сохраняет свою естественную окраску. На самом деле название «белый» происходит от неправильного перевода эпитета «weid», которым буры oкрестили это животное. Он образовал от нидерландского «wijd» и соответствует английскому «wide» (широкий), но никак не «white» (белый); он означает, что у этого животного широкая морда, только и всего. Белый носорог отличается от черного главным образом усеченной формой верхней губы, а также широко посаженными ноздрями. Поэтому более всего ему подошли бы названия «курносый носорог» или «усеченногубый носорог», которыми его иногда награждают.
В 1900 году капитан А. Гиббоне обнаружил череп белого носорога в Ладо, районе, прилегающем к верхнему Нилу, хотя до этого считалось, что места его обитания расположены на 3000 километров южнее — на юге Бечуаналенда [7], в Машоналенде и Матабелеленде [8]. Вслед за тем точно такие же черепа были найдены в Ладо и майором Пауэллом-Коттоном, что позволило известному териологу Лидеккеру классифицировать это животное — с учетом некоторых его особенностей — как новый подвид носорогов. Область распространения этого подвида включает в себя местности, лежащие к северо-востоку от реки Уэле (Бельгийское Конго [9]) и простирающиеся до англо-египетского Судана [10].
Тот факт, что это гигантское животное оставалось долгое время незамеченным в местах, считавшихся исследованными, кажется удивительным.
Буквально следом за самым крупным из всех носорогов, обнаруженным там, где встретить его никто не ожидал, была открыта самая крупная из всех обезьян — горная горилла. Это произошло в 1901 году. Спустя два года немецкий зоолог Матчи назвал ее Gorilla beringee — в честь капитана Беринга, впервые доставившего останки этого гигантского четверорукого с берегов озера Киву.
До этого был известен только один вид горилл — береговая, или западная, горилла (Gorilla gorilla), район обитания которой простирается от Габона до Камеруна и Французского Конго [11] Тем не менее английский путешественник Дж. X. Спик еще в 1860 году слышал рассказы жителей Руманики, Руанда, о чудовище, которое «душит женщин». Так, вероятно, впервые европеец узнал о существовании гигантской обезьяны, встречающейся в лесистых горах на востоке Бельгийского Конго.
Действительно, жители этого района рассказывали множество историй о звере, которой на языке киньяруанда они называли «нгаги», а на суахили и кингвана — «нгила». Однако белые люди, уже сорок лет знавшие о существовании габонской гориллы, решительно отказывались верить в подобные «небылицы», и это продолжалось до тех пор, пока фон Беринг не подстрелил первого такого зверя.
Горилла киву в самом деле огромна. Ее рост достигает двух метров — она намного выше береговой гориллы, рост которой не превышает одного метра восьмидесяти сантиметров. Размах шага взрослого самца горной гориллы иногда составляет 2 метра 70 сантиметров, обхват груди — 1 метр 70 сантиметров и бицепсов — 65 сантиметра. Он может весить 200, а то и 250 килограммов.
О гигантской горной горилле ничего не было известно вплоть до начала XX века, а это лишний раз доказывает, что она — существо таинственное.
Тысяча девятисотый год был не только годом французского канкана и художественной почтовой открытки, это было также время выдающихся зоологических открытий. Именно тогда мы узнали о медведе кадьяк, белом носороге Коттона и гигантской горилле, равно как и о другом, не менее удивительном животном, жившем на земле десятки миллионов лет назад и сохранившемся до наших дней, — окапи.
Как считает доктор Морис Бертон, сегодня невозможно себе представить «романтическую атмосферу, царившую вокруг открытия окапи, а также волнение, охватившее ученых, когда стали распространяться неясные слухи о том, что это животное существует, и особенно, когда его поймали».
Дошедшее до нас первое сообщение об окапи было очень коротким — всего три строки в работе Г.М. Стенли, посвященной таинственному Черному континенту, который он за восемнадцать лет исходил из конца в конец. В языковедческих примечаниях к его книге «В дебрях Африки» есть абзац, повествующий о пигмеях вамбутти, живущих в лесах Конго, на берегах реки Итури: «Вамбутти известен осел, которого они называют „атти“. Они говорят, что иногда он попадается в их ямы-ловушки. Как ни удивительно, но этот осел питается исключительно листьями».
Не было никаких оснований подвергать сомнению сведения, сообщенные Стенли, которые, в общем, заслуживали доверия, хотя в них и присутствовала определенная доля «авторской фантазии». Впрочем, никто этого и не собирался делать, поскольку читатели не нашли в ней ничего сенсационного. Однако специалисты по конголезской фауне придерживались иного мнения, так как никогда не слышали, чтобы в районе реки Итури водились дикие ослы. И они отнеслись к сообщению Стенли с недоверием. Всем было известно, что единственные лошади, обитающие в Конго, — зебры, но такие животные предпочитают бегать по просторам саванн и никогда не забредают в леса, особенно в густые джунгли, где их могут подстерегать кровожадные пигмеи… И скептики победили.
Тем не менее информация Стенли заинтересовала сэра Гарри Джонстона, губернатора Уганды, который, по его же словам, путешествовал в то время по Конго «отчасти как исследователь, но главным образом как натуралист»; он решил собрать более подробные сведения о таинственном «атти».
Такой исключительный случай представился ему в 1899 году, когда он перехватил у одного немецкого импресарио труппу пигмеев, которых тот собирался показывать в качестве достопримечательных «животных» на Парижской выставке 1900 года. Он обязался самолично доставить их в родные джунгли, но лишь после того, как они погостят у него в Уганде; через несколько месяцев губернатор и пигмеи стали добрыми друзьями. Как только сэр Гарри научился с помощью переводчика понимать своих гостей, он принялся расспрашивать их о животном, похожем на лошадь, которое обитает в конголезских лесах.
«Они тотчас смекнули, о чем я их спрашиваю, — рассказывает английский исследователь, — и, указав на шкуру зебры и на мула, сказали, что интересующее меня существо называется „окапи“ и похоже оно на полосатого, как зебра, мула».
Таким образом, животное, которое, как понял Стенли, называлось «атти», на самом деле имело другое название —«окапи» или «а-апи».
По прибытии в Форт-Мбени, что в «Независимом государстве Конго» [12], сэр Гарри Джонстон продолжит свои изыскания, занявшись расспросами расквартированных там бельгийских офицеров. Сами они никогда не видели живого окапи, однако, по их словам, солдаты, рекрутированные из местных жителей, частенько охотились на него в лесу и убивали копьями. После охоты они приносили его мясо в форт, а шкуру резали на ремни и портупеи. Какой-то офицер даже утверждал, что одна такая шкура, совсем свежая, валялась где-то на территории форта, что взволновало нашего исследователя до крайности. К сожалению, оказалось, что ее уже разрезали на куски, но сэру Гарри все же удалось раздобыть пару кусков.
В известном письме от 21 августа 1900 года, адресованном доктору Склаттеру из Лондонского зоологического общества, сэр Гарри Джонстон сообщал о том, что его поиски увенчались определенным успехом. Он писал, что собирается немедленно отправить в Лондон драгоценные куски от изрезанной в клочья шкуры, и при этом добавлял, что бельгийские офицеры обещали достать ему целую шкуру этого животного и переслать ее в Уганду.
«Все это время, — сообщает сэр Джонстон, — у меня была уверенность, что я имею дело с неизвестной разновидностью лошади, и поэтому, когда местные жители показали нам вилкообразные следы копыт какого-то животного, напоминавшие отпечатки копыт лося (антилопы эланда из рода Taurotragus), и сказали, что это и есть следы окапи, я не хотел им верить, и у меня сложилось впечатление, будто мы ведем охоту на обыкновенного лося».
Английский натуралист совершил ошибку, не поверив африканцам: если бы он указал в своем письме, что копыта окапи имеют вилкообразную форму, это избавило бы доктора Склаттера от серьезного заблуждения. Когда тот получил куски кожи, добытые сэром Джонстоном, он опрометчиво назвал неизвестное животное Eguus johnstoni. Однако следует отдать ему справедливость в том, что после родового названия «Equus» он из осторожности поставил знак вопроса.
Между тем Карл Эриксон, шведский офицер, состоявший на службе в бельгийской армии, прислал
