- Тогда тебе лучше начать прямо сейчас, верно? Постарайся сосредоточить свое внимание на том, что произошло после смерти Торака. То, что было до этого, нам более или менее известно.
- Но, дед, я ведь не знаю всех премудростей. А если я что-нибудь пропущу?
- А ты не пропускай, - непреклонным голосом произнес Бельгарат. - Нравится тебе это или нет, Гарион, ты - один из нас. На тебе такая же ответственность, как и на всех остальных. И пора уже привыкнуть к мысли, что от тебя зависит судьба всего мира, пора уже позабыть слова вроде 'почему я?'. Эти слова простительны ребенку, а ты уже мужчина. - Он повернулся и исподлобья взглянул на Эрранда. - А ты каким боком во все это замешан? - спросил он.
- Пока точно не знаю, - спокойно ответил мальчик. - Поживем - увидим.
После обеда Эрранд остался наедине с Польгарой в ее уютной теплой гостиной. Она сидела у огня, завернувшись в свою любимую синюю накидку и поставив ноги на обшитую мягким плюшем скамейку. В одной руке она держала пяльцы для вышивания, в другой - золотую иголку и что-то тихонько напевала. Эрранд сидел в кожаном кресле напротив нее, грыз яблоко и смотрел, как она вышивает. Мальчика завораживала ее чудесная способность излучать какое-то спокойствие во время занятия простыми домашними делами.
В комнату, осторожно постучавшись, вошла хорошенькая риванка, прислуживавшая Польгаре в качестве горничной.
- Госпожа Польгара, - сказала она, присев в реверансе, - мой господин Бренд спрашивает, можно ли ему с вами поговорить.
- Конечно, дорогая, - отвечала Польгара, откладывая в сторону свое рукоделие. - Проводи его сюда, пожалуйста.
Эрранд успел заметить, что Польгара называла всех юношей и девушек 'дорогой' и 'дорогая', как правило. В ее устах это звучало самым естественным образом.
Девушка провела в комнату высокого седовласого ривского сенешаля, снова присела в реверансе и тихо удалилась.
- Польгара, - приветствовал ее Бренд густым басом.
Это был большой, грузный мужчина с глубокими морщинами на лице и усталыми печальными глазами. И это был последний ривский сенешаль. На протяжении смутных времен, последовавших за смертью короля Горека от рук нанятых королевой Салмиссрой убийц, Островом Ветров и риванцами правили люди, избираемые по способностям и абсолютной преданности долгу. Столь самоотверженна была их преданность, что каждый ривский сенешаль поступался своей личностью и принимал имя Бренд. Теперь, когда Гарион, законный наследник ривских королей, взошел на трон, отпала необходимость в такой форме правления. Но этот большой мужчина с печальными глазами будет до конца жизни беззаветно предан королевской власти - возможно, не самому Гариону, а скорее самой идее такой власти и ее незыблемости. И, верный этой идее, он пришел в этот тихий полдень поблагодарить Польгару за то, что она взяла на себя примирение Гариона и королевы Сенедры.
- Как они ухитрились так отдалиться друг от друга? - спросила она его. - Ведь после свадьбы они ни на минуту не могли друг от друга оторваться.
- Все это началось около года назад, - ответил Бренд своим громоподобным голосом. - На северной окраине Острова живут две могущественные семьи. Они всегда были в дружеских отношениях, но однажды между ними возник спор по поводу приданого: девушка из одной семьи выходила замуж за молодого человека из другой. Члены одной семьи пришли в цитадель и обратились с прошением к Сенедре, и она издала королевский указ в их поддержку.
- И она не сочла нужным посоветоваться об этом с Гарионом? - догадалась Польгара.
Бренд кивнул.
- Когда это обнаружилось, он пришел в ярость. Спору нет, Сенедра, конечно, превысила свои полномочия, но Гарион публично отменил ее указ.
- О боги всемогущие! - сказала Польгара. - Так вот, значит, из-за чего они оба дулись. Я ни от того, ни от другого не могла добиться прямого ответа.
- Им, наверно, стыдно было в этом признаться, - ответил Бренд. - Они оба публично оскорбили друг друга, и ни одному не хватило мудрости простить и забыть. Они продолжали пререкаться до тех пор, пока все окончательно не испортили. Временами мне хотелось их обоих хорошенько встряхнуть или отшлепать.
- Интересная мысль! - рассмеялась она. - Почему же ты не написал мне и не сообщил, что у них неурядицы?
- Бельгарион запретил мне, - беспомощно ответил сенешаль.
- Иногда ради блага государства просто необходимо не слушаться подобных приказаний.
- Прости, Польгара, но я на это не способен.
- Да, да, я знаю. - Она повернулась к Эрранду, который внимательно изучал изящную статуэтку из дутого стекла, изображавшую маленькую трясогузку, сидящую на распускающейся веточке. - Не трогай ее, пожалуйста, Эрранд, - предупредила она. - Она очень хрупкая и очень дорогая. Итак, - снова обратилась она к Бренду, - надеюсь, что все глупости и недоразумения позади. По-моему, в Ривском королевстве снова воцарился мир.
- Я очень на это надеюсь, - произнес Бренд с усталой улыбкой. - Мне так хочется, чтобы в королевской детской появился жилец.
- На это потребуется еще какое-то время.
- Это приобретает все большую важность, Польгара, - серьезно сказал он. - Мы все немного волнуемся из-за того, что у престола нет наследника. Не только я один. И Анхег, и Родар, и Хо-Хэг мне об этом писали. Вся Алория затаив дыхание ждет, когда у Сенедры появятся дети.
- Но ей всего лишь девятнадцать лет, Бренд.
- У большинства алориек к этому возрасту уже по два ребенка.
- Сенедра не алорийка. Она даже не чистокровная толнедрийка. Она происходит из дриад, а у дриад есть свои особенности в том, что касается наступления зрелости.
- Алорийцам все это будет нелегко объяснить, - ответил Бренд. - У Ривского трона должен быть наследник. Королевская династия должна продолжаться.
- Дай им немного времени, Бренд, - миролюбиво произнесла Польгара. - Они еще успеют. Главное, что они снова спят в одной спальне.
День или два спустя, когда солнечные блики скользили по водной глади Моря Ветров и легкий ветерок нагонял белую пену на гребни зелёных волн, в Ривскую гавань, осторожно лавируя между двух скалистых мысов, с двух сторон обнимавших ее, вошел огромный черекский военный корабль. Фигура капитана тоже была отнюдь не щуплой. У штурвала стоял Бэрак, граф Трелхеймский, его рыжая борода развевалась по ветру, а взгляд глубоко посаженных глаз был напряжен и сосредоточен, поскольку он вел корабль через коварные водовороты вдоль одного из мысов к каменному причалу. Не успели его матросы отдать швартовы, как Бэрак уже спешил по длинной гранитной лестнице наверх к цитадели.
Бельгарат и Эрранд стояли на парапете у стен крепости и видели, как прибыл корабль Бэрака. Поэтому, когда великан приблизился к тяжелым воротам, они уже вышли ему навстречу.
- Что ты здесь делаешь, Бельгарат? - спросил его Бэрак. - Я думал, ты в Долине.
Бельгарат пожал плечами.
- Да вот, приехали погостить.
Бэрак поглядел на Эрранда.
- Здравствуй, малыш, - сказал он. - А Польгара и Дарник тоже здесь?
- Да, - ответил Эрранд. - Они все в Тронном зале смотрят на Бельгариона.
- А что он делает?
- Его величество вершит судьбы государства, - коротко сказал Бельгарат. - Мы видели, как ты вошел в гавань.
- Не правда ли, впечатляющее зрелище? - гордо спросил Бэрак.
- Твой корабль передвигается, как беременный кит, Бэрак, - бросил ему Бельгарат. - Ты, видимо, еще не понял, что самое большое - это не обязательно самое хорошее.
Лицо Бэрака приняло выражение оскорбленной невинности.
