— Честное слово, это надо отпраздновать! — громко заявил майор. — Давайте устроим застолье, беречь продукты больше незачем, нам все равно не утащить всех запасов.
Люди одобрительно загудели. Даша улыбалась, смотря на них — как давно бедняги не видели праздника, ради них можно и задержаться. Вокруг началась веселая суматоха. Кто-то стаскивал вместе грубые столы, кто-то паковал вещи, еще кто-то разжег огромный костер и подвесил над ним тушу какого-то животного. Действительно, уходящие в мирную жизнь восемнадцать человек не смогли бы утащить и десятой доли тех вещей и запасов, что скопились в партизанской деревне за десять лет. Потому брали только самое необходимое, чтобы не оказаться совсем уж без ничего. Они еще не знали, что в городе их ждут полностью обставленные квартиры в биомеханических домах, выращенным по технологии ордена.
Стол накрыли за каких-то полчаса, выставив на него все, что нашлось в небогатых кладовых. Даша хотела было предложить кое-что из редких блюд и напитков с крейсера, но потом поняла, что не стоит. Их с Лави угощают чем могут от чистого сердца, и отказываться от такого угощения — смертный грех. За столом она оказалась рядом с Баррой, постоянно искоса посматривающей на нее. Девушка даже несколько удивилась этим взглядам. Женщина выглядела несколько странной, коротко обстриженные темно-русые волосы, настороженные стального цвета глаза, нос с горбинкой, похожий на клюв хищной птицы. Чувствовался стальной характер, решимость, даже жестокость. Барра привлекала внимание, но вряд ли хоть один мужчина решится подойти к ней, опасность от этой женщины исходила такая, что Даше стало несколько не по себе. Но почему она так смотрит? Или тоже предпочитает женщин? Может быть. Вполне может быть, с таким характером совсем не удивительно. Даша попыталась посмотреть на Барру с этой точки зрения и поняла, что даже если эта амазонка пожелает ее изнасиловать, то она не рискнет протестовать. Да и не захочет, все внутри сладко сжалось при одной мысли об этом. О, проклятое желание снова проснулось. Этого только не хватало. Нет, как можно скорее нужно попасть в Школу… Сколько же можно накидываться на всех вокруг?
— Выпьем за победу! — поднял алюминиевую кружку широко улыбающийся майор.
Даша взяла деревянный стакан, стоящий перед ней, и осторожно отпила. Очень крепко, но очень вкусно, крепость даже не ощущалась. Кто-то сказал, что это спирт, настоянный на ягодах саларики и каких-то лесных травах. Интересный вкус, надо будет обязательно взять немного с собой для анализа, может быть, удастся загнать формулу в синтезатор. Николаю и другим офицерам этот напиток явно понравится. Девушка выпила еще немного и с удовольствием вгрызлась в ломоть горячего, исходящего соком мяса. Еще на Эрлане ее удивило, что в ресторане Ара и Лири отказались от мясного, а на крейсере наворачивали его за обе щеки. Потом ей объяснили, что мясо на крейсере никогда не было плотью живого существа, что это специально выращенная биомасса. В мирах ордена не убивали живых существ ради еды. Даша понимала это, но отказаться от соблазна съесть кусок свежезажаренной дичи не могла.
— Попробуйте моченые корни валтака, — посоветовала Барра и положила ей в тарелку какие-то мелко нарезанные белые клубни. — Очень вкусно, хотя немного островато.
Даша попробовала и кивнула. Действительно вкусно! Но пожар, разгоревшийся во рту после после пары корешков, пришлось срочно заливать водой. А Барра снова смотрела на нее оценивающе.
— Вы поосторожнее, а то Барра у нас любительница прекрасных дам! — повернулся к Даше сидевший с другой стороны Мавис, тот самый разбитной парень, которого они первым встретили в деревне.
— А по шее? — мрачно спросила женщина, пренебрежительно смотря на захихикавшего парня.
— Что он понимает, — улыбнулась ей Даша. — Я такая же. Ну и что?
В глазах Барры вспыхнул интерес, она снова внимательно осмотрела девушку и криво усмехнулась. Даше показалось, что ее ударили, такая отчаянная надежда горела в этом взгляде. Господи, да у нее же годы и годы никого не было, бедная страшно истосковалась по капельке тепла и любви. Она же не виновата, что ей нужно не совсем то, что другим. И смотря Барре прямо в глаза, медленно опустила веки, как бы говоря: «Да!» В глазах женщины загорелось удивление и она схватилась за кружку с настойкой, залпом выпив ее. Даша вздохнула и улыбнулась ей, на всякий случай потянувшись к своей сущности Целителя Душ. И чуть не взвыла от толчка боли, скрутившей ее. Кому-то рядом было настолько больно, что перенести такую боль оказалось почти невозможно. Девушка, дрожа всем телом, осмотрела людей за столом и остановила взгляд на выглядящем стариком человеке с пустыми, мертвыми глазами. Он механически жевал, отвечал на реплики соседей и молча кричал от боли. Как он смог выжить с таким кровавым комком вместо души?! Даша не знала, перед ней находилось что-то страшное, что-то столь нечеловеческое, что она едва удержала стон. И понимала, что обязана помочь, иначе какой она Целитель Душ? Но после сеанса ей ведь понадобится… Ой, мама. И не помочь нельзя. Оставлять человека в таком состоянии — значит, подвергать опасности его самого и всех рядом с ним, он сейчас способен на все и может легко искалечить чужую душу. А то и что похуже сотворить.
— Кто это, Барра? — незаметно показала она на старика.
— Это? — прищурилась та. — Вахат, бедняга. Досталось ему… Его дома не было, когда чужаки зараженный район с орбиты жгли, их дом задели самым краем тепловой волны. Жена и трое детей Вахата не погибли сразу и несколько дней умирали у него на руках от ожогов. Мы нашли его с полуразложившемся трупиком ребенка в руках, он все напевал колыбельную и уговаривал мертвое дитя не капризничать. Сейчас пришел в себя немного, да только…
— Не пришел он в себя, — вздохнула девушка. — Я ведь Целитель Душ, я случайно коснулась его души. Это что-то настолько страшное, что у меня слов нет для описания… Я должна ему помочь. Я умею вытаскивать таких людей.
— Мы вам все спасибо скажем…
— Только Барра… Мне потом понадобится помощь. Ваша.
— Какие проблемы!
— Вы не понимаете, — снова вздохнула Даша. — Целитель Душ после сеанса должен вступить в сексуальный контакт с другим человеком. Если нет, то наступает энергетическое истощение, кома и смерть. Не сразу, конечно, но… Я один раз получила истощение и повторять этот опыт желания не имею.
— Да я и так в любое время не прочь, — усмехнулась Барра. — Вы очень красивая и страшно меня привлекаете. Но я не хотела бы быть Целителем Душ. По собственному желанию — это одно, а по необходимости — совсем даже другое…
— Вот именно, — кивнула Даша. — Я ведь тогда истощение из-за стыда получила. Не хотела ложиться с кем попало. Наставница поняла, что я на грани небольшого истощения, и решила проучить меня. Чтобы не маялась больше разными глупостями. До смерти этого урока не забуду!
— Буду рада помочь, — хитро ухмыльнулась женщина. — Особенно таким образом.
— Тогда я пошла.
Она встала и обошла стол, остановившись около упершегося взглядом в стол Вахата. Некоторое время стояла, потом дотронулась рукой до его плеча. Он вскинулся и уставился на девушку.
— Простите меня, — сказала Даша. — У вас очень болит душа, меня всю корежит от вашей боли. Позвольте мне вам помочь… Я умею лечить такие раны.
— Разве такое лечат? — глухо спросил Вахат.
— У нас лечат. А я — Целитель Душ.
— Зачем вам это нужно? Пусть мертвец остается со своими мертвецами…
— Вы их к Создателю не отпускаете… Ваших любимых. Позвольте мне помочь, прошу вас…
— Ну, попытайтесь, — безразлично пожал плечами он. — Мне все равно.
— Тогда ложитесь на землю и расслабьтесь. Не бойтесь, я ничего плохого вам не сделаю.
Вахат, ничего не говоря, встал со стула и лег на траву прямо у стола. Даша опустилась на колени, положила ему руки на лоб и привычно погрузилась в чужую душу. Остальные партизаны с недоумением смотрели на них, пока Барра не объяснила, что вообще происходит. Даша ничего этого не видела, она пыталась найти хоть что-нибудь живое в мертвой, выжженной пустыне. Но все вокруг покрылось запекшейся, непробиваемой коркой. Девушка вздрогнула и скользнула глубже, на такую глубину в чужую душу она забиралась только однажды, когда пыталась пробудить совесть у полковника Вермаля. Но и это не помогло, пришлось идти еще дальше. Только там она нашла немного любви и желания жить. И принялась вливать в них свою собственную жизнь. Потом нежно приподняла немного оживший росток и осторожно
