- Что?
- Я весь день бегал с этой тряпкой вверх-вниз по лестницам, туда-сюда по всем швейным мастерским в Риве, а все, что надо было сделать, - просто показать это тебе.
- Значит, убийца из Драснии, - сказал Гарион.
- Из северо-восточной Драснии, - поправил его Шелк. - А люди у них там очень странные, еще хуже, чем те, которые живут на болотах.
- Странные?
- Ни во что не вмешиваются, рот держат на замке, недружелюбные, делятся на кланы, очень скрытные. Каждый человек в северо-восточной Драснии ведет себя так, словно у него в рукаве - все государственные тайны.
- За что им ненавидеть Сенедру? - недоуменно нахмурившись, спросил Гарион.
- Я бы не стал особо налегать на то, что убийцу послали из Драснии, Гарион, - сказал Шелк. - Люди, которые нанимают других, чтобы за них совершили убийство, не станут искать наемников возле своего дома, а потом, хотя в мире немало убийц, женщины среди них крайне редки.
Когда установились зимние холода, Польгара наконец заявила, что опасность для Сенедры миновала.
- Я все-таки останусь, - прибавила она. - Дарник и Эрранд прекрасно справятся дома и без меня, а иначе, боюсь, не успею я вернуться, как снова надо будет ехать сюда.
Гарион непонимающе посмотрел на нее.
- Уж не думаешь ли ты, что я позволю кому-нибудь принимать первого ребенка Сенедры?
В канун Ирастайда выпало много снега, и по узким кривым улочкам Ривы пройти было невозможно. У Сенедры испортилось настроение. Талия ее все увеличивалась, она стала неуклюжей, и кроме того, на нее угнетающе действовало вынужденное заточение в цитадели. Польгара спокойно воспринимала вспышки гнева и потоки слез маленькой королевы; ее лицо почти не меняло выражения, даже когда буря крепчала.
- Ты же хочешь этого ребенка, правда? - спросила она как-то в один из таких 'штормовых' деньков.
- Конечно, - с негодованием ответила Сенедра.
- Ну, тогда тебе придется потерпеть. Это единственный известный мне способ обзавестись ребенком.
- Не пытайтесь урезонить меня, госпожа Польгара, - взорвалась Сенедра. - У меня просто сейчас такое настроение.
Польгара посмотрела на нее с некоторым любопытством, и Сенедра неожиданно рассмеялась.
- Я веду себя глупо, правда?
- Да, немного.
- А все потому, что я чувствую себя огромной и страшной.
- Это пройдет, Сенедра.
- Иногда я жалею, что люди не откладывают яиц, как птицы.
- Мне все же больше нравится старый проверенный способ, моя милая. Да и потом, мне кажется, ты вряд ли усидела бы в гнезде.
Ирастайд в этом году прошел тихо. Празднования на Острове были искренними, но не шумными. Казалось, все население Ривы затаило дыхание, ожидая более значительного повода для торжества. Зима оказалась щедрой на снег и морозы. Примерно через месяц после Ирастайда наступила недолгая оттепель - на день или два, а затем снова воцарилась стужа, превратившая намокшие сугробы в ледяные кирпичи. Медленно тянулись недели; все ждали.
- Нет, ты только посмотри! - однажды утром сердито сказала Сенедра Гариону.
- Куда, дорогая? - ласково спросил он.
- Туда! - Она с раздражением указала в окно. - Опять снег идет. - В ее голосе звучала осуждающая нотка.
- Я не виноват, - ответил он, словно оправдываясь.
- Разве я тебя обвиняю?
Она неуклюже повернулась, чтобы посмотреть на него. Из-за ее маленького роста увеличившийся живот казался еще больше, а иногда она нарочно выпячивала его навстречу Гариону, словно обвиняя мужа в появлении этого уродства, испортившего ее фигуру.
- Я просто хочу сказать... - Она замолчала на середине фразы, и лицо ее приняло странное выражение.
- С тобой все в порядке, дорогая? - спросил Гарион.
- Не говори мне, Гарион... Я... - Она опять замолчала. - Ой... - сказала она шепотом.
- Что такое? - Он вскочил.
- О боги, - сказала Сенедра, кладя руки на поясницу. - Ой, мама, ой, мама...
- Сенедра, я ничего не понимаю. В чем дело?
- Наверное, мне лучше лечь, - произнесла она отсутствующим тоном. Она величаво заковыляла прочь из комнаты и вдруг остановилась на пороге. - Мама, - снова повторила она. Лицо ее побледнело, и ей пришлось опереться на спинку стула, чтобы не упасть. - Я подумала - было бы хорошо, если бы ты послал за госпожой Польгарой.
- Это уже... Я хотел сказать... ты...
- Не болтай, Гарион. Открой дверь и позови тетушку Пол.
- Ты хочешь сказать, что...
- Я не хочу, Гарион, я уже говорю. - Она вразвалку подошла к дверям спальни и снова остановилась, тяжело дыша. - О боги всемогущие! - вырвалось у нее из уст.
Гарион, спотыкаясь, подошел к двери и распахнул ее.
- Позови госпожу Польгару! - сказал он всполошившемуся часовому. - Немедленно! Бегом!
- Да, ваше величество! - ответил тот и, бросив копье, поспешил исполнить приказание.
Гарион захлопнул дверь и кинулся к Сенедре.
- Могу я что-нибудь сделать? - спросил он, нелепо размахивая руками.
- Помоги мне лечь, - сказала она ему.
- Лечь! - воскликнул он. - Ну конечно! - Он схватил ее за руку и потянул за собой.
- Что ты делаешь?
- Кровать! - выпалил он, указывая на их королевское ложе под бархатным балдахином.
- Я знаю, что это такое, Гарион. Помоги мне. Не надо меня дергать.
- А! - Он поднял ее на руки и неловко пошел к кровати, глядя перед собой широко раскрытыми глазами; мысли его путались.
- Поставь меня, ты, большой дурак!
- Лечь, - напомнил ей Гарион, вкладывая в одно слово все свое красноречие. Он осторожно поставил ее на ноги и бросился вперед. - Отличная кровать, - произнес он, призывно похлопывая по покрывалу.
Сенедра закрыла глаза и вздохнула.
- Дай пройти, Гарион, - терпеливо сказала она.
- Но...
- Почему бы тебе не зажечь огонь?
- Что? - Он, ничего не понимая, оглядывался по сторонам.
- Разожги камин. Это такое углубление в стене, где горит огонь. Положи туда еще дров. Ведь нам надо, чтобы ребенку было тепло и хорошо, правда?
Она добралась до кровати и прислонилась к ней.
Гарион бросился к камину и остановился на полпути, тупо глядя на него.
- Что опять?
- Дрова, - ответил он. - Кончились дрова.
- Принеси из другой комнаты. Какую замечательную мысль она сейчас изрекла! Он с благодарностью посмотрел на нее.
