Наконец, он снял ее с ружья и надел себе на голову со словами:
— Ну, что вы об этом думаете?
— Ну тут ничего нет удивительного, — ответил Джек. — Если они действительно решили убедить нас в том, что оставили нас в покое, то не обратят внимания на шляпу мальчика!
— Но если они желают убить нас, почему же не пользуются удобным для этого случаем?
— Очень возможно, что они смотрят на вещи так же, как я, — сказал старый матрос. — Самое желательное для них — это подстеречь нас, когда мы выйдем из хижины. Ради этого момента они готовы пренебречь всем остальным. Да и вы можете догадываться, по каким причинам они желают взять живыми своих врагов, которые подстрелили двух или трех из их числа.
— Я догадываюсь об этом! — ответил Гарри с содроганием.
— Очень возможно, все-таки, — рискнул заметить Нед, — что они вовсе не видали моей шляпы. Ведь не могут же они все время, не отрываясь, глядеть на это окно, даже если бы и отели стрелять в нас при первом удобном случае!
Трудно было спорить по поводу того, что должно было оставаться необъяснимым на некоторое время. Все трое настолько чувствовали важность приближавшегося часа, что перестали разговаривать и с бьющимися сердцами дожидались той минуты, когда темнота ночи достаточно сгустится и можно будет рискнуть сделать вылазку. Не трудно было угадать мысли этих трех людей, сидевших в глубине хижины в тяжелом молчании и прислушивавшихся к малейшим звукам, между тем как темнота вокруг них все более и более сгущалась. Джек Блокли был настроен очень серьезно, как и каждый, разумеется, в такой важный момент жизни; но за самого себя он не очень тревожился: ему столько раз приходилось встречать смерть лицом к лицу, да и у него было только одно любимое существо в этом мире — это его мать. Поэтому он мало волновался по поводу того, что придется, быть может, скоро свести счеты с жизнью. Но что его действительно сильно беспокоило — так это судьба мальчиков, за которых он считал себя до известной степени ответственным. Если бы только Небо помогло им выбраться благополучно из этого леса, то сам он согласен был бы перетерпеть весь ужас мщения дикарей.
Мысли мальчиков были за тысячи миль отсюда, на их родине, отделенной от этих мест океаном, рекой, лесными чащами. Что делали в эту минуту их родители и друзья? Предчувствовали ли они ту опасность, которая висела над головой мальчиков, думали ли о том, что может быть никогда не увидят их более?.. Сотни воспоминаний теснились в их разгоряченном уме, и мысли бежали одна за другой с поразительной быстротой. Несколько раз Нед проводил рукой по лицу, точно так же, как и Гарри, и можно было с уверенностью сказать, что они смахивали при этом слезы, навертывавшиеся им на глаза.
Но теперь не время было предаваться мрачным размышлениям и отчаянию,
— напротив того — надо было сохранить как можно больше бодрости духа для рискованной попытки к освобождению.
Нед первый очнулся от свои грез и спохватился, что уже совсем стемнело. Положив руку на рукав Джека, сидевшего около него, он спросил шепотом:
— Не время ли нам тронуться в путь?
— Пора!
Кругом было так темно, что хоть глаз выколи. Они не видели друг друга, и во тьме только слегка обрисовывались очертания окон. Прислушиваться перед вылазкой не стоило, так как они и то уже напряженно слушали в течение целого часа или больше, но не могли разобрать никаких подозрительный звуков. Слышно было как Джек поднялся и шепнул:
— Следуйте за мной!
Подвигаясь к двери, они старались держать более вправо, чтобы не наткнуться на труп хозяина хижины, распростертый на полу. Несколько минут спустя, старый матрос положил руку на тяжелый засов у двери, сдержавший натиск дикарей снаружи. Наполовину отодвинув засов, Джек Блокли приостановился. Еще одно усилие — и дверь распахнется: тогда индейцы могут беспрепятственно ворваться в хижину, Если они только поджидают удобного момента для этого. Он осторожно поднял засов и тихонько опустил его на пол, — там, где он не мог быть на дороге. Затем он прислушался — но только одну секунду, потому что ничего нельзя было расслышать, кроме шума дождя. Тогда он протянул в темноте руку и, нащупав мальчиков, притянул их ближе к себе.
— Подождите пять минут, не больше и не меньше, — шепнул он. — Конечно, насколько можете рассчитать время без часов. А затем выходите так же — Гарри направо, Нед налево! Держите путь на реку и затем к лагерю. Счастливого пути! И да поможет вам Бог!
Он взял руки мальчиков и горячо пожал их. Сердца всех были переполнены, но теперь было уже не время для душевных излияний. Через минуту Джек скрылся, и мальчики остались одни.
Невозможно описать волнение Гарри и Неда, пока они дожидались, чтобы прошли те пять минут, на которых так настаивал их старый друг. Каждую секунду ждали они, что услышат крики индейцев, нападающих на Джека, и приготовились сейчас же воспользоваться общей сумятицей. Оба мальчика отлично понимали, что великодушный матрос нарочно предложил сделать вылазку первому, так как знал, что это всего опаснее. В случае необходимости он готов был выдержать на себе натиск индейцев и погибнуть, чтобы только мальчики успели незаметно скрыться в глубине леса. Они на за что не согласились бы на такое самопожертвование с его стороны ради их спасения, если бы только можно было предупредить его; но они знали по опыту, что было бы тщетно пытаться заставить Джека отказаться от его плана, и оставили все попытки к этому.
Им казалось, что время идет ужасно медленно. Когда прошла всего одна минута, они думали, что уже прошло целых пять.
Джек исчез, и не слышно было никаких звуков, кроме падения дождевых капель, хотя они оба прислушивались, затаив дыхание. Тогда они подали друг другу руки и нежно прошептали только два слова, хотя сердца их были переполнены:
— Счастливого пути!
— Счастливого пути!
Еще минут — и они были уже за дверью хижины, где сейчас же повернули в разные стороны.
35. СКВОЗЬ ЧАЩУ ЛЕСОВ
Как сказано было раньше, Гарри Норвуд и Нед Ливингстон подождали пять минут после ухода Джека Блокли и затем выбрались из хижины и сами. По крайней мере, они думали, что ждали целых пять минут, на самом же деле не прошло и половины этого срока, когда они вышли из двери хижины в полный мрак, окружавший ее. Дождь лил теми обильными потоками, которые свойственны низким широтам, и это очень благоприятствовало нашим беглецам, так как иначе они попали бы в руки южно-американских индейцев, не успев отойти и на двадцать футов от дома.
Каждый из мальчиков сжимал ружье в левой руке, тихонько пробираясь вперед. Как слух, так и зрение их были напряжены до последней своей степени, хотя в последнем не было надобности в такую темную ночь, как эта.
Нед Ливингстон полз при помощи рук и колен. В несколько минут проливной дождь смочил его платье, не оставив на нем ни одной сухой нитки. Но он не заботился об этом, так как погода была теплая, и мокрая одежда не причиняла ему особенных неприятностей. Само собою понятно, что он пробирался вперед ощупью, надеясь только на помощь Провидения.
Вдруг он почувствовал, что рука его погрузилась на несколько дюймов в воду. Он остановился и, протянув в темноту ружье, ощупал при его помощи то, что его окружало. Его опасения, что он находился на берегу речки, вытекавшей из озера или около самого озера, не оправдались: перед ним была просто яма, наполнившаяся водой от дождя. Тогда нагнувшись к воде, Нед погрузил в нее свои губы и сделал долгий, освеживший его глоток. Он мучился жаждой с самого полдня и теперь почувствовал, как после нескольких глотков в него точно влилась новая жизнь. Так как все равно нечего было выбирать дорогу, то Нед прямо спустился в лужу и скоро выбрался из нее на противоположный берег. Вдруг он услышал шум, по которому догадался, что что-то случилось или с Джеком, или с Гарри. Нельзя было ясно разобрать, в чем дело, но
