь задира, у которого все мозги ушли в бицепсы. Мне сдается, что он был самой заурядной личностью подобного сорта – ни шеи, ни лба, и между ушами ничего, даже отдаленно напоминающего разум. Однако после его смерти какой-то рифмоплет, воюя со слабеющим воображением, ухватился за его историю и разукрасил ее всеми традиционными побрякушками героического эпоса. Названо было сие произведение «Сага о Дрегнате», и Ламорканду жилось бы гораздо лучше, если бы этот рифмоплет никогда не научился читать и писать. – Спархок подумал, что в этой речи проблескивают искорки неподдельного юмора.
– Одна поэма вряд ли могла бы вызвать такое сотрясение, ваша светлость, – скептически
