доверилась – заставил девушку покраснеть.
– Мне казалось, что лучше об этом не рассказывать. Зная правду, вы заставили бы меня стать вашей женой.
– Неужели? – Откинувшись назад, Гай окинул ее быстрым взглядом. – Кажется, ты способна проникать в самые сокровенные помыслы людей.
– Я знаю, вы привыкли добиваться своего любой ценой. Вы собирались заплатить за Холфорд целое состояние, когда он не стоил и десятой его доли, вы не закупаете фламандское полотно, так как вам не нравятся их купцы. Раньше вы пытались склонить меня стать вашей любовницей, обещая мне денег – а теперь я должна поверить, что барон согласен взять меня в жены после того, как я добровольно ложусь с ним в постель? – Казалось, сами слова убеждали Клаудию, что она не ошиблась. Она энергично кивнула. – Я знаю достаточно о вашем характере. Барон Монтегю способен на многое, чтобы поступать по- своему.
– Конечно, ты права. Знай я о Холфорд Холле, я похитил бы тебя и силой принудил к женитьбе, как только мы оказались бы в замке. Очевидно, с тех пор в твоих глазах я утвердился в репутации безжалостного проходимца.
– Вы смеетесь надо мной.
– Да? – От улыбки Гая, вполне любезной, но в то же время хищной, по спине у нее забегали мурашки. – По правде говоря, я просто пытаюсь разобраться, почему ты решила скрыть от меня эту новость. Может быть, скажешь сама? Из страха, что я лишу тебя законного наследства? Что умыкну из этого уютного гнездышка – Лонсдейла? Или ты приберегала свой рассказ в качестве приятного сюрприза?
– Я собираюсь продать вам Холфорд по разумной цене, – ответила, потупив взор, Клаудия.
– Ну и когда же ты намереваешься это сделать?
Неужели она никогда не научится держать рот на замке? Клаудия пожала плечами, понимая, что ее слова только разозлят его еще больше.
– Тебе принадлежит всего лишь ничего не значащий клочок бумаги. – Гай покачал головой, как будто она должна была знать все наперед. Как ни странно, в выражении его лица было больше раздражения, чем злости. – Настоящий владелец тот, кто контролирует замок. Сейчас это люди твоего дяди, но уже скоро там буду я. Уж не думаешь ли ты, что я собираюсь платить за то, что уже почти захватил собственными руками?
Что могла ответить ему Клаудия? Что она не задумывалась об этом раньше? В наступившей тишине Гай, казалось, читал ее мысли.
– Ты нарочно стараешься меня разозлить, или это получается само собой? – хмуро осведомился он. Клаудия мудро решила обойти этот вопрос.
– Так вы накажете меня за то, что я не сказала про Холфорд?
– Нет. – Взъерошив рукой волосы, Гай все еще продолжал хмуриться. – Но тебе следовало признаться раньше.
– Теперь я знаю, – прошептала Клаудия. Она была к нему несправедлива, и Гай понимал это. Внезапный порыв утешить его поборол осторожность. Протянув руку, Клаудия дотронулась до его щеки. – Вы очень сердитесь?
– Нет, скорее, сильно раздражен. – Гай скосил глаза на гладившую его руку. – Это что, попытка меня успокоить?
– Да. – Проведя рукой по его разгоряченному лбу, Клаудия коснулась виска. На лице девушки появилась застенчивая улыбка. – Вам приятно?
Уголки рта Гая дрогнули.
– Очень.
Ее пальцы двинулись дальше, спускаясь по мускулистой шее к обнаженной груди. Огонь, погасший было в глазах Гая, разгорался с новой силой.
– Мне потребуется множество утешений, если не теперь, то потом, – проговорил он. – Хотелось бы знать, какие еще открытия ты припасла для меня.
Клаудия водила пальцем по его широкой груди. Ей хотелось сидеть вот так, лаская любимого, а не спорить.
– Не могу припомнить ничего особенного.
– Расскажи мне о своих родителях.
Рука Клаудии дернулась и замерла. Что Гай мог узнать о них?
– О родителях? – осторожно проговорила она, решив прощупать почву, прежде чем скажет что- нибудь, о чем потом придется пожалеть.
– Да, например, откуда у твоей матери такие превосходные изумруды?
– В этом нет ничего таинственного, – помедлив, ответила Клаудия. – Отец был состоятельным человеком, и он любил делать матери подарки.
Наверное, сейчас было бы не так страшно раскрыть Гаю последнюю тайну, связанную с их семейством. Хотя выбрать для такого рассказа подходящее время – дело нелегкое. Гай наверняка сочтет эту историю еще более отвратительной, чем та, в которой замешан Роберто. Прикусив губу, Клаудия решила промолчать.
– Если твой отец был богат, почему же вы с братьями остались фактически без гроша?
– Его родственники задумали поживиться за счет наследства, и нам пришлось бежать из дома, захватив лишь то, что можно было унести на себе, – объяснила Клаудия, гладя его плечо. – Вы уверены, что не злитесь на меня за Холфорд?
Однако Гая не так-то легко было отвлечь.
– Как погибли твои родители?
Вот он, тот вопрос, которого Клаудия так опасалась.
– Вам не понравится мой рассказ, – наконец сказала она, тяжело вздохнув.
– Неважно, я все равно хочу знать. – Он приподнял ее подбородок, заставив смотреть ему в глаза. – Поделись со мной своей тайной, Клаудия. Никакие слова не изменят моих чувств к тебе.
– А что именно вы чувствуете?
– Сначала твой рассказ, – покачал головой Гай.
Нет, он не ведает, о чем просит. Устремив невидящий взгляд поверх его плеча, Клаудия задумалась о доме, н перед ее мысленным взором предстали родители. Отец всегда казался ей великаном – высокий, со жгуче-черной копной волос и ярким блеском зеленых глаз; и все же, больше всего Клаудии запомнилась его улыбка. По сравнению с отцом мать казалась хрупкой, чертами лица и светлыми кудрями она пошла в Лонсдейлов. Из воспоминаний о матери у Клаудии сохранилось лишь тревожное выражение глаз, редко покидавшее их. Хотя ее родители и были полной противоположностью друг другу, как внешне, так и по характеру, дочь никогда не сомневалась в их любви к детям. Для них семья была самым главным в жизни. При посторонних они не допускали и намека на какие бы то ни было неурядицы, и точно так же передавались семейные тайны – только друг другу на ухо. И все же Гай имел полное право знать о ее семье, если действительно собирался взять Клаудию в жены. Она представила себе залитый солнцем замок, в котором выросла, бесчисленные ряды виноградных лоз, разбросанные тут и там рощицы оливковых деревьев и плывущий над всем этим аромат цветущего миндаля.
– Неприятности начались, когда сестра отца, Джо-ванна, вышла замуж за соседа, обедневшего вельможу. Между обеими семьями часто бывали раздоры, начавшиеся из-за какого-то соперничества, но это было так давно, что никто уже не помнил настоящей его причины. Кое-кто считал, что свадьба поможет наладить отношения.
– Насколько я понимаю, этого не произошло?
Клаудия посмотрела на могучую грудь Гая, борясь с искушением прижаться к ней и слушать успокаивающий, ровный стук его сердца.
– Нет, Джованна стала лишь орудием в руках своего супруга. Лоренцо хотел большего, чем просто женитьба на девушке из семьи Кьявари, – ему нужны были деньги, принадлежавшие им. Как только Джованна родила ему крепыша-сына, Лоренцо задумал план, который позволил бы ему завладеть всем.
– Он обложил осадой ваш замок? – догадался Гай.
