И Кенрик представил ей доказательства.
Глава 29
Ремингтонский замок, этот бесценный холодный самоцвет, был расположен, как в оправе, в глубокой зеленой долине. По обе стороны от него, вдоль северной границы Англии, на много миль тянулись принадлежащие барону небольшие крепости. Они составляли цепь, разорвать которую было невозможно. Кенрик сделал остановку на гребне последнего холма и залюбовался плодородной долиной, которой суждено было стать его домом. Однако замком любоваться у него не было охоты. Его интересовало только одно — как скорее туда проникнуть. Организация лагеря займет остаток дня и весь вечер, а вот завтра он пройдется по периметру замка. С того места, где он сейчас находился, Кенрик мог видеть только четыре большие башни и за ними макушки четырех остальных. У двух из шести малых башен имелись подвесные мосты, они были отчетливо видны, так же как и пара башен-близнецов, образующих ворота.
От южных ворот тянулась узкая полоска дыма. Зная о скором приближении Кенрика, Мак-Ли сжег деревянные наклонные въезды на стены. На стенах можно было различить маленькие точки. Это были воины Данмора Мак-Ли. Впрочем, завидев войско Кенрика, они сразу же исчезли. Кенрику вдруг представилась Тэсс, как она стоит там на стене и ждет его возвращения. Он подумал об этом и улыбнулся. Но сейчас она находилась в Кельском аббатстве на попечении отца Олвина до тех пор, пока не будет взят Ремингтон. Она, естественно, настаивала, чтобы Кенрик разрешил ей жить в лагере, и по этому поводу очень горячо и долго спорила с мужем. Но ей не помогли даже слезы. Кенрик был непреклонен. Не говоря уже о том, что в лагере отсутствовали элементарные удобства, он не мог допустить, чтобы жена снова оказалась в поле зрения Мак-Ли. Хелен он тоже оставил в аббатстве, надеясь, что им вдвоем там будет нескучно. Еще не зная, каким образом ему удастся сдержать обещание, он поклялся Тэсс, что их ребенок родится в Ремингтоне.
Кенрик поднял руку, и армия начала спускаться в долину.
Лагерь был разбит так, что все деревни оказались позади него. Первым сюрпризом было то, что жители окрестных деревень перестали прятаться в лесу и вернулись в свои дома. Их староста, кузнец, когда его наконец допустили к Кенрику, объяснил причину. Обычно крестьяне стараются держаться подальше противоборствующих войск, так как при осаде их жизни не стоят ничего, им достается и стой и с другой стороны. Эти же жители готовы были даже поделиться с воинами Кенрика своими скудными запасами и вообще оказать любую помощь, потому что от Мак-Ли не видели ничего, кроме унижения и грабежей. И им было совсем неважно, кто такой Кенрик, и почему он затеял осаду крепости. Когда же кузнец узнал, что этот грозный рыцарь — супруг леди Тэсс, он даже прослезился. Во всех окрестных деревнях ее прекрасно помнили, многие были обязаны ей жизнью — она лечила их. Все помнили также ее мать, и помощь, которую, та им оказывала. Кенрик поблагодарил кузнеца и пообещал жителям защиту.
В месте, хорошо видном из крепости, был врыт высокий столб. Вывели Гордона Мак-Ли. Его здоровая рука была привязана за спиной, а на шею надета петля на длинной веревке. Кенрик взял конец этой веревки и вскочил на коня. Не обращая внимания на вопли Гордона, он пустил коня вперед, конечно шагом, чтобы гордон мог за ним поспевать. Держась на расстоянии выстрела из лука, Кенрик объехал вокруг крепости. Вернувшись в лагерь, он приказал привязать гордона к столбу. В лагере воцарилась гробовая тишина. Затихли на стенах. Гордон был слишком измучен, чтобы произнести хоть слово. Кенрик возвысил голос, и от его речи у многих волосы встали дыбом.
— Данмор Мак-Ли, ты еще можешь спасти своего сына. У тебя еще есть время. До того как стемнеет, открой ворота и я пропущу твоих людей в Шотландию. Если ворота останутся закрытыми, твоего сына повесят. А пока каждый час он будет получать двадцать ударов плетью.
Кенрик направил коня поближе к воротам, напряженно всматриваясь наверх, где должен был стоять Данмор Мак-Ли. Кенрик был уверен, что тот смотрит сейчас прямо на него.
— Мак-Ли, ты меня знаешь. Ты знаешь, что прозвище Палача я ношу не напрасно. Если ворота не откроются до рассвета, я камня на камне от этих стен не оставлю. И внутри крепости не пощажу никого и ничего. То, что Ремингтон теперь принадлежит мне, ничего не значит. У меня достаточно золота, добытого в походах, чтобы восстановить замок и очень быстро. Смотри внимательно, Мак-Ли, на эти холмы перед тобой. Если к утру ты окажешься еще в крепости, знай, увидеть тебе их больше не придется.
Боевой конь Кенрика медленно попятился от ворот. Затем Кенрик повернул коня и также медленно объехал столб, где был привязан Гордон Мак-Ли. Тот молчал, понимая, что милости ему все равно не будет.
Спустилась ночь, такая тихая, что слышен был только стрекот кузнечиков на полях да временами — уханье совы из близлежащего леса. Иногда что-то исступленно выкрикивал гордон, а затем снова нарушали тишину одни кузнечики.
Кенрик лежал на походной кровати в шатре. Рядом стоял кувшин с вином. Никаких сожалений по поводу своих сегодняшних поступков он не испытывал. В любом случае Гордона ждет легкая смерть, гораздо более легкая чем та, которую он заслужил. Остается только добраться до его отца.
Тэсс перевернулась на бок и в очередной раз взбила соломенную подушку. Ей вспомнилась их с Кенриком постель, и она вздохнула. Наискосок от нее у другой стены маленькой монастырской кельи крепко спала Хелен. В узкое оконце светила полная луна.
— Закрой глаза, Тэсс.
Тэсс села и вгляделась в углы кельи. Слова эти довольно громко произнес низкий мужской голос. Это все нервы, решила она, улеглась снова, закрыла глаза и попробовала представить, что сейчас в своем шатре делает муж. Спит, наверное, чем же еще он может заниматься. Она снова вздохнула и погрузилась в сон.
Во сне она вошла в шатер Кенрика и легла к нему в постель. Он сонно улыбнулся и прижал ее к себе. Сколько они так пролежали, она не знала, но, наверное, недолго, а потом полог шатра отогнулся и внутрь вошел мужчина. Тэсс не испугалась и даже не удивилась, узнав в нем своего отца. Она ощутила только какую-то спокойную грустную радость и начала жадно всматриваться в его лицо, черты которого уже давно стерлись из ее памяти. А какой он был большой, ее отец, она и вовсе забыла. Он улыбнулся ей и, переведя взгляд на Кенрика, одобрительно кивнул. Тэсс тоже улыбнулась. Он подал ей руку, и она тихо поднялась с постели. Они вышли наружу и мимо погасших костров направились к крепости. Отец долго смотрел на стену, и Тэсс понимала его чувства. Ведь там, в его родной крепости, окопались враги.
— Посмотри сюда, дитя мое. — Тэсс не видела движения его губ, но голос был отчетливо слышен.
Отец показал на длинную неширокую дренажную трубу, спускающуюся — из одной из башен, той, где находились кухни.
— У моего замка есть всего лишь одно уязвимое место.
Тэсс увидела темные фигуры воинов. Они появлялись из ночи и тихо прокрадывались к дренажной трубе. Да и не воины это были вовсе, а только тени, что сгрудились у стены. Мелькнула тень приставленной к стене лестницы, и они стали подниматься по ней. Вначале пошел самый маленький, чтобы опробовать прочность трубы. Затем и остальные, один за другим вскарабкавшись по трубе, исчезли внутри крепости. Тэсс насчитала их два десятка.
— Тебе известно расположение строений замка, — произнес отец, глядя не на Тэсс, а через плечо. — Теперь от тебя зависит, победите вы или потерпите поражение.
Тэсс оглянулась и с удивлением обнаружила, что рядом стоит Кенрик. Выслушав слова ее отца, он серьезно кивнул.
— А теперь, дочь моя, возвращайся к своим снам. — Отец положил бесплотную руку на глаза Тэсс.
Тэсс ощутила покой и умиротворение, словно завершила какую-то важную работу. Тень загадочного сна проплыла в ее памяти, и Тэсс попыталась проснуться чтобы яснее все вспомнить. Но когда проснулась, то увидела, что постель Хелен уже пуста. Та с испуганными глазами стояла у окна.
— Ты его тоже видела? — произнесла Тэсс.
